Эмилия Грант - Цена на материнство

– Да, мамуль, – я ласково провела рукой по ее волосам. Седины стало больше. – Надо нам купить новую краску, мы с тобой наведем такой марафет…

– Алина… Выпуск… В школе…

– Да? – я изобразила удивление. – А я и забыла… Может, ну его?

Я бы не забыла про день встречи выпускников, даже если бы очень захотела. Они начали трезвонить за неделю: сначала Люба, потом Наташка Сиваева и буквально через час Наташка Белобородцева. Как сговорились! Еще бы. Всем наверняка любопытно посмотреть на дочку опального бизнесмена, чужое горе завораживает. В школьные годы было всякое. То набивались в лучшие подружки, то сплетничали за спиной, что мой папа – криминальный воротила и вор. Зависть, косые взгляды, неприкрытая лесть… Бывало. Но стоило отце попасть в тюрьму и засветиться в местных новостях с кричащими заголовками, как всех моих одноклассниц объединило общее чувство: любопытство.

Уверена, что если бы моя жизнь текла себе по-прежнему, им было бы наплевать, приду я на встречу выпускников или нет. Благополучные люди слишком скучны, а иногда смотреть на них и вовсе противно. Особенно если у тебя, например, муж-алкаш или трое детей по лавкам, а ты состоишь в идеальных платонических отношениях с идеальным мужчиной и планируешь свадьбу. Сейчас им просто нужен повод для злорадства, не больше.

Может, со стороны кому-то бы показалось, что я циник, но по-настоящему плохие периоды в жизни помогают отсеять зерна от плевел. Никто из «подружек» не появился на пороге, никто не позвонил и не спросил, нужно ли что-то мне или маме. Но они хотя бы не говорили мне гадости в лицо, в отличие от бабок во дворе, теток в магазине и всех, кто успел разглядеть наше семейное фото на местном телеканале.

– Проворовались?

– Так вам и надо всем!

– Что, папашу посадили, теперь и гречкой не брезгуешь?

Я не отвечала. Делала вид, что мне все равно, хотя этот вид давался нелегко.

А как надо мной смеялись, когда я пыталась устроиться на работу?

– И как же вы будете нам тут столики вытирать царскими ручками?

– Вы ведь в курсе, что у нас восьмичасовой рабочий день?

Видно, папа крепко обидел того чиновника или сильно помешал ему, потому что я попала в черный список работодателей. Меня сделали неприкасаемой. Издержки маленького городка. И я бы переехала в Москву, поискала работу там, но для этого надо было перевозить с собой маму или нанимать сиделку… Ни на то, ни на другое денег не было. Да и пришлось бы тогда признаться, что мы на мели, а мама не пережила бы нового стресса. Она до сих пор думала, что наша машина припаркована у соседнего дома, потому что там место получше.

– Алин… – мама приподняла правую руку и потянулась ко мне. – Сходи, развейся…

– Да ну их, этих выпускников! – я снова улыбнулась. – Посидим с тобой, посмотрим твой любимый сериал…

– Все из-за меня… – мамины глаза заблестели от слез. – Сидишь… Мы тебе жизнь испортили…

– Мам, ну что ты, в самом деле! Глупости! Мне в радость посидеть с тобой. А эти танцы… Ну кого я там не видела…

– Сходи… Пожалуйста… – и снова этот умоляющий взгляд. – Запишись в салон. Купи… Платье.

Я вздохнула и качнула головой. Сказать ей, что я уже месяца три крашу ногти сама, пользуясь лайфхаками из интернета? Что новую одежду не покупала и того дольше, только распродавала старые дизайнерские платья, чтобы хватило на лекарства?.. А если ей станет хуже?..

– Конечно, мамуль. Схожу.

Уж лучше так, чем что-то объяснять.

Включила запись мыльной оперы, чтобы мама не расслышала мой телефонный разговор и вернулась к себе в спальню, чтобы набрать Витю.

