Валентина Кучеренко - Выйти замуж за иностранца

Я иногда возмущаюсь, какая разница – или каждый день понемногу или сделать закупку сразу на неделю. Мне как-то спокойнее, когда в холодильнике что-то есть. А он постоянно твердит об экономии. Что написать, что я живу с каким-то бревном, которое не знает, что такое ласка? Я его часто поглаживаю по голове, обнимаю, когда чувствую что ему плохо, жалею его. А он ничего не чувствует. Не чувствует, как мне тяжело без знания языка, без друзей, без каких-либо развлечений. Он не может понять, что я в чужой стране и мне нужно как-то адаптироваться, прижиться, привыкнуть к нему. Мне нужно помочь, относиться ко мне терпимее и ласковей. Но этого нет, потому что он не знает, как это делается. Он жалеет только себя, какой он несчастный почему-то. Я так думаю, потому что не может заниматься любовью. И он вечно плачет, какой он несчастный и безденежный».

Маша вздохнула и написала подруге, что у нее все хорошо и муж ее любит.

Еще лишь начало мая, но тепло уже с самого утра. Маша бродила по ярмарке. Прошлась по рядам, покопалась в кучах, это типа сэконд-хэнда, и выбрала себе кофточку за три евро. Она не говорила мужу, что она что-то покупает себе. Обычно говорила, что подруга Лена дала. Та, которая была переводчицей на их бракосочетании.

Лена в Италии уже живет почти десять лет. Она несколько раз приезжала в Италию на гастроли с вокальной группой. Молодая, статная и красивая, она быстро покорила сердце красавца Жижи. Выйдя замуж, она привезла сюда и своего сына-восьмиклассника. Лена очень переживала, что мальчик не сможет учиться в школе на итальянском языке, но мальчишка быстро сориентировался и уже через полгода болтал со сверстниками-итальянцами.

Маша иногда приходила к Лене. Она любила бывать у Лены, и каждый раз восхищалась Лениной квартирой. В ней было очень красиво и уютно. В огромной комнате по итальянской моде были зал и кухня. Что сразу бросилось в глаза – это красивые гардины на окнах и огромная люстра, переливающаяся перламутром и зеркалами. Заметив Машин взгляд, Лена сказала:

– Из России тащила.

По стенам в квартире висело множество картин в дорогих рамах и огромное зеркало на полстены в багетовой раме. Справа буквой «г» стояли два кожаных дивана и возле них восхитительный столик из стекла. Слева сервант с дорогой посудой и круглый белый стол, застеленный шикарной скатертью. Возле него такие же белые стулья, обтянутые гобеленом и сделанные под старину. Дальше стоит еще один миниатюрный столик, а на нем разные красивые серебряные и хрустальные вещички и в красивой китайской вазе искусственные цветы – синие розы. Очень необычно и красиво. В конце зала, поперек отделяя зал от кухни, стоит такой же белый шкаф, как и вся мебель. Он без задней стенки и на его полках стоят различные статуэтки, красивые вазочки и на верхних полках книги.

Полы застланы дорогими коврами. В углу огромный телевизор.

– Молодец, Леночка, у тебя шикарный дом, – сказала Маша, невольно сравнивая со своим, где она сейчас жила.

На кухне, наверху кухонной стенки, Лена сделала русский уголок. Поставила там балалайку, матрешек и русский тульский самовар.

В двух других комнатах была супружеская спальня и напротив – комната сына. И везде картины, длинные красивые шторы и ковры.

– Дом в русском стиле, – заметила Маша. – А твой муж не против, что ты так обустроила дом?

– Нет, что ты! Ему даже нравится жить в таком красивом доме.

– Ну вот, оказывается не все итальянцы жадные, как мой муж. Ему ничего не надо, лишь бы не тратить деньги, – вздохнула Маша.

– Маш, ну не расстраивайся. Ну ты же знаешь, что как и в России, здесь хороших мужиков давно порасхватали, а что никому не нужно, то осталось нашим бедным женщинам, – сказала Лена, наливая кофе себе и Маше.

– Лена, ты знаешь, – жаловалась Маша, – я стараюсь с ним ужиться. Я терплю все его бесконечные недовольства, я его всегда зову «мой дорогой». Когда он чем-то расстроен, я его жалею, обнимаю, а расстроен он почти всегда. Но ты даже не представляешь, сколько нервов мне это стоит! И самое обидное, что это все не ценится.

– Да не расстраивайся, Маш, как только сделаешь документы, бросай его. Если не получается жизни, зачем себя мучить. Ты еще молода и очень симпатична, найдешь себе лучшего.

– Ой, Лена, не знаю, что делать. Он, вроде, любит меня. Правда, очень жаль, что он очень редко говорит об этом. Ну такой он человек. И потом, ну как его можно бросить, он вечно такой несчастный.

– Жалей, жалей! А он тебя жалеет?! – воскликнула Лена.

Маша бродила по ярмарке – меркате. Довольный народ съехался со всех окрестных деревень и гор. День ярмарки для многих был просто праздником. Люди встречались, общались, сплетничали, делали покупки, сидели в барах, попивая капуччино и пиво. Вобщем, отдыхали. Бродя между рядами автолавок, Маша встретила Лену.

– Леночка, голубушка, приветик! Как я рада тебя видеть!

Они поцеловали друг друга в щеки два раза, как обычно приветствуют друг друга итальянцы, потому что Лена за десять лет проживания в Италии привыкла к этому обязательному ритуалу – целования со знакомыми, да в прочем, и незнакомыми. У итальянцев так принято. Но Маша заметила, что целуются в основном женщины, а мужчины всегда больно щипают за щеку. Маша поначалу возмущалась:

– Больно ведь! И неизвестно, руки у него чистые или нет.

А потом просто стала хватать за руку или даже слегка бить всякого мужчину, позарившегося на ее щеку.

– Мне больно и я не люблю этого!

Мужчины конфузились и удивлялись. По-видимому, это считалось лаской, которую Маша не хотела принять.

Побродив по вещевой ярмарке и поболтав о том о сем, женщины пошли к овощным рядам. Маша набрала фруктов и овощей.

– Муж опять будет возмущаться, – улыбнулась она.

– Давай, давай, надрывай свои руки, благодарности все равно не получишь, – бурчала Лена.

Она купила лишь одну упаковку клубники.

– Остальное муж купит и привезет домой, – сказала она.

Проходя мимо бара, Лена увидела знакомых русских женщин. Они сидели за столиком и пили кофе.

– Девочки, приветик, – улыбнулась Лена, садясь рядом с ними.

Маша присела на четвертый стул.

– Знакомьтесь, это моя подруга Маша.

Одна из них была примерно Машиного возраста, другая намного моложе. Маша замялась, как представиться и с улыбкой сказала:

– В России была Мария Александровна, а здесь Маша. Просто Маша. Здесь по отчеству не зовут, кажется.

Девчата засмеялись:

– Просто Катя.

– А я просто Люба, – сказала та, что помоложе.

Лена заказала для всех купуччино, и женщины оживленно болтали о последних новостях. Маша рассматривала новых подруг. Что постарше была худощавой, с маленькими голубыми и очень симпатичными глазами, с ямочками на щеках и обесцвеченными волосами. Одета она была модно, но недорого. Другая, что помоложе, темноволосая, со стрижкой под каре, с белозубой улыбкой и необычайно сияющими глазами. Из глаз ее струился свет.