Лана Дэй - Куда ведёт Куросиво

Софи кивнула и посмотрела на Риту сконфуженно.

– Это как нельзя кстати, обещала заказчице дополнить стиль некоторыми деталями, попутно составлю компанию и вам! – и, оглядев Софи, добавила: – Я подъеду и заберу тебя, в твоём положении лучше быть пассажиром.

От непонимания ситуации и неожиданной настойчивости Жанны, Рита молчала, не зная, как остановить поток событий. От беспрерывного внимания к своей персоне ей хотелось спрятаться, она приехала сюда, чтобы побыть в одиночестве, и, прежде чем кидаться во что-то новое, намеревалась разобраться с прошлым, но почему-то малознакомые люди распоряжались её временем и досугом. «Впрочем, сама позволила себя вовлечь», – подумала она. Эмоциональные возгласы Жанны привлекли внимание Анри. Он обернулся: Софи так и держала в руках открытый блокнот, и, придвинувшись ближе, как бы невзначай, он заглянул в него – запомнить адрес Риты не составило труда. Этьен тем временем открыл дверь подъехавшего такси и помог Софи устроиться.

– Рита, мы заедем к вам завтра в семь вечера, – придерживая дверь, произнесла Софи с долей вины, она так же как и та попала в вихрь причин и следствий.

После того как Этьен и Софи уехали, Жанна выжидательно воззрилась на оставшихся:

– Вы почему стоите? Продолжаем танцевать!

Они вернулись, но танцевальное настроение пропало, и все это понимали. У Жанны зазвонил телефон, она вышла из шумного клуба и больше не появилась. Рита заметила, Анри никак на это не отреагировал. «Необычно», – подумала она, но спрашивать, что за отношения их связывают, не имела права.

С новой силой загремела музыка, и Анри прокричал:

– Давайте сбежим?

Они устремились к морю, там, скинув обувь, долго бродили вдоль берега, болтая ни о чём – непринуждённость вечера не отпускала. Море шумело, и отличить его от ночи можно было лишь по белому пенистому гребню набегавшей волны. Приблизившись к пирсу, который выдавался далеко в море и прятался в темноте, Рита вскочила на него и через несколько мгновений исчезла. Анри кольнул страх: «Что, если он не найдёт её там, и больше никогда не увидит?» – и, одёргивая себя за нелепую реакцию, отправился вдогонку. Риту он различил по светлому пятну от платья, она сидела, подтянув колени к подбородку, и вслушивалась в плеск волн. Анри присоединился, и какое-то время они так и оставались, боясь нарушить словами гармонию звуков природы.

– Рита, расскажите мне о себе, – заговорил Анри.

Рита не отвечала, она не была готова раскрываться.

– Простите, мой вопрос неуместен.

Раскаяние в голосе Анри тронуло, и она произнесла:

– Мои родители геологи, они постоянно в экспедициях, и, судя по всему, гены непоседливости передали и мне, – и у неё вырвался смешок, – оставаться долго на одном месте для меня – настоящее испытание!

– Как же вы с этим справляетесь?! – поинтересовался Анри.

– Профессия помогает.

– Не говорите мне, кто вы! Давайте, я попробую угадать? – с долей шутливости воскликнул Анри.

– Ваше время поехало! – рассмеялась Рита.

– Вы геолог? – предположил Анри.

– Нет.

– Туристический агент?

– Нет.

– Рыбачите в экзотических местах?

– Почти угадали, – прыснула Рита, – я антрополог, выуживаю колорит разных культур.

– Рита – это потрясающе! – воскликнул Анри.

– Тогда ваша очередь признаваться!

– Я психотерапевт.

– Значит, лечите души?

«Какое странное совпадение, – подумала Рита, – именно тогда, когда её душа требует к себе внимания, встречается человек, который «чинит» страдающие «я».

– В каком-то смысле, лучше сказать, подталкиваю на путь исцеления, дальше выход мы находим сами.

Рита кивнула, забыв, что Анри не может видеть её реакции.

– Вы даже представить себе не можете, насколько мы по-разному воспринимаем одни и те же обстоятельства! – проговорил Анри с чувством.

– Почему же, вполне могу, этим и занимаюсь, вглядываюсь в это, правда, со стороны традиций, и, надо признать, это исключительно интересно!

– Не сомневаюсь! Читал биографии многих путешественников, однако, мне всегда казалось – это случается с кем-то другим или в книгах, но вот появляетесь вы – реальный участник дальних странствий!

– Знаете, вам надо присоединиться к какой-нибудь экспедиции! – с воодушевлением произнесла Рита.

– Никогда об этом не задумывался! – удивился Анри. – Но меня неудержимо тянет…

– …к аборигенам в леса Амазонки! – подхватила Рита.

Анри рассмеялся и притянул Риту к себе, слова стали не нужны. Рита поддалась невероятному обаянию и соблазну, исходящему от Анри, и ночь стала их союзником… Контроль, постоянный спутник Риты, испарился, она плыла в волнах чувственности и не желала останавливаться…

Рано утром она обнаружила себя в небольшой современной квартире Анри и осторожно высвободилась из-под обнимающей руки.

– Рита, не уходи… – удерживая её, сонно пробормотал Анри.

Она нежно поцеловала его в губы, он успокоился и опять уснул. Рита быстро оделась. На столике, где она оставила телефон, лежала визитка Анри, она помедлила, но положила её в сумочку, и оглянулась на прощание: Анри спал со счастливой улыбкой на лице. «Слишком хорошо, слишком хорош! – подумала она. – Такого не бывает!» – и выскользнула за дверь.

Рита почти бежала: чувства просили вернуться, ум настаивал на противоположном, чтобы успокоиться, она свернула к набережной.

Свежий морской ветер охладил пылающую голову. «Что, собственно, произошло? Не могла же я влюбиться с первого взгляда?» – спрашивала она себя, но ощущение побега от чего-то настоящего не оставляло. Заполнило чувство горечи, но она не хотела этих чувств, жаждала побыть без них, отдохнуть от них! «Что, как не этот случай доказывает закреплённый за Францией образ ветреного отношения к любви, – пыталась она включить компетентного специалиста, но не поверила себе. – Разве по этой причине я осталась с Анри?» Ко всему прочему присоединилось чувство вины: «Позволила себе пойти на поводу у желаний, – говорил строгий голос. – Но сколько можно упрекать себя за собственные чувства и поступки?!» – отогнала она цензора.

Так, ведя беспокойный внутренний диалог, она шла по дорожке, когда внимание привлёк индеец пилигрим. Он сидел на бордюре, отделявшем дорожку от пляжа, в затрёпанной мешковатой одежде, стоптанных сандалиях и с густо разрисованным лицом, на которое падали неопрятные пряди волос. Одной рукой он выстукивал ритм на барабане, другой играл на флейте – блаженная гримаса не сходила с его лица. Иногда он прерывался и что-то отпивал из сосуда, напоминавшего высушенную тыкву. Несуразное существо не укладывалось в глянцевую картину фешенебельного французского курорта и напоминало – за его пределами скрывается совершенно другой мир.