Фрэнсин Паскаль - Побег

– Смотрится просто потрясающе! – ворковала Джессика.

На ее лице было такое выражение, словно она видела перед собой платье от лучшего парижского модельера.

– Я хочу сказать, она просто создана для тебя! Это твой стиль.

Эми заметила отражение Элизабет в зеркале и повернулась в ее сторону. Из выреза фиолетовой блузки торчало худенькое плечо.

– По-моему, она мне немножко велика, – робко заметила она. – А ты как думаешь, Лиз?

Элизабет надеялась, что по выражению ее лица нельзя догадаться, о чем она думает. А думала она о том, что ее сестра, конечно, не погнушается ничем ради достижения своей цели – увидеть Джонни Бакса. Но то, что она делала сейчас, было уже слишком. При виде Эми в нелепо болтающейся на ней блузке Элизабет стало ужасно стыдно, и она не на шутку рассердилась на сестру.

– Мы уже договорились, Лиззи, – промурлыкала Джессика. – Эми покупает мою блузку. Она так здорово на ней смотрится.

Элизабет слишком сильно любила сестру, чтобы раскрыть перед Эми ее коварный план. Однако она не могла позволить своей доверчивой подруге купить этот фиолетовый балахон.

– По-моему, ты права, Эми, – медленно сказала Элизабет. – Блузка на тебе немного болтается. Но ведь распродажа в „Кендаллз" еще не кончилась. Ты наверняка найдешь такую же своего размера, хотя бы и другого цвета. – Она взглянула Джессике прямо в глаза и обняла Эми. – Если у всех Единорогов плохо со зрением, это не значит, что и остальные должны быть такими же.

Эми еще раз посмотрелась в зеркало. Да, кажется, блузка и вправду велика, хотя из-за неумеренных похвал Джессики она уже готова была не верить собственным глазам…

– Все-таки она очень красивая. Завтра же после школы пойду в „Кендаллз" и куплю себе такую. Пойдемте все втроем?

– А… я, кажется, не смогу. – Джессика быстро отвела взгляд. – Единороги встречаются в „Дэйри Берджер". К тому же, – прибавила она, бросив обиженный взгляд на сестру, – я буду занята. Я буду думать, как мне заработать побольше денег, и побыстрее.

Еще долго после ухода Эми Джессика дулась. За обедом ее трагическое лицо и сердитое молчание убедили бы всякого, что это Элизабет, а не она, пыталась обмануть Эми.

– Надеюсь, ты довольна? – простонала она, когда сестры загружали посудомоечную машину. – Теперь все пропало. Я никогда не увижу Джонни.

Элизабет, погрузив руки в мыльную воду, скребла форму для пирога.

– Есть много способов заработать деньги, – ее голос слегка дрожал, – не обязательно кого-то облапошивать.

Элизабет было очень стыдно за сестру.

А у той вдруг резко изменилось настроение. Она повернулась к Элизабет и произнесла примирительным тоном:

– Ты права, сестричка.

Она не выносила, когда Элизабет сердилась на нее. В конце концов, сестра была ее лучшим другом, – весь „Клуб Единорогов" не смог бы ее заменить.

– Давай объявим перемирие, Лиззи. Я больше не буду ходить на распродажи в магазины одежды. А ты не будешь думать, что я плохая.

– Ладно, – рассмеялась Элизабет. – И почему бы нам не скрепить договор коктейлями в „Кейзи"?

Девочки обожали старомодное кафе-мороженое с круглыми мраморными столиками. Список сортов мороженого там тянулся от одного конца прилавка до другого. Не потребовалось долгих уговоров, чтобы убедить мистера и миссис Уэйкфилд, что семье необходим отдых.

Все залезли в бордовый фургон Уэйкфилдов и помчались к главной улице города. В „Кейзи", как всегда, было полно народу, и близнецы вызвались стоять в очереди. Остальные заняли единственный свободный столик. Вскоре Стивен передал сестрам заказ от родителей – две порции крем-брюле с орехами. Джессика и Элизабет не спрашивали, что предпочитает брат. Он всегда заказывал фирменное мороженое „Кейзи": четыре шарика на шоколадном пирожном с орехами, со взбитыми сливками, шоколадом и засахаренной вишней. Очередь двигалась медленно, и Джессика принялась рассеянно смотреть по сторонам. Она увидела справа доску объявлений и стала изучать приколотые листочки. Несколько объявлений о продаже машин. Несколько – об уроках игры на фортепиано. Джессика, к своему разочарованию, поняла, что не ей одной нужны деньги. Догадайся она повесить свое объявление неделю назад, может быть, она и смогла бы заработать на билет. А сейчас это безнадежная затея, слишком поздно.

Вдруг ей на глаза попалось объявление, висевшее в стороне от других. Оно было написано на голубой бумаге очень твердым, элегантным почерком. Едва Джессика поняла, о чем в нем говорится, она сорвала его с доски.

– Вот оно! Вот оно! – Джессика так и заплясала от радости, не смущаясь теснотой очереди. – Лиз, я все тебе прощаю. Все будет хорошо. Точнее, все будет просто великолепно!

– Что это, Джес? – спросила Элизабет. – Что написано на этом листочке?

Джессика осторожно сложила голубую бумажку и сунула в карман джинсов.

– Ничего особенного. Просто это ответ на все мои мольбы.

Как только Уэйкфилды вернулись из „Кейзи", Элизабет и Стивен, тяжело вздохнув, принялись за уроки. Джессика же не могла думать ни о чем, кроме объявления.

– Лиз, – тихо позвала она, открывая дверь из ванной в комнату сестры, – ты можешь на минутку вытащить нос из своих скучных книжек?

Повернувшись на зов, Элизабет увидела, что Джессика улыбается довольной улыбкой, которая обычно означала – готовится какой-то заговор. Она не могла не улыбнуться в ответ.

– Ты хочешь рассказать мне про таинственную голубую бумажку?

– Я от тебя никогда ничего не скрываю. И потом, мне нужен кто-то – стоять на страже, пока я звоню по очень-очень серьезному делу.

И Джессика, чуть не лопаясь от важности, вытащила из кармана объявление и развернула на столе. Вверху выведенный аккуратным, изящным почерком заголовок:

„ЛЮБИТЕЛЮ ЖИВОТНЫХ".

Дальше шли слова, пробудившие в Джессике столько надежд.

Требуется няня для нежного, заботливого ухода

за хорошо воспитанной собакой в течение трех дней.

25 долларов

Телефон: 555-9721

К. Брэмбл

– Но, Джес, – запротестовала Элизабет, – ты же не выносишь собак. Когда Хендерсоны пришли на папину вечеринку со своей чи-хуахуа, ты готова была улететь на Луну.

Действительно, с тех пор как Джессика себя помнила, она терпеть не могла всех и всяческих собак. Точнее, хотя она и не призналась бы в этом даже самой себе, она их смертельно боялась. А они каким-то образом всегда это чувствовали.

– Верно. Мне хочется, чтобы это было какое-нибудь другое животное, – призналась она. – Ласковая тихая кошечка или золотая рыбка. Даже попугай – не так страшно. В общем, все, что угодно, лишь бы оно не лезло на колени своими грязными лапами и не облизывало своим вонючим языком.