Меган Брэнди - Неприятности в старшей школе

Его глаза широко раскрываются, а брови приподнимаются.

– Именно. Тогда речь шла только о ней, и то она не посчиталась со своими интересами – ведь ее отправили бы обратно в тот ад, в котором она жила, – просто назло. А теперь она одна из нас – хотя она не говорит так, она это знает. И вспомни, что она делала для нас, когда ей было совершенно пофигу, кто мы такие… Она столкнула девчонку в бассейн на вечеринке Грейвенов, чуть не задушила ту сучку, что сняла на видео тренера с его девушкой, а что она вытворяла на складах, когда пыталась помочь нам улизнуть незамеченными, а в домиках…

Я морщу лоб, и он кивает.

– А теперь представь, на что она готова ради нас, если мы ей небезразличны.

Дьявол. Он прав.

Я провожу ладонями по лицу и обхожу его.

– Я не готов думать об этой фигне прямо сейчас, Кэп. Мы выясним все это завтра, то есть, блин, сегодня после игры.

– Ага, – зевает он. – Отличная идея.

Он следует за мной и исчезает в своей комнате.

Я останавливаюсь у ванной и слышу, что вода все еще течет, так что я направляюсь к своей, чтобы принять душ по-быстрому.

Я не знаю, верно ли то, о чем говорил Кэп, и, черт возьми, намерен выяснить это, но прямо сейчас я собираюсь лечь с ней в постель, заняться с ней сексом, если ей это нужно, прижать к себе, если она позволит, а обо всем том дерьме, что случилось сегодня, мы подумаем завтра.

Я забираюсь под одеяло и натягиваю пушистый плед до самого подбородка, вцепившись в него, как в броню, когда из коридора до меня доносится шлепанье.

Ручка поворачивается, но не полностью – замок заперт. Я задерживаю дыхание.

За этим следует бесконечная звенящая тишина, и я прикусываю зубами щеку, чтобы сдержать жалкие слезы, что вот-вот хлынут рекой.

Ручка поворачивается еще раз, но уже медленнее и тише – еще одна попытка… так, на всякий случай.

Сердитый удаляющийся топот и приглушенный хлопок закрывающейся двери.

В эту же секунду я глубоко выдыхаю, вытаскиваю из-под одеяла нож и раскрываю его. Провожу пальцем по лезвию, читая выгравированную на нем надпись.

«Семья – это не только общая кровь».

Звучит забавно, если задуматься.

Семья – это не только общая кровь, при этом за тех, кого мы выбрали сами, мы готовы истечь кровью.

Я прокалываю кончик пальца, чтобы на нем появилась темно-красная капля, и провожу им по губам. Слегка тру губой о губу, пропуская язык через зубы, и во рту появляется металлический привкус – привкус ненависти к себе.

Прости, здоровяк. За все, что было сегодня… и за то, что еще впереди.

Понаблюдав за разминкой перед матчем, я поняла, что сегодня нас ждет грязная игра, но такого я точно не ожидала. Это было просто ужасно.

Потому что уже по меньшей мере в двадцатый раз за игру мяч летит к Мэддоку, ему пасуют в надежде, что он добавит команде очков.

Меняя позицию, он обходит парня из команды-противника, но спотыкается и теряет равновесие. И снова мяч, только оказавшийся у него в руках, уходит к сопернику.

Из груди Мэддока вырывается рык, он наклоняется, но тут же вскакивает и снова бежит по площадке.

Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя досаду, потому что команда гостей снова забрасывает мяч в кольцо, и Брейшо отстают уже на семь очков.

Всю игру они пытаются догнать противника и никак не могут вырваться вперед. Я еще никогда не видела их такими неуклюжими, и, к сожалению, это передалось всем игрокам команды.

Кэптен не забросил ни единого мяча, хотя у него было несколько попыток – на его лице отчетливо проступает отчаяние. К этому моменту он уже неимоверно злится на самого себя. А Ройс играет очень грубо, что приводит к одному фолу за другим.

Стоит мне подумать об этом, как раздается очередной свисток.

Все головы поворачиваются к противоположному концу площадки, где Ройс в следующее мгновение орет прямо в лицо рефери:

– О, значит, этому ослу ты не свистишь, а мне будешь свистеть весь вечер? Теперь мне все ясно, чел. – Он слегка отводит плечи назад и насмешливо трясет головой. – Классно, теперь я знаю, кто выписывает тебе чеки, мудак.

– Брейшо! – кричит тренер, но Ройс не обращает на него никакого внимания.

Я бросаю быстрый взгляд на Мэддока и Кэптена, но они просто стоят, позволяя ему делать то, что он делает.

– Чувак, кончай. Еще чуть-чуть – и победа наша, – нагло – или просто по глупости – выкрикивает парень из другой команды, и Ройс разворачивается. Даже со своего места я вижу его разъяренный взгляд.

Через несколько секунд он пихает его в грудь так сильно, что тот падает на других членов своей команды, а я выпрямляюсь на сиденье в ожидании чертовой драки, но это дом Брей, город Брейшо – никто не осмеливается выйти вперед. Никто, кроме Ройса.

– Подойдешь ко мне еще раз, сукин сын, и будешь жрать металл.

Рефери вскидывает руки с предупреждающим взглядом и официально удаляет Ройса с площадки.

Тот обеими руками показывает ему средние пальцы и шагает к скамейке. Он хватает свою толстовку и бутылку воды, кидает бутылку в тренера другой команды и громко хлопает дверью, направляясь в свою раздевалку.

Бас ловит мой взгляд и прищуривается, но я его игнорирую.

Он может сколько угодно обвинять меня в этом отстойном шоу, однако он виноват ничуть не меньше меня, и он это знает. Он должен был пойти со своей новостью о том видео к ним, а не ко мне.

В смысле я это ценю, но пусть катится к черту со своим дерьмовым осуждением, он сам может загладить свою вину в любой момент. Хотя, полагаю, у него не хватит на это стали яиц, ведь он утаил информацию от троицы, которая доверила ему свои сделки и денежный поток.

Может, им не стоило этого делать.

Я глазами нахожу Мэддока на площадке, и в тот же момент он поднимает свой взгляд на меня, но сразу отводит его, занимая нужную позицию, потому что мяч снова в игре.

Они играют так из-за меня, я это понимаю. Я заставила их нервничать, из-за меня они не спят уже вторые сутки – сомневаюсь, что кто-то из них спал прошлой ночью. Я знаю, потому что я и сама не спала.

Может быть, их игра сегодня и плоха, но, по крайней мере, они все-таки играют. В смысле, если бы видео с нашими шалостями и проникновением в домик Грейвенов посмотрели все, их могли исключить из команды или даже отправить в колонию для несовершеннолетних.

Не было смысла подвергать их такому риску, если я могла это предотвратить.

У меня достаточно реалистичный взгляд на мир, чтобы понимать свое место в нем, и пусть это случится не сегодня и не завтра, но в конце концов девочке из гетто не суждено остаться в особняке. Я знаю это и принимаю.

Тем не менее я признаю, что не ожидала, что отдаление будет таким болезненным.