Веся Елегон - Личный тренер. #ки6кит

– Да, мама, – дружно отозвались посерьезневшие карапузы.

– Ну, вот и умнички. Пиксли, вы с нами?

– Конечно. Куда же я от вас? Тем более, что господин мне голову оторвёт, если с… – гебронец осекся и как-то резко посветлел.

– Ну, вставайте тогда. Чего расселись? – как можно беспечнее воскликнула я. Стараясь не вникать в смысл сказанного и не читать эту слишком знакомую растерянность в глазах застывшего иноземца.

Жарить блины было привычно. Но это занятие как-то совсем не клеилось с происходящим вокруг. С этой огромной кухней и притихшими карапузами, сидящими за огромным деревянным столом. А ещё чересчур часто вздыхающий Пиксли и молчаливая желтая фигура справа на периферии моего зрения.

Первые три блина получились гномам…

Потом дело кое-как пошло, но, в очередной раз сняв блин и положив его в стопку таких же, схватилась рукой за сковороду и обожгла ладонь. Вообще не знаю, о чем я думала, когда это сделала. Но было больно. Очень. Зашипела, не в силах сдержаться. И затрясла рукой… лишь бы не расплакаться.

Дети болтали с Пиксли, уплетая румяные блинчики. Так что ничего не заметили. Я налила на раскалённую сковороду тесто и, поставив на огонь, поднесла руку к губам и лизнула покрасневшее место. На мгновение жжение прекратилось. Ничего, заживет…

– Дай посмотрю, – голос возникшего из ниоткуда кентанца заставил вздрогнуть и отшатнуться от высокой фигуры, нависшей надо мной. Едва на плиту не запрыгнула. А кентанец обхватил рукой за талию и, наклонившись ещё ниже, прошептал:

– Ну-ну, тише. Мы же не хотим распугать малышей. Правда?

Я кивнула. С каким-то отупением наблюдая, как чернеют края блинчика, который нужно было переворачивать.

– Давай руку, – прошептал иноземец.

Я подняла сжатую в кулак руку. Сейчас ожог не ощущался. Все перебивала подкатывающая дурнота от ощущения тепла, исходящего от тела кентанца.

– Будет волдырь, – констатировал кошак, разглядывая мою покрасневшую ладонь. – Заглянешь в эргокамеру. А пока…

Он облизал мою ладонь. Медленно. Да ещё и несколько раз. У меня задёргался правый глаз, а в остальном даже не шелохнулась, удивляясь своей выдержки.

Кентанец же подзависал ещё пару секунд над моей рукой, потом разжал пальцы и наконец отошёл в сторону. Я молча взяла сковороду за ручку и, приподняв ее над плитой, закрыла глаза, пытаясь не представлять насколько это было бы приятно огреть белобрысого…

Из пограничного состояния меня вывел все тот же кентанец, предложивший:

– Кто хочет прогуляться?

– Мы! – тут же заверещали Кэти и Поль.

– Мама, а можно? – спросил ответственный Ифа.

Я оглянулась, отставив ненужную более сковороду.

– Конечно, мама не будет против, – оскалившись, ответил за меня довольный кошак. – Четь, помоги гостям подготовится к прогулке. А после проводи к западным воротам.

– Да, господин, – отозвался молчавший до сего момента желтый.

Больше не сказав ни слова, кентанец вышел, прихватив с собой свёрнутый треугольником блин.

Может подавиться? Вряд ли, да?

– Мам, гулять весело. Там столько снега. Вот даже не поверишь сколько! А эти… ну, как их? – запрыгав на месте, вопросил Поль.

– Васпоги, – обречённо напомнила я.

– Да, васпоги! Они обязательно тебе понравятся! – пообещал мальчик.

– Они мохнатые, – обняв себя и мечтательно закатив глаза, прошептала Кэти.

– Мы с дядей Пиксли почти достроили замок, – скромно сообщил Ифа. – Сможешь посмотреть. Это чёрный замок папы…

На последних словах малыша я вздрогнула. Вдруг осознав новые грани катастрофы – дети привыкли к тебе…

Только попробуй не вернуться…

Мне, наконец вернули мою сумку с вещами. Переоделась. Как оказалось, наличие нижнего белья – это тоже счастье.

Оделась сама. Запаковала карапузов. Хотя Четь уверял, что можно сильно не закутываться, чудо-комбинезоны способны выдержать любые морозы. Но я не привыкла к снегу. И минусовые температуры меня пугали в принципе. На Земле температура редко опускалась ниже нуля. И это уже было катастрофой. А здесь минус двадцать пять. Это днём на солнце. А ночью вообще падает до минус шестидесяти…

Как здесь вообще что-то ещё выжило?

Запакованные карапузы, потерявшие всю свою сноровку, медленно переваливались следом за Пиксли, который плёлся за желтым. Тот комбинезон не одевал. Лишь набросил ещё какую-то балахонистую тряпку на плечи и теперь возглавлял нашу медлительную процессию, движущуюся по узким коридорам замка. Путь наш закончился в огромном холле перед массивной деревянной резной дверью с металлическими ручками-кольцами.

Четь не останавливаясь, потянул за одну из ручек и, открыв дверь, вышел в ослепительный поток света, ворвавшийся вместе с нестерпимым холодом в помещение. С непривычки я задержала дыхание. Малыши же, как ни в чем не бывало, зашагали за иноземцем.

Повинуясь материнскому инстинкту, рванула за ними, но зажмурилась и застыла, едва пересекла порог. Под ногами хрустел снег. Слепящий свет проникал даже сквозь закрытые веки. Обжигающе холодный воздух при каждом вынужденном вдохе тугими потоками втягивался в ноздри, и, казалось, будто я дышу льдом. И он оседает во мне.

Приоткрыла глаза. Светло. Впереди маячили темные фигуры детей. Прикрыла глаза рукой, упакованной в варежку, и устремилась следом куда-то в это белое по белому. За мной, пыхтя и переваливаясь, брёл Пиксли.

Вскоре глаза привыкли. Я различила ровную дорогу, прочищенную в искрящемся снежном поле. И там, далеко впереди, высокие чёрные витые ворота.

Дети успели приспособится к количеству одежды на них одетой и, повизгивая, бегали от обочины к обочине, зачерпывая снег и швыряя друг в друга рассыпающиеся серебром снежки.

Вдали виднелись горы. Синие и прозрачные.

Позади высилась тёмная громадина замка.

И все это соединял снег. Повсеместный бесконечный снег.

Добравшись до ворот, уже приноровилась дышать мелкими порциями. Да и холод уже так сильно не ощущался. Видимо, приспособилась…

Но на Четя смотреть было страшно. Он стоял возле кованых ворот и терпеливо ожидал, пока мы соберемся в кучку. Хотя, судя по всему, иноземцу было абсолютно наплевать на мороз, поскольку он не дрожал и в свой балахон не кутался. Не ящеропод, значит. Те, насколько я знаю, хладнокровные. И низкие температуры на переносят. Впадают в спячку.

Но от размышлений о расовой принадлежности «желтого» меня отвлёк приближающийся шум.

– Васпоги! – завизжали карапузы.

И правда. По ту сторону ворот на горизонте возникло несколько точек, которые стремительно увеличивались в размерах.

Когда мохнатые твари затормозили в нескольких десятках метров за воротами, нас щедро окатило волной снега.

С одного из мохнатых выдыхающих клубы пара монстров в снег спрыгнул кентанец.