Ольга Лучезар - Ангельская пыль

– Охранник – не пёс. Он не сможет учуять этот запах. Наркоту могут спрятать где угодно: в трусах, в носках, в потайном кармане…

– Я всё понимаю, но какое отношение к этому имею я? Послушай, если ты решил, что работа в клубе – для меня лишь прихоть, то серьёзно ошибся. Я работаю не потому, что хочу доказать своим богатеньким родителям, что уже достаточно самостоятельна. Мне действительно нужна эта работа, и я не собираюсь её терять. – Заметив, как лицо Кирилла исказила гримаса недовольства, я добавила: – И я ещё не говорю о том, что ты подвергаешь меня и мо… – осеклась на полуслове, передумав упоминать Серого, – опасности.

– Это безопасно. Я не заставляю тебя выслеживать кого-то. Никаких дополнительных действий с твоей стороны не требуется. Просто прислушивайся к тому, что говорят вокруг. В частности – Шаман и люди, с которыми он контактирует.

– И ты так уверен, что я не стану играть на два фронта?

– Да. Скажем так: это моё чутьё.

Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга.

– Я заплачу́, – нарушил он молчание.

Мне стало интересно.

– И сколько нынче платят осведомителям?

– Двадцать штук я переведу сразу. Тридцать – после.

– После чего?

– После того как ты принесёшь хоть что-то интересное.

Что-то интересное…

На хмуром лице Бурана появилось победное выражение, будто он вдруг выгодно вложился. А мне жуть как захотелось его стереть.

– Ты так и не сказал, почему вёл себя как придурок.

– Так было нужно, не забивай себе голову, – процедил он.

– Знаешь что! Тогда иди ты на хрен! – не выдержала я и, резко развернувшись, схватилась за ручку двери.

Выскочить так и не успела, мужчина схватил меня за запястье и с силой дёрнул на себя.

Его прикосновение обожгло не хуже разогретой сковородки. Дыхание перехватило.

По инерции влетела в Кирилла, коснувшись кончиком носа упрямо сжатых губ. Сердце, подскочив к горлу, заметалось в груди.

Чуть запрокинула голову. Чёрная борода царапнула мой подбородок, и я буквально задохнулась под жгучим взглядом Бурана.

Миг, и выражение его лица изменилось. Мужские пальцы, словно язычки пламени, начали блуждать по моему запястью, опаляя чувствительную кожу.

– Ангел. Так. Было. Нужно, – хрипло повторил Кирилл и отпустил мою руку, немного отстраняясь.

Я тут же отпрянула.

– Если так, то почему ты не предупредил меня? Не знаю… не намекнул.

– Зачем? – вновь нахмурился. – Чтобы ты устроила балаган, ломая дешёвую комедию?

– Зато ты был очень убедителен, демонстрируя свои актёрские способности, – проворчала, доставая из кармана телефон. Взглянув на экран, добавила: – Мне пора домой.

– Продиктуй свой номер, – велел мужчина, и я потупилась, усиленно вспоминая дурацкие цифры.

Через пару секунд, телефон в моих руках завибрировал, давая понять, что я произнесла всё верно.

– Подумай пару дней над моим предложением и дай знать, что решила.

Кивнула и, не прощаясь, торопливо выбралась из машины. Ноги мгновенно провалились в снег по щиколотку.

С каждым шагом, мужчина позади меня оставался всё дальше и дальше. Мои глаза слипались, усталость накатывала и накатывала огромными волнами. Сейчас хотелось только одного – рухнуть в постель и уснуть. Но до неё ещё нужно добраться! Жорик обещал помочь с замком, как только я вернусь домой.

Едва шагнув в квартиру, ощутила удушливый запах перегара и дешёвого табака. Повсюду, куда не посмотри, грязные следы, пустые бутылки, куски засохшей еды… В общем, всё как обычно.

Судя по царящей вокруг тишине, дома было спокойно и обитатели квартиры крепко спали.

Я уже и не помнила, когда в последний раз обо мне искренне беспокоились родители. Им давно нет никакого дела до родной дочери. Самым близким для меня людям абсолютно плевать, что со мной, где я и с кем. Отец с матерью охвачены лишь одним желанием – забыться в пьяном бреду. Их мучает постоянная жажда. Непобедимая. Неутолимая.

– Твари, – прошипела сквозь зубы, распахивая выбитую дверь своей комнаты.

Тихо прошла внутрь. Как я и предполагала, всё перевёрнуто вверх дном: платяной шкаф нараспашку, одежда раскидана по полу.

Мне в очередной раз напомнили, что здесь – не моё убежище, а всего лишь место ночлега. Бесплатный хостел.

Первым делом я шагнула к столу, достала из верхнего ящика пилочку для ногтей и, подхватив стул, приблизилась к балконной двери.

Встав на сиденье, потянулась к потолочному плинтусу, загнала под него металлическую пилку и аккуратно подняла её кверху: из щели показалась пластиковая банковская карта.

Облегчённо выдохнула и, опершись рукой о стену, на мгновение прикрыла глаза. Не нашли…

Вернув карту на место, спустилась со стула и подняла с пола халат. Сунула руку в карман, где обычно прятала маленькую заначку. Пусто. Обернулась к столу: удивительно, но ноутбук стоял на своём месте.

Едва не скрипя зубами от злости, придвинула кровать к двери, тем самым надёжно подперев её. И только после этого разделась. После случая с одним из алкашей, зашедшим к нам на огонёк и ушедшем в моём пуховике, я перестала оставлять верхнюю одежду на виду.

Собрав разбросанные вещи, поменяла грязное постельное бельё и устало опустилась на кровать. Обвела взглядом свою унылую комнату.

Вместо мыслей в голове туман, в ушах словно вата…

Господи, как же мне необходима хотя бы малюсенькая передышка… От вечных попоек, пьяных разборок, скандалов. От всех этих опухших мерзких лиц. Вонючего пойла. Тошнотворного запаха дыма. А ещё…

Стоило коснуться виском мягкой подушки, как я мгновенно отключилась.

– Маааш, дай выпить… Маааш… Умираю… – донёсся издалека слабый голос отца.

Вздохнула… и тут же резко распахнула глаза. Отбросив одеяло, подскочила с постели и быстро завертела головой, пытаясь понять, как он сюда попал. В проёме двери стоял какой-то помятый, явно измученный похмельем, мужик лет сорока. Моя кровать сдвинута.

– Выйди из моей комнаты, – попросила отца, хриплым от сна голосом.

– Маааш, плохо мне. Умираю… Помоги… – сдавленно просипел еле живой отец, покачиваясь на корточках из стороны в сторону и приглаживая рукой свои топорщившиеся чёрные с проседью волосы.

– Я сказала, выйди из моей комнаты, – процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

– Нааалееей…

– Пап, дай мне поспать, – перевела взгляд на стенные часы и добавила: – Время восемь утра, ты издеваешься?

– Маааш, ну налей… Сдохну ведь… – поднял он на меня свои мутные, бесцветные глаза, от которых у меня всякий раз внутри всё переворачивалось. И грудь раздирало. От жалости. К родителям. К себе. А теперь ещё и к Серому: не успев родиться, он уже вынужден терпеть всё это.