Татьяна Минаева - Осколки разбитого неба

– Случилось то, что мой брат влез туда, куда не должен был влезать, – развернулась она к Паше и посмотрела ему в глаза.

Челка ее была убрана под ободок, что делало взгляд прямым и открытым. Паша сразу же понял, что сестра плакала. Может, не сейчас, а несколькими часами раньше, но плакала.

– Ты о чем? – надеясь, что это вовсе не то, о чем он подумал, спросил Скворцов.

Хотя других предположений у него и не было: кроме разговора с Андреем на ум больше ничего не приходило. Паша искренне надеялся, что бывший его сестры сдержал слово, и Аня ни о чем не узнала, только в совпадения верилось с трудом. И если все-таки это Андрей сболтнул лишнего…

– Не строй из себя дурака! – выпалила Аня. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Кто тебя просил, Паша?! – в ее голосе послышалось отчаяние.

– Да ни черта я не понимаю! – огрызнулся он.

– Хватит! – крикнула Аня, а потом проговорила тише, но от этого не менее гневно: – Меня бесит, что ты даже признаться не можешь. – Зачем ты рассказал Андрею?! Как ты… да как ты вообще мог?! – эмоции снова взяли верх, и на глаза навернулись слезы.

– Прости. – Паша хотел притянуть сестру к себе, но поняв его намерения, она отступила на шаг назад.

– Прости?! – изумленно переспросила она. – Это вот так у тебя просто, да?

– Я же о тебе думал. – Оправдание было слабым, но попробовать стоило. – Ты молчишь, опять в себе закрылась. Но я ведь не слепой, я же вижу, что с тобой происходит!

– Не надо обо мне думать! – Аня даже слышать ничего не желала. Ей, по сути, было все равно, что сейчас скажет брат, и чем был мотивирован его поступок. – Если я не говорю, значит, не считаю нужным, ясно?! Я имею право на личное пространство! Я имею право на свои собственные переживания!

– А я наблюдать должен, как ты себя опять в угол загоняешь?! – взорвался Паша.

– Нет, не должен! – Аня отбросила в раковину кухонную лопатку. – Ты мне вообще ничего не должен!

– Послушай…

Паша понимал, что если сейчас, поддавшись эмоциям, станет кричать на Аньку, разговора точно не выйдет. И если пока еще можно хоть как-то ее успокоить, то еще немного, и всё однозначно закончится грандиозной истерикой. Он не прав, что и говорить, только готового верного решения, к сожалению, у него не было, и поступил он так, как подсказывало сердце.

– Аня, Анют, – он ухватил сестру за запястья, чтобы она не умотала в свою комнату прежде, чем он успеет сказать хоть что-то. – Я не думал, что он скажет тебе о нашем разговоре. Я просил ничего тебе не говорить! Хотел просто, чтобы он понимал…

– Зашибись! – Очередная попытка оправдаться вызвала лишь противоположный эффект. Аня вырвала руки из хватки брата и зло сверкнула застланными влагой глазами. – То есть я еще и знать не должна была?! Охренеть! А ты думаешь, я бы не заметила, да? Думаешь, не поняла бы? По словам, по взглядам… Люди начинают смотреть по-другому, когда узнают, ты понимаешь это? Все по-другому становится! – Аня всхлипнула и нервным движением стерла с лица слезы.

– Это неправда, – попытался было возразить Скворцов, но Аня замотала головой и снова всхлипнула.

– Правда, Паша! Это правда! – закричала она. – Зачем ты ему сказал? Он не должен был этого знать! Никто не должен знать! Это мое! – стукнула она кулачком себя по груди. – Это только мое!

– Тихо, Ань.

Меньше всего Павел хотел, чтобы вышло именно так. Он много раз видел, как плачет его сестра, много раз успокаивал ее, утешал. Одиннадцать лет назад, когда они из-за Ани переехали в другую квартиру, и она пошла в новую школу. Отношения с одноклассниками не ладились из-за ее замкнутости, а дети, как известно, бывают очень жестоки… Позже она рыдала у него в руках, когда не стало отца, а затем и матери. Видеть ее слезы было тяжело, потому что Паша знал, что просто так Аня никогда не плачет. Она плачет только от боли. От боли, причиненной ее душе, ее сердцу.

– Я его люблю, понимаешь?! – срывая голос, произнесла Аня. – Он не должен был знать. – Она отвернулась к стене и прижалась к ней лбом. Плечи ее мелко тряслись, и невозможно было не услышать тихие всхлипы, прорезающие внезапно повисшую тишину.

– Прости меня, – подойдя сзади, Паша положил руки ей на плечи и поцеловал в затылок. – Я действительно не должен был вмешиваться. Прости, – прижался щекой к ее мягким волосам. – Если я могу что-нибудь сделать…

– Не надо ничего делать! – сквозь слезы выдавила Аня. – Ты уже все сделал. Кто тебе право дал влезать в мои отношения?! – Она повернулась лицом к брату, вынуждая того сделать пол шага назад.

– Я хотел как лучше, – виновато произнес он.

– Хотел ты. – Собравшись с мыслями, Аня вытерла слезы рукавом кофты, выключила газ под сковородкой, а затем открыла навесной шкафчик. – Я запрещаю тебе вмешиваться в мою личную жизнь, – внезапно повернувшись, твердо выговорила она.

Несмотря на весь ее внешний вид: заплаканное лицо, чуть дрожащие пальцы и стоящие в глазах слезы, Павел осознавал, – сестра вовсе не шутит. Какие уж тут шутки!

– То есть, если я буду видеть, что кто-то тебе боль причиняет, я должен молчать? – скептически осведомился он. – Я был не прав, Ань, я действительно не должен был говорить с Андреем о твоем прошлом. Обещаю, что такого больше никогда не повторится. Но не обращать внимания на то, что с тобой происходит, я не могу!

– А этого делать тебя никто не просит! – воскликнула она. – Но решать за меня не нужно! Ты просто… – слезы полились из глаз с новой силой. – Он никогда ко мне не будет относиться по-прежнему. Это… да это как будто в грязи вываляться!

– Это не так, – Паша нахмурился. – Ты не должна так думать. Ты ничем от других не отличаешься, и то, что случилось… это вообще ни при чем! Только полнейший кретин может отвернуться от тебя из-за этого.

– Не надо, Паш, – Аня остановила его движением руки и вздохнула. Опять повернулась к шкафчику.

Пузырек с настойкой пустырника, как назло, стоял за другими баночками. Стоило навести тут порядок, только в последнее время Аня была настолько занята работой, а потом и, как она думала, отношениями с Андреем, что времени на такие мелочи совсем не оставалось. Да и желания не было. Куда приятнее было провести лишние минуты, бродя с Андреем по парку или сидя в каком-нибудь маленьком уютном кафе… Как же недолго длилась мечта…

Мысли о том, что это было всего лишь игрой, иллюзией, вызвали новый приступ боли. Слезы потекли уже проторенными дорожками по щекам. Она больше не всхлипывала, но слезы остановить не могла. Вздрогнула, зацепившись запястьем о край шкафчика, дернулась. На столешницу упало несколько маленьких коробочек, пузырек с пустырником выскользнул из пальцев и, неудачно стукнувшись об угол плиты, разлетелся на несколько частей. Кухня тут же наполнилась резким запахом настойки. А Аня смотрела на все это и чувствовала, что ее вновь начинают сотрясать рыдания.