Олеся Калиниченко - Девочка без лунохода. Я скучаю, папа, возвращайся скорей на Землю

На рассвете, часов в восемь утра, солнце отражается в левом верхнем окне приёмного отделения и бьёт точно в глаз, проспать невозможно. Я чихнула дважды, как обычно. Поиграла с радугой и направилась завтракать. Кормят здесь отвратительно: рассольник – это тарелка воды с плавающим в ней прозрачным лепестком лука, долькой сиротского огурца и тремя-четырьмя крупицами перловки.

Здесь бесконечный день сурка и невыносимые запахи, лучший из которых – хлорка. На закате солнце подсвечивает корпус приёмного покоя будто изнутри розовато-жёлтым. Если думать, что всё это лишь повисшая на месяц компьютерная игра, становится не так тошно.

23/04/2017

Месяц без связи, без внешних контактов, в окружении абсолютного сумасшествия. Как выжить? Со мной случилось то, чего я больше всего боялась – попасть в психиатрическую систему России и выйти отсюда овощем. Мне надо сделать всё, чтобы этого не случилось. Пока моя победа заключается в том, что я выпросила у врача ручку и ежедневник (это строжайше запрещено).

Хуже всего то, что за пределами больницы те люди, которые когда-то составляли мою жизнь – мои ближайшие друзья – действительно уверены, что я сумасшедшая. Мой бунт вылился в катастрофу, последствия этой катастрофы я и вернулась разгребать. Я нахожусь на абсолютном дне долговой ямы и все, кому я когда-то была дорога, забрасывают меня камнями. Их отсутствие сердца вполне устраивает, а я не понимаю, какая такая перемена смогла произойти за год с небольшим.

Просто поразительно. Почему я стала так остро чувствовать пустоту в их сердце? Ну какое мне дело? Я все перья стесала, пытаясь до них достучаться. Я кричала из Голландии – они воспринимали это как «шутку в свойственной мне манере», я кричу здесь в подушку, когда вижу, что происходит, – меня никто не слышит. Сказать что-то вслух после того, что случилось, мне просто страшно. Утробно страшно.

01/05/2017

Жёлтый банан

В красных трусах

Ваш Taste of life

Ваш «ох» и «ах»

Как же остро я чувствовала жизнь в Гааге. Несмотря на финансовые проблемы и отсутствие моральной поддержки семьи, я была живой, была частью этого города и его улиц. Я была полна любви, веры и милосердия. Москва убивает все эти три чувства.

Есть такое понятие – «предчувствие». У меня оно развито особенно сильно, возможно, как раз от деда. Я всей душой переживаю за то, что происходит, всем сердцем пропускаю через себя боль близких.

Когда я была в Голландии это вылилось в том, что за сутки до смерти господина Чуркина (представителя России в ООН), я предупредила об этом своих друзей на Facebook. За час до взрывов в питерском метро – записала ролик и написала письмо своему бывшему куратору в ФБС. Любовь к Родине не только чревна, она чревата. Я умираю в Москве. Моя задача – выжить. Быть может именно это теперь и считается шизофренией? Синдром горячего сердца?

Я стараюсь не думать об этом «предчувствии» здесь, в больнице, даже если это какой-то дар, а не проклятье, я должна сначала в нём разобраться, а потом только рассказывать или даже думать о нём вслух. Есть многое на свете, что нужно обойти просто молчанием. Много ли нас таких, кто не может молчать? Куда подевались мужчины, рвущиеся навстречу шторму? Почему я бьюсь с этими ветрами в одиночку?

Мне стоит запомнить и никогда не забывать: даже если картинка кажется тысячей пазлов, намешанных из разных коробок, и перспективы их собрать стремятся в область отрицательных чисел, рано или поздно, все встанет на свои места. Ниточки, подтягивающие одни нужные детали к другим – это информация. Если что-то не складывается, значит, информации недостаточно. Надо просто продолжать рыть дальше, и в какой-то момент туман рассосётся и решение станет очевидным. Так было всегда, так будет всегда. Опускать руки – большая и, главное, неоправданная ошибка.

Sensuality – сенсуализм – утверждает, что нет ничего в интеллекте, чего раньше не было в чувствах, но в чувствах нет понимания их назначения. Душа есть страсть, утверждал Розанов, но как же грусть? Разве грустим мы не душой?

02/05/2017

Самое неприятное даже не сидеть на дне долговой ямы, а видеть снизу лица тех, кто забыл про свои долги передо мной и читает мне с бортика морали. Мне для того, чтобы вернуться на прежний уровень, нужно всего лишь дождаться, пока заживёт «раненая лапа волка», оттолкнуться и подпрыгнуть (не позвонить брату и вымолить прощение, как многие мне советовали). Вам – оступиться. Чувствуете разницу потенциала? Не укачивает?

Мой бизнес в Москве разрушен, бухгалтер оказалась просто не в состоянии вести его дистанционно. Без эффекта присутствия в Москве не движется вообще ничего.

08/05/2017

По ТВ показывают «Самогонщиков». Видимо, к празднику. Посмеяться. Завтра по Москве двинется «Бессмертный полк», а пока по коридору, отмеряя понедельник, шаркает глухонемой Ёршик – больная по фамилии Ершова. Она тут уже много лет и к ней все относятся, как к домовому. В каждой палате у неё свои «приборы». В любой момент она может появиться на пороге палаты, понажимать невидимые кнопки справа, осмотреть все углы и удовлетворённо пойти в следующую. Ёршику велики любые тапочки, всё приходится подволакивать.

Вика опять потеряла куклу. Маленькую. Зелёную – в зелёном платье. Вика – умственно остался 30-летняя женщина с мозгом 5-летнего ребёнка. Любит подходить к бабушкам, гладить их по голове и спрашивать, придёт ли мама и заберёт ли её домой. Мама иногда приходит, приносит новую куклу, но никогда не забирает Вику домой. Поэтому иногда Вика бывает агрессивна и бьёт бабушек.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.