Злата Прага - Мандариновый левират

– Больше некому, – горько ответила она.

– Давай всё отменим! – импульсивно воскликнул он.

– Отменить и не отомстить? Не лишай меня радости.

– Ты меня с ума сведёшь. Что ты задумала? Что собралась делать?

– Ничего. Я ничего не буду делать. Делать будут другие. Я буду писать им сценарии действий, а они будут по ним жить.

– Ты хочешь их стравить?

– Ну, что ты. Это теперь моя семья. Именно поэтому я научу всех прислушиваться к моим словам и уважать моё мнение. Я заставлю их видеть во мне человека, а не самку и не товар.

– И меня?

– Догадливый ты мой.

– Будь осторожна, родная.

– Не буду. Буду гнать во весь опор – так, чтобы ветер в ушах свистел.

Али поцеловал её в лоб. Она ушла. Собрав сумку, улетела в Стамбул.

В особняке Арсланов не стихали пересуды. Чичек – жена Серхата – возмутилась поведением Кары.

– Что она о себе возомнила? Гулящая девчонка. Погубила первого мужа и нас всех погубит, – говорила она мужу.

– Чичек, милая, да ты что? Это он её погубил. Она ни в чём не виновата.

– Но она не девушка, и скрыла это до свадьбы, а потом стала корчить из себя жертву. А теперь все носятся с ней.

– Не все, милая. Я лично ношусь только с тобой. Что касается девственности – о таких вещах не говорят. Они и переехали сюда из-за давней трагедии.

– Лучше бы не переезжали! Что это такое? Отдельная спальня, отдельная детская. Даже у нашей Ширин нет отдельной комнаты. А для её приёмыша выделили комнату.

– Чичек! Не смей обижать сироту. Нашей дочери нет и двух лет. Она не может быть далеко от нас. А Пынар уже взрослая девочка, ей скоро одиннадцать. Ей нужна своя комната. Не будет же она спать с ними.

– С ними? Ха-ха! Зачем тогда ей эта узкая подростковая кровать? Даже не думай, что она станет настоящей женой Неджату. Бедный! Ему придётся жить с сумасшедшей.

– Она не сумасшедшая.

– Да? А эта красно-белая комната? Это же иллюстрация к фильму ужасов. Она точно чокнулась после того, что с ней сотворил Энгин, да упокоится его душа. Сумасшедшая! Сумасшедшая, – гневно говорила Чичек.

– Она вполне здраво заключила сделку с моей матерью и своим братом. Каждая из сторон и наказана была, и награждена. Все остались довольны.

– Да? А зачем Акджан сменила имя? Что это за вызов? Имя дают при рождении раз и навсегда.

– Видимо, она считает, что родилась заново.

– Ненормальная. И ещё зовёт госпожу Эдже мамой!

– Что? Я ни разу не слышал. Это правда? – Спросил Серхат.

– Правда. Бессовестная!

– Почему? Теперь она на самом деле войдёт в семью. К тому же, она рано потеряла мать. Я был бы рад, если бы и ты мою маму называла «мамой».

– Я люблю и уважаю госпожу Эдже. Но моя мать жива. К тому же со мной в этом доме никогда так не нянчились.

– Неужели? А ну-ка, иди-ка сюда, я с тобой немного понянчусь, – Серхат притянул к себе ревнивицу-жену и осыпал её поцелуями.

– Пусти!

– Не пущу. И вот что я тебе скажу, женщина. Нравится она тебе или нет, ты будешь уважать её, как жену моего старшего брата и сестру нашего основного партнёра по бизнесу. Неджату и так придётся нелегко. Я не хочу, чтобы ему докучали женскими дрязгами. Обещай мне!

– Что?

– Что будешь паинькой и посочувствуешь несчастной женщине и поможешь ей освоиться в доме.

– Она и так ведёт себя как хозяйка.

– Чичек! – грозно нахмурил Серхат брови.

– Ладно. Обещаю. Просто ради тебя и Неджата. Он устроил нам лучший медовый месяц в Альпах. Помнишь то шале?

