Ирина Бэйли - Она уехала в Англию

С благодарностью к моему мужу Гарету Тригве Бейли

Пока Брюс бежал где-то впереди, радуясь прохладному ветерку, окутывающему со всех сторон множеством сладких, цветочных запахов, Лиза семенила вслед за ним в резиновых сапогах цвета хаки с таким характерным для Англии фирменным знаком «Hunter». Ей было и страшно, и в то же время волнительно сознавать, что она находится за тысячи километров от дома, где еще несколько дней назад она проливала столько слез. Лиза посмотрела на заходящее солнце, постепенно ускользавшее за поле, оно напоминало ей махровое желтое полотенце с выпуклыми узорами.

Брюс остановился и взглянул на свою компаньонку, словно догадавшись, что она загрустила. Теперь он хотел от нее подтверждения – что все в порядке, что она более чем счастлива и желала любоваться вместе с ним красотами английской сельской местности. Лиза улыбнулась ему, и он, довольный этим коротким, но убедительным жестом, устремился вперед. Маленький, абрикосового цвета комочек из миллиона шелковистых кудряшек и безграничного оптимизма, он походил на плюшевого мишку, который однажды ожил в комнате Саши, дочери Лии.

Медленно, погрузившись каждый в свои раздумья, они добрели до дома. Брюс остановился у ворот и уставился на них, ожидая, что они откроются силой его мысли. Лиза нажала на пульт, и как только двери стали отворятся, они одновременно проскользнули внутрь, и, оставшись за пределами погружающейся в вечернюю дрему английской деревни, Лиза нажала на кнопку «Закрыть».

Когда они вошли в дом, Лия сидела за длинным, массивным обеденным столом, держа в руках глянцевый кулинарный журнал. Огромная кухня Льюисов плавно переходила в такую же огромную гостиную, и этот стол условно разделял территорию домашних хлопот и зону отдыха.

В доме царила необычайная чистота, и если женщина является душой своего обиталища, то здесь это можно было ощутить в полной мере. Лия наполнила собою все пространство, разукрасив мебель и стены в светлые ванильные тона, не забыв при этом сделать несколько ярких акцентов в виде розовых пионов, вальяжно раскинувшихся из большой позолоченной вазы и благоухающих тонким сладковато-острым ароматом, и журналов мод, встречающихся здесь в самых неожиданных местах, благодаря чему гости дома то и дело переносились из состояния тишины и уюта средневековья в современный хаотичный мир дизайнерских фантазий.

– Вы вернулись, мои дорогие? Хотите чаю? С медом манука. Ты слышала про такой? Он очень популярен в Англии. Вы, наверное, замерзли? Летние вечера в Англии не такие уж и согретые солнцем. От русских всегда ожидают закалки, а мы полная противоположность этому. Так что приходится приспосабливаться.

Лия вот уже несколько лет придерживалась здорового питания, которое она не без удовольствия совмещала с разнообразными процедурами красоты. Ее губы выглядели идеально: красивая от природы, по-детски пухлая форма и насыщенный льдисто-розоватый цвет. Надувая их или приторно-сладко улыбаясь, немного прищурив при этом голубые глаза, Лия умело строила перед мужчинами невинные гримасы, мгновенно превращаясь из сорокалетней женщины в прелестную девочку. Другим женщинам это не нравилось, им представлялось невозможным выиграть схватку за процентное соотношение женственности на один квадратный сантиметр тела, зато мужчины, оказываясь рядом с ней, тотчас превращались в мартовских котов.

– Да уж, пока что-то не чувствуется лето. Все, что я привезла с собой из вещей, пригодится ли здесь? С удовольствием попью чай. С этой штукой. Как ты ее назвала? – ответила Лиза, снимая с Брюса шлейку, а он при этом так и норовил лизнуть ее лицо. Он обожал целоваться. – Саша уже спит?

– Да, как только вы ушли, я уложила эту егозу спать. Почитала ей немножко, и она счастливая уснула. Только вот она обеспокоена, не заберешь ли ты Брюса с собой в Россию, – улыбнулась белоснежной улыбкой Лия. – Я уверила ее, что нет. Что он ни за что не захочет уехать, так как любит свою Сашеньку.

– А чизкейк остался? – спросила Лиза.

Брюс растянулся на полу и лежал на животе. Он изрядно устал за целый день, но в силу своего врожденного любопытства не спал, а c интересом наблюдал за женщинами. Складывалось впечатление, что он никогда не спал днем, словно боялся упустить что-то очень важное, что могло произойти без его участия.

Лия встала из-за стола и достала из холодильника чизкейк с очень характерным для этого дома названием «Millioner's».

– Кроме тебя его никто у нас не ест.

– Я за три дня поправилась на полтора килограмма, – сказала Лиза, представляя, как бельгийский шоколад вперемежку с карамелью приятно тают у нее во рту.

– Еще бы на чизкейке и круасанах не поправиться, – улыбнулась Лия, облизывая маленькую серебряную ложечку с медом.

Смакуя кусочек «миллионера», Лиза пошутила, что это стоит того, чтобы набирать килограммы, – как послышался рев машины за окном: приехал Артур, муж Лии. Брюс вскочил и, подбежав к входной двери, завилял коротеньким хвостом.

– Иногда он приезжает после гольфа совсем поздно. Вот как сегодня, – в своей привычной спокойной манере сказала Лия.

Она манерно пригладила волосы назад и поправила кашемировый свитер цвета нюд. Этот цвет очень шел ее фарфоровой коже и глазам арктического голубого оттенка. Лия избегала прямых солнечных лучей, объясняя это появлением преждевременных морщинок. Ее русые волосы тяжелым каскадом спадали на нежные плечи и отливали золотистыми нотами.

Погрузившись в состоянии хандры, так несвойственной людям в середине лета, Лиза не могла налюбоваться необыкновенной красотой своей сорокадвухлетней подруги: ее точеной ежедневными тренировками и здоровым питанием фигурой; ее статностью и необычайно женственными манерами; ее строгой дисциплинированностью, а временами неимоверно щедрыми подарками себе любимой. Складывалось впечатление, что она узнала какую-то магическую заветную формулу, как быть настоящей женщиной. Стопроцентной женщиной и ни одним процентом меньше. Жизнь Лии была прозрачна и блестяща, как бриллиант, к которому так хочется прикоснуться, любоваться им и обладать. Граненый бриллиант, нашедший свою оправу.

– Добрый вечер, леди. Все в порядке? – пробасил Артур.

Он только что зашел домой, словно прервав сонную идиллию, пропитавшую кухню. Высокий, хорошо сложенный седовласый англичанин с аристократическими чертами лица, Артур не являлся истинным джентльменом во всех его многозначительных проявлениях, но однозначно он был мужчиной, заслуживающим восхищения.

Харизматичный в каждом своем движении, до краев уверенный в себе, местами до высокомерия, в каждом произнесенном им слове, на фоне жены он, казалось, был той самой ложкой дегтя в бочке меда мануки.