Лана Авдеева - Секунду назад

Стоя поздним вечером на берегу я думаю о том, что хочу нарисовать красоту заката именно сейчас, когда у ног тихо плещет соленая вода, блестит зарево далеко-далеко, и мысли, от этой красоты утихомириваются. Стою и придумываю способ. Может подсветить фонариком, но не исчезнет ли все очарование? Я рисую для себя, поэтому хочу рисовать даже в темноте. Главное, что сейчас этого хочет моя душа. Мне нужен мольберт, краски, решаю возвратится в свой номер небольшого отеля. Тропа от моря поднимается немного вверх. В это время еще много людей не спят, а наслаждаются радостями теплого вечера. Иду и не замечаю никого. Подул легкий ветерок, кажется он называется легкий бриз, я ведь на море. Я иду и ощущаю первые капли дождя. Слышу невесомую музыку, еще неразборчивые слова певицы. Останавливаюсь. Тишина, музыка и дождь. Вот такое сочетание иногда нужно человеку. Для чего? Конечно для счастья! А счастлива ли я? Да, в эту секунду, да! И ни какая измена не может убить этот миг очарования. Опять нахлынули воспоминания, дойдя до черты полтинника, я оказалась в море измены. Я успокаивала себя, что я не одна такая. Но тщетно. Какое мне дело до боли других, когда я сейчас разбита на мелкие частички. Да, когда я увидела устрашающее лицо измены, его нежные руки, ласкающие груди другой, ее, прыгающее тело на нем, я поняла, что это все…Я не прощу. А кому надо мое прощение? И я каждой клеточкой своего уже не молодого тела поняла, что мне страшно. «Секунду назад оборвались все крылья,» – доносится голос певицы с прибрежного кафе. Я ее узнала и остановилась. Песня для меня, обо мне, с ней плачет моя душа и я впитала понимание – я – без него сирота. Я стояла под мелким дождем, слушала и слушала, а боль была невероятно большой. Я спряталась здесь, в коконе своего одиночества и не знала, как жить дальше. Что делают женщины, которым изменяют? Все женщины разные, но боль измены, наверное, одинаковая. Как справиться, перешагнуть, победить эту треклятую быструю смерть – измену? Первое что пришло в голову, убежать. Но, знаю, что, не убежать от этой картины, которая, как татуировка, упечаталась в каждую клеточку кожи, не убежать от роящихся в голове мыслей, от стискивающегося от боли сердца. Это тот багаж, который я привезла сюда с собой. Как дальше жить? Я решила попробовать найти выход из заблокированного туннеля мой жизни. И убежав на море, убежала в свое одиночество, которое мне так нравилось, чтобы подумать о случившемся потом. Сейчас надо научится просто дышать, потом как-то ходить и жить.

Проходя мимо продавцов разных вкусностей, останавливаюсь. Хочу ли я что-то поесть, есть ли у меня какое-то желание. Прислушиваюсь, к своему уставшему от последних дней размышлений, мозгу. Пожалуй, да, но покупать здесь опасно. Уже в номере понимаю, что хочу есть, спускаюсь в маленький ресторанчик при отеле. Уже то, что я хочу есть, дает положительный результат. Я знаю, что аппетит появляется у людей, которые выздоравливают. Заказываю обильный ужин и воду. Может побаловать себя чем-то покрепче, но сразу отвергаю, я не люблю пить сама. Еще с детства, уяснила, что, пить одной дурной тон. Поэтому в такое время подходит только вода или чай. Лучше вода, чай любила пить с кем-то, под интересную беседу. Играет тихая музыка, людей в зале мало. Обвожу взглядом зал, не задерживаюсь ни на чем и ни на ком, мне все не интересно. Когда заказ принесли, и я начала есть, ощутила на себе взгляд. Поднимаю голову, поворачиваю и вижу мужчину. Он, какой-то загадочный, пожалуй, красивый, но что-то уверенное, зловещее кроется в его глазах. Теперь для меня взгляд всех мужчин зловещий, наверное. На вид лет 40. Одет изысканно, в тонкой белоснежной рубашке, светлых брюках. По тому как он сидит, пожалуй, высокий, спортивный. Мой опытный в теме спорта взгляд, оценил, что этот мужчина следит за своей фигурой. Надо же, я точно выздоравливаю! Я смотрю на мужчину дольше, чем на других за время измены. Потом опускаю взгляд и продолжаю кушать. Я из тех, кто не хочет рассматривать никого, ни под каким градусом. Мне сейчас и моя жизнь безвкусная и не интересная. Я живу в своем мире, в своей боли. Вспомнилось чье-то высказывание: «Однажды Слеза сказала Улыбке: «Завидую твоей радости». Улыбка ответила: «Ошибаешься…Я – маска твоей боли!» Интересно те, кто живут с душевной болью, действительно носят маску? Когда я смотрела в зеркало, что у меня там с прической, я не смотрела на лицо. Время лечит, и, что, так быстро? Я уже начинаю думать о чем-то кроме измены. Многие люди ведут себя так, что за улыбкой и не просматривается боль. Умение держать себя в руках – признак сильных, волевых представителей человечества. А я, к сожалению, слабая. Получила удар и не справилась, убежала. Но горжусь собой, что не устроила скандал. Ведь точно есть те женщины, которые и волосы вырвут сопернице за своего мужчину. А я отступила, отдала, не поговорила, не кричала. Задаю снова себе вопросы, говорю сама с собой. Может я сильная раз так себя виду. Еще мама говорила: «Доченька, больно – это когда небо забирает близких…все остальное можно пережить». Я, следуя этому, приехала сюда, к морю, чтобы пережить.

Поднимаю глаза от тарелки и от раздумий, обвожу зал безразличным взглядом и вижу, как мужчина, которого я уже заметила, идет в мою сторону. Что же на моем лице, точно идет ко мне? Мысли побежали быстрее в моем загруженном от философской темы измены мозгу. Спокойствие, а не паника на моем лице. Да, я еще сильно больна раз так спокойна. Может идет и не ко мне. А если ко мне? Мне не хочется в данный момент ни с кем говорить. Просто хочу поесть молча и уйти в свой мир.

– Добрый вечер! – сказал он, не отрывая от меня свой взор. Его темные глаза, пытливые с каким-то блеском.

– Добрый, вы что-то хотели? – говорю, но не слышу свой голос, только говорю глазами. Я пытаюсь понять ответ на его лице. Хочу ему сказать, что, что сказать? Мне немного стало интересно. Ожидаю молча и смотрю.

– Можно присесть за ваш столик? Вы так красиво едите, что мне тоже захотелось вот так, – он показал жестом на меня, его глаза были вопросительные, но в тоже время нетерпящие возражений. Он не дал мне ответить, сев, напротив. Я глазами все-таки спросила, зачем? Он, глядя на меня, подозвал официанта и сказал: – Мне тоже что и даме.

– Дама? Это он обо мне? Сума сойти, наглость и красота – это классика жанра, – подумала я, не переставая есть. Мне было хорошо одной. Он вошел в мой маленький мир быстро, не спросив. Что это? Как себя вести, когда ничего не хочешь, даже быть безразличной. Но моя сущность почему-то ответила, не я, а кто-то во мне:

– Я, Елена. Это не та еда, которую нужно есть почти ночью. – Почему-то я говорю, не понимая, что этим поддерживаю разговор.