Калья Рид - Мое безумие

Пока мы шли к небольшой комнате отдыха в конце коридора, я выхватила у него пакет с едой.

– Здоровый образ жизни. Мне нравится, – саркастически заметила я.

– Для тебя только самое лучшее, – улыбнулся Уэс.

Хаос, царивший вокруг сестринского поста, был далек от этого места. Здесь всегда было тихо, врачи и медсестры пытались хотя бы несколько минут провести в тишине и покое.

Сейчас в комнате отдыха была только одна медсестра. Она сидела на другом конце стола, не отрывая глаз от лежавшего перед ней журнала. По телевизору, подвешенному почти к самому потолку, шла какая-то «мыльная опера», но звук был поставлен на минимум. На другой стене висела большая пробковая доска с пришпиленным к ней календарем. Прямо перед ней стояла полка со старыми журналами. Слева была мини-кухня, где мы обычно разогревали еду. Возле стены позади меня стояли торговые автоматы.

В этой комнате не было ничего особенного, но, как правило, проходя в ее двери, мы бывали такими усталыми и голодными, что нам было все равно. Мы просто хотели немного посидеть, дать отдохнуть отекшим ногам.

Уэс открыл пакет и начал вытаскивать из него еду.

– Когда ты заканчиваешь работу?

Роясь в сумочке в поисках мелочи, я взглянула на часы.

– Примерно через пять часов. Я сказала тебе сегодня утром, что у меня двенадцатичасовая смена.

– Я помню. Я надеялся, вдруг что-то изменится.

– Нет. – Я подошла к автомату с газировкой. – У нас сегодня нехватка персонала.

От запаха жареного картофеля у меня заурчало в животе. Взяв две бутылочки воды, я вернулась к столу и бросила одну Уэсу. Тот поймал ее одной рукой и сел. На несколько минут воцарилась тишина, мы оба набросились на еду.

Другая медсестра, наконец, встала и, выбросив за собой мусор, ушла. Дверь за ней захлопнулась. Не теряя зря времени, я наклонилась и страстно поцеловала Уэса в губы. Он был явно застигнут врасплох, его губы даже не шевельнулись. Потребовалось несколько секунд, чтобы он, наконец, отреагировал так, как я хотела.

Когда я отстранилась, Уэс остался сидеть с ошарашенным видом.

– Для чего это было?

Я пожала плечами и сделала глоток воды.

– Я не знаю, сколько времени мы будем тут одни, и я решила рискнуть, пока оно у меня есть.

Уэс откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. В эти мгновения, сидя с таким серьезным лицом, он выглядел едва ли не трогательно. Честное слово, в какой-то момент я была готова бросить работу и пойти с ним домой.

– И когда же закончатся эти сумасшедшие смены?

– Тогда, когда закончится твоя работа, – поддразнила я.

Он улыбнулся и протянул руку, его пальцы переплелись с моими.

– Я серьезно.

В ответ я мягко сжала его пальцы.

– Я знаю. Но это обычная история. Несколько недель сумасшедших смен. Небольшое затишье, а затем снова череда безумных дежурств.

– Только не переутомляйся.

Мне нравилась его забота.

– Не буду. Обещаю.

– Потому что как только ты почувствуешь, что устала, ты можешь перестать работать, верно?

Я встала и выбросила мусор.

– Зачем мне это делать? – спросила я через плечо. – Я люблю свою работу.

– А я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была только моей. В этом мире нет ничего, что я не могу тебе дать.

Я шагнула к нему. Его руки тотчас обвились вокруг моей талии, прижимая меня к его телу. Он сжал мое бедро. Я поцеловала его в макушку.

– Я люблю тебя, Виктория.

Его взгляд говорил: это – правда. Пусть на мне больничная пижама, рядом с ним я чувствовала себя красавицей.

Какое блаженство вернуться домой после двенадцати часов на ногах!

Я с волнением скинула туфли и босиком прошла мимо них, даже не удосужившись поставить их в один ряд с остальной обувью. На кухне было темно, но в коридор проникал свет из гостиной. Было необычно тихо. Странно. Обычно телевизор был включен, просто ради фонового шума.

– Уэс? – позвала я.

Ответом мне была тишина.

Шагая по коридору, я практически не чувствовала ног. Мне хотелось одного: поскорее скользнуть под одеяло и уснуть.

Войдя в спальню, я моментально рухнула на кровать и прижалась щекой к цветастому одеялу. С тех пор, как мы с Уэсом стали жить вместе, нам пришлось искать компромисс по поводу того, какие вещи оставить, что отправить на хранение, а что – выбросить. Его таунхаус был типичной холостяцкой берлогой – начиная с черной кожаной мебели и кончая картинами на стене. Мне нравились яркие цветовые пятна, обилие цветов. Впервые увидев бледно-желтое одеяло в цветочек, Уэс посмотрел на него с ужасом. В конце концов, он уступил, и холостяцкой квартиры больше не стало. Мы сошлись на чем-то среднем, устраивающем обоих, чтобы создать уютное пространство, которое было нашим общим.

Дверь ванной открылась, и из нее, с обернутым вокруг талии полотенцем, вышел Уэс. Мою усталость волшебным образом как рукой сняло. По его бокам стекали ручейки воды. Влажные волосы падали на лоб, с них скатывались капли и струились по лицу, как слезы.

Он вытер волосы и, наклонившись ко мне, сказал:

– Привет. Наконец-то ты дома.

– Наконец-то! Я подумала, что тебе, наверно, не стоило приходить ко мне, чтобы пообедать вместе.

Он вопросительно приподнял бровь.

– Это почему?

– Потому что я считала часы до окончания смены. Чаще, чем обычно.

Я поедала его глазами. Его тело было поджарым, на животе кубики пресса, грудь широкая. Мускулы на спине туго натянуты под кожей. Он вытащил пару трусов-боксеров и повернулся ко мне. Без тени смущения я продолжала смотреть на него.

– Ты устала? – спросил он.

– Да.

– Тогда перестань так на меня смотреть, иначе мне хочется одного – трахнуть тебя.

Уэс завладел моим вниманием, как только вышел из ванной, но теперь я была сражена наповал. Я медленно села, протянула руку и, зацепив пальцем край полотенца, притянула его ближе и хитро улыбнулась.

– Странно, но я больше не чувствую усталости.

Через пару секунд его теплое тело уже лежало на моем, прижимая меня к кровати. Я с закрытыми глазами улыбнулась потолку и обняла его за шею. Я отчаянно хотела, чтобы он поцеловал меня, но у него были другие идеи. Он поцеловал меня в шею. Затем за ухом. Затем в щеки.

К тому моменту, когда его губы накрыли мои, мои ногти впились ему в кожу, оставляя отметины в форме полумесяца. Дыхание сделалось частым и судорожным.

Выждав еще секунду, он, наконец, поцеловал меня в губы. В отличие от предыдущих поцелуев, в этом не было ни ласки, ни нежности. Он был пылким, как будто Уэс думал, что если поцеловать меня достаточно крепко, то, возможно, тем самым он сумеет укротить наше взаимное всепоглощающее желание. Опершись на локти, я ответила на его поцелуй с неменьшей страстью.

Его руки скользнули мне под рубашку, затем вверх по моему животу и властно сжали мою грудь.