– Как ты, милая? Прости, не позвонил в обед, у нас такая беготня была в лаборатории! Я сто раз просил их заменить дистиллятор, и вот…

– Витюш, прости, я тороплюсь. Мама хочет, чтобы я развеялась, сходила на встречу выпускников. Не составишь компанию?

Пауза.

– Ты же вроде говорила, что не хочешь, – озадаченно протянул Витя. – И я договорился, что помогу маме разобрать антресоль…

– Я и не хотела. Но… В общем, ты со мной?

– Конечно, конечно, ну что ты, птичка моя. Я заеду за тобой в шесть двадцать, сразу после работы. Мне бы еще переодеться, но тогда я не успею, а пораньше уйти ну никак сегодня. Скоро проверка, и у нас все сроки горят. Помнишь, я рассказывал про тот реактив? Так вот…

– Ничего страшного, если ты не переоденешься. У тебя и рабочий костюм прекрасно выглядит, – солгала я.

На самом деле, меня мало беспокоило, как мы оба будем выглядеть сегодня. Все эти люди, с которыми я провела одиннадцать лет от первого звонка до последнего, сейчас жаждут увидеть нечто другое. Что ж, пусть радуются такой возможности.

Я заглянула в шкаф и вздохнула. Из приличных нарядов почти ничего не осталось, только платье цвета «пыльная роза», рука не поднялась продать папин подарок на прошлый день рождения. Тогда еще этот цвет не вошел в моду, не красовался в каждой палатке на вещевом рынке. Нежное, невесомое… В нем я чувствовала себя принцессой.

Натянула, изогнувшись, застегнула молнию на спине… Да, когда-то оно смотрелось лучше. Видимо, я похудела еще сильнее, потом что местами ткань провисала, кожа касалась слишком бледной. Лицо стало каким-то испуганным, как у бельчонка, пойманного в сеть. Словно кто-то отдал мне это платье с барского плеча… К черту. Ничего лучше у меня все равно нет.

Поцеловав маму и положив ей пульт под рабочую руку, я спустилась вниз. Краситься почти не стала, кого обманывать? Да и в комплекте с Витей будет самое то.

Его «лада» появилась у подъезда ровно в шесть двадцать. Витя никогда не опаздывал. Он вышел, чтобы распахнуть передо мной дверь, нежно чмокнул в уголок губ.

– Ты прекрасно выглядишь.

Он мог этого не говорить: восторженный трогательный взгляд за стеклами очков был красноречив. Рядом с Витей я всегда вспоминала Душечку из «В джазе только девушки», которая любила мужчин в очках. Что-то в них есть щемяще-беззащитное, детское, милое. И каким бы хрупким ни казался Витя, я знала, что он меня не предаст никогда. А верность важнее страсти.

Мы подъехали к школе – странно было видеть ее спустя столько лет. Меня отбрасывало в прошлое, бурное, напичканное эмоциями, как тротилом. Я поклялась себе не вспоминать Игоря, но стены, даже перекрашенные в желтый цвет, все равно тормошили память. Даже тогда, в выпускных классах, я не могла толком объяснить себе, что чувствую. Игорь вызывал во мне совершенно чуждые, непонятные мне ощущения, заставлял сомневаться в собственном благоразумии. И если бы Витя не спас меня тогда, не бросился на амбразуру, кто знает, что бы случилось в том кабинете? Нашла бы я в себе силы оттолкнуть Верещагина, сопротивляться его темному, почти демоническому обаянию? Да, тот вечер был страшным. Для меня, для Вити, для всех нас. Мне еще долго снился Игорь на мотоцикле, драка, и каждый раз я просыпалась в слезах. Но все-таки я была благодарна судьбе, что она повернулась именно так. И я вовремя поняла, какую глупость чуть было не совершила… И слава Богу, Игорь все-таки уехал из города.