Оливия Лейк - Крылья бабочки

К ним подошел сенатор Джон Шелби, привлекательный видный мужчина слегка за пятьдесят, и, кивнув Патрисии, протянул руку Наташе.

– Мисс Льюис, позволите?

По залу плыла очаровательная мелодия, и она, не раздумывая, вложила тонкую ладонь в руку галантному кавалеру. Наташа умело поддерживала беседу, концентрируя ее исключительно на самом сенаторе – люди любят говорить о себе, – а ей необходимо казаться вежливой и приятной. Красота, элегантность, воспитание – у нее было все, чтобы стать идеальной женой для Брендона. Она ведь была красивей Трейси Полански. Высокий лоб и точеные скулы, светлые глаза и идеальная кожа, но его по необъяснимой причине потянуло к темноглазой еврейке, довольно миленькой, но не более того. Наташа никогда не понимала, что мужчины в таких находят. Эти женщины вызывали у нее недоумение: они кичились своей независимостью и эмансипацией, старались ни в чем не уступать мужчинам, забывая главный завет – сила женщины в ее слабости. Но признать все же стоило: Трейси обладала очарованием, по-настоящему женским, и ни за какой независимостью и стальным характером его не спрятать, вон и Питер Трумэн до сих пор ходит, как бездомный щенок.

– Вы, конечно, правы, мистер Шелби, – возвращаясь к разговору, уверенно подтвердила Наташа, совершенно не вникая в суть его монолога, но точно определив, когда нужно похвалить мужчину. «Пусть», – рассуждала она, снова возвращаясь к своим мыслям. Пусть Брендон покорит эту вершину, насладиться победой и потеряет интерес. Она столько ждала, что еще одну интрижку с легкостью переживет.

–//-

В уютной гостиной медленно вспыхивали гирлянды, освещая комнату бледно-голубым светом, затем неспешно гасли, погружая ее в сумрак. Маленькие свечи, украшавшие камин, лениво горели, бросая на стену магические тени, а большие настенные часы, торжественно отметив начало нового года, пошли по новому кругу.

В доме было тихо, только иногда яркой короткой вспышкой звучал смех, но, как предрассветная звезда, меркнувшая пред неминуемым утром, быстро стихал, боясь перебудить уснувших домочадцев. Эта ночь была окутана душистым ароматом хвои, обласкана медовым привкусом пестрого печенья и хмельна от терпкой сладости дурманящих напитков.

Трейси с бокалом вина сидела под елкой, а Ник с Шэрен, обнявшись, полулежали на диване. Они негромко болтали: вспоминали прошлое, пили и грустили. Когда они еще так посидят? Трейси окрестила вечер «концом эпохи». Шэрен была самой близкой подругой, практически сестрой. Трейси, конечно, слегка драматизировала, – несколько бокалов вина весьма этому способствовали – ведь они уезжали во Францию не навсегда, всего на год, может, чуть больше, и, тем не менее, она печалилась, но по-светлому: с легкой горечью в сердце и с редким пощипыванием в глазах.

– Зато теперь ты точно будешь знать, где проведешь отпуск, – зевнув, веско заметила Шэрен.

– Эй, ты что, засыпаешь уже? – Ник улыбнулся, когда Шэрен заворочалась в его объятиях, удобно устраиваясь и прикрывая глаза. Он посмотрел на Трейси, обреченно пожимая плечами: праздник подходил к концу. Она поставила бокал на пол, забралась в широкое мягкое кресло с ногами и кивнула Нику, что может нести жену в спальню. Трейси спать не хотелось, а посидеть в тишине, наблюдая, как горят свечи, а мороз раскрашивает окна причудливым узором, не самый плохой досуг. И когда она стала такой романтичной?

У Ника пискнул телефон, он осторожно начал стучать по экрану, косясь на спящую жену, а Трейси вспомнила, что когда-то его ненавидела, а сейчас ничего. В компании Ника даже уютно и спокойно, почти хорошо. Не хватало только Брендона. «Как собеседника и друга», – про себя уточнила она.

Желтый свет автомобильных фар мазнул по большим окнам, спешно пробежался по задумчивым лицам и тут же погас. Через минуту в дверь постучали, негромко, но Шэрен вздрогнула, сонно поднимая голову и озираясь по сторонам.

– У нас гости, – успокоил Ник и бросил Трейси: – Иди открывай, это к тебе.

Как только крепкая дверь распахнулась, а колючая ночь юрким ёжиком пробежалась по открытым рукам и лицу, Брендон протянул Трейси короткую еловую веточку и потряс перед лицо бутылкой «Дом Периньон».

– С новым годом, – улыбнулся он.

– Проходи, – принимая дары, пригласила Трейси.

– У вас есть еда? – громко спросил Брендон, оказавшись в сонной гостиной.

– Да-да, – начала Шэрен, нехотя высвобождаясь из рук мужа.

– Давайте сами там, – кивнул Ник, не выпуская жену.

Трейси открыла дверцу холодильника, критически рассматривая содержимое: готовить она не то чтобы не умела, но не очень любила.

– Ждала? – Он обнял ее сзади, зарываясь носом в волосы и теснее прижимаясь к бедрам.

– Нет, не ждала. – Трейси развернулась в его объятиях, разглядывая красивое лицо в поиске следов неловкости или смущения, и не находя. Она действительно не ждала, не потому что не хотела, а потому что была уверена, что Брендон останется на том празднике. И сейчас чувствовала досаду. Трейси понимала: никто никому ничего не должен, даже более того – идти в оперу она не собиралась, и не пошла бы, но обиду от того, что Брендон не пригласил ее, чувствовала. Выходить в свет – с Наташей, заниматься сексом – с ней, Трейси. Она осознавала, что идет по классическому пути женских ошибок, но ничего не могла с этим поделать.

– Так, – бодро начала она, проглатывая неприятное чувство, – у нас есть салат с тунцом, остатки ягненка… – Брендон прервал ее, чувственно целуя уголки губ.

– Ты есть хочешь, или что? – выдохнула Трейси, ощущая его руку у себя на внутренней стороне бедра.

– Я и есть хочу, и «или что» тоже хочу. – Он подхватил ее, усаживая на мраморную столешницу и закинув руки себе на плечи, предложил: – Поехали погуляем.

Трейси удивилась. Выходить в холодную ночь – не то, на что она сейчас рассчитывала.

– А Ник и Шэрен? – слабо запротестовала она.

– Уверен, они уже в постели. Иди оденься. – Он чмокнул ее в нос и помог слезть. – Я знаю бар, в котором представлено пятьдесят сортов шотландского виски.

– Ты предлагаешь их все попробовать? – застыв в дверях, обреченно поинтересовалась Трейси. Определенно планы на ночь у него были далеки от мягкой постели. – Тебе для чего-то нужно меня напоить?

– Тепло оденься, – посоветовал он, ныряя с головой в холодильник.

Внедорожник Брендона спокойно двигался по свободным улицам, съедая милю за милей. Трейси не спрашивала, куда именно они едут, просто зачарованно рассматривала мелькавшие в окне картины.

Днем Аспен – рай для поклонников величественной природной красоты, американский оплот горнолыжного отдыха, а ночью городок представлял собой ожившую рождественскую сказку, феерию, насыщенную особым, удивительным очарованием. Романтикой дышало все вокруг, а мгла, ниспадавшая с подсвеченных луной горных пиков, смешивалась с музыкой, громко игравшей в каждом баре и ресторане, окутывая и кружа в божественном ритме настоящей жизни.