– Нет, – равнодушно бросил Серхат.

– Что? – возмущённо воскликнула его жена и стукнула его кулачком в бок, – ты специально злишь меня?

– Да, дорогая! Ты необыкновенно хороша, когда злишься. А в том шале ты была совершенно неотразима, впрочем, как сейчас. Иди ко мне, ненаглядная моя!

Чичек с мужем часто обсуждали Кару и её действия, и Серхат всегда вставал на сторону будущей жены брата.

Была в особняке ещё одна пара, которая обсуждала Кару и её поступки – Эдже и Фидан. Мать и дочь с появлением в доме Кары словно отодвинулись на второй план. Она командовала прислугой и охранниками, раздавая распоряжения налево и направо. Эдже велела прислуге с одной стороны исполнять приказы молодой госпожи, а с другой – велела обо всех таких распоряжениях докладывать ей незамедлительно, чтобы быть в курсе.

Кудрявая улыбчивая Фидан всегда была в доме на положении любимого ребёнка – маленькой принцессы Арсланов. Теперь её подвинули две самозванки. Фидан не обижалась на Кару, потому что очень остро помнила тот момент, когда нашла её с матерью в горном доме зверски избитую. Эта картина перевернула её представления о брате, разбила ей сердце, потому что она не могла ни поверить в это, ни закрыть на это глаза. Теперь она присматривалась к этой женщине, пытаясь определить, откуда та берёт силы жить дальше, и ещё улыбаться и управлять другими людьми. Фидан переживала и за брата. Неджат был для неё и для Серхата кумиром. Она боялась, что эта женщина, спрятавшаяся за маской безумия, сделает любимого брата несчастным. Эдже боялась того же, поэтому они с дочерью часто уединялись, и, склонив головы, как две совы, придумывали, как им помочь двум заложникам благополучия кланов обрести личное счастье.

Зато прислуга была в восторге от молодой госпожи. Она велела перекрасить стены в прихожей в яркий бирюзово-голубой цвет, на фоне которого тёмная мебель перестала казаться мрачной, а выглядела элегантно и свежо. Велела подавать к столу на каждый ужин мандарины. Велела выбросить старые ковры с лестниц, отмыть и отполировать лестницы и люстры, сменила шторы в гостиной и столовой на более современные и светлые. Велела провести дополнительные розетки и заменить светильники, а в светильниках – лампочки.

Дом стал светлее и задышал. Она дала повод для бесконечных сплетен и пересудов, особенно тем, что всегда благодарила тех, кто ей прислуживал, даже за мелочи. За неделю, что она провела в доме, всё перевернула с ног на голову и вдруг унеслась в Стамбул. Все сначала вздохнули с облегчением, а потом загрустили, как будто сразу соскучились по новой хозяйке…

***

В Стамбуле она решила в первый день купить платье, а потом заниматься всем остальным, что запланировала. Однако в свадебном салоне произошло то, что выбило её из колеи. Кара решила показать будущему мужу и своей и его семье своё отношение к свадьбе выбором платья. Обошла три салона, и в третьем ей показалось, что хозяйка начала её понимать. Она искала особое платье – на грани вульгарности, с красной отделкой и голыми плечами, чтобы намерено взбесить деревенских. Устав примерять романтичные и элегантные наряды, слушая комментарии хозяйки, как к каждому платью уложить волосы, дождалась момента, когда её ненадолго оставили одну, и вышла в холл салона. Там сидел красивый мужчина лет тридцати и пил кофе с конфетами. Ей вдруг захотелось показаться ему в убранстве невесты. И захотелось сладкого. И пококетничать. Она подошла и слопала конфету, сделав вид, что не замечает его, сидящего в тёмной рубашке в кресле баклажанного цвета, и видела, как он оценил взглядом и её фигуру, и лицо. Потом решила показать ему волосы, отпустив их, чтобы взять конфету. И спинным мозгом почувствовала восхищение.