Лили Рокс - Наедине с отчимом

– У меня денег нет, а потом будет охота еще и мороженного поесть.

– Ага, у меня тоже с деньгами напряг. Давай по домам, потрясем предков, а встретимся часиков в шесть вечера. Сеансы вечерние всегда интересные, и жары такой не будет.

Я кивнула, но не очень уверенно:

– Если меня отчим отпустит…

– Вот гад, он еще выпендриваться будет, – со злостью сказала Лиля, – Держит тебя в ежовых рукавицах, как будто возомнил себя твоим батей.

– А что делать, – я вздохнула, – Мать ему во всем потакает, вот пытается из него сделать моего папашу. Хотя у отчима это не очень хорошо получается.

Мы расстались с Лилей, договорившись встретиться в шесть возле дома культуры. Я побежала домой, надеясь встретить маму и выпросить у нее денег на кино и мороженное. Но дома ее не оказалось.

Егор сидел перед телевизором с банкой пива. Я знала, что у него сегодня выходной, но где была мама?

– Мать пошла на работу, там какой-то отчет надо сдать, председатель просил. Ты все, нагулялась?

Я прошла к себе в комнату мимо отчима, неопределенно мыкнув что-то ему в ответ. Он сидел на диване в одних трусах, щелкал семечки и пил пиво. Это было его обычное занятие в выходные дни.

Находясь у себя в комнате, я распустила волосы и начала расчесывать их, чувствуя, как болят корни волос, которые были затянуты в косички. Я размышляла о своей будущей жизни, и о том, как страшно жить в неведении. Хорошо бы заглянуть в будущее и посмотреть, кем я стану, какую профессию выберу в итоге, будут ли у меня дети…

Жаль, что не изобрели пока такую машину, способную с вероятностью хотя бы 90 процентов предсказывать будущие события. Тогда бы и жить было проще.

А еще лучше, изобрели бы машину времени, чтобы можно было возвращаться в прошлое. Что бы я сделала тогда?

Наверное, предотвратила бы встречу моей матери с отчимом. Это был самый жуткий момент, перевернувший нашу размеренную жизнь. Мать думает, что она счастлива. Но я вижу его насквозь… Он лицемерный подонок, он только пользуется ею, но на самом деле – могу поклясться, что не любит ее.

Неожиданно дверь в мою комнату распахнулась, и на пороге я увидела лицо Егора.

– Стучаться не учили? – со злостью спросила я и попыталась закрыть дверь, но он подпер ее ногой.

– Не груби мне! – голос моего отчима звучал не очень уверенно, видимо, банка пива в его руке была далеко не первой.

– Закройте дверь, мне надо переодеться, – я снова попыталась толкнуть дверь, все еще не понимая намерений своего отчима.

– Переодевайся при мне, чего тебе стесняться. Я же тебе как отец!

Я чуть не задохнулась от возмущения:

– Еще чего! Выйдите из комнаты, вы мне мешаете.

– Хватит мне выкать, первоклашка, – ухмыльнулся Егор, и от него пахнуло запахом алкоголя, – Я тебе как батя, давай ко мне на «ты». И раздевайся, давай, мне надо посмотреть, как ты выросла, как развиваешься. Может, тебя врачу надо показать.

Хотела ему ответить, что ему самому надо показаться врачу, но промолчала. Так и стояла перед ним, и мой взгляд вдруг упал на выпирающий из трусов орган, который явно был увеличен. Я покраснела и быстро отвела глаза.

– Что ты там увидела, малышка? – спросил у меня отчим. – Видишь, что ты со мной сделала. Теперь это надо как-то исправить.

Я похолодела, понимая, на что он намекает. Егор вошел в мою комнату и закрыл за собой дверь. Я отошла от него, но уперлась ногами в край кровати. Одним движением руки он повалил меня на кровать и засмеялся:

– На тебе розовые трусики! Я часто вижу, как они сохнут в ванной. И часто нюхаю их.

Я поморщилась, услышав такое откровение от своего отчима. Он потянулся ко мне и в два счета стянул с меня трусы, хотя я дергала ногами и активно сопротивлялась. Сила его рук была такой, что стоило ему захотеть, и Егор сломал бы мне хребет в два счета. Мои трусики оказались у него в руках, а потом он приложил их к носу и сделал глубокий вдох, закрыв глаза.

– Ты пахнешь как конфетка, – проговорил он тихо и, открыв глаза, посмотрел на меня.

Я лежала на кровати, не шевелясь и все еще не веря во все происходящее. Мозг не успевал обрабатывать происходящее и я просто подвисала. Я искренне надеялась на то, что мой отчим просто прикалывается надо мной, проверяя меня, но надежд на это становилось все меньше с каждым его словом и действием.

– Сегодня, когда я увидел тебя в школьной форме, то чуть не сошел с ума. У меня стояк с утра, как только я вспоминаю твои голые ножки, между которыми находится твоя нежная розочка, твой бутончик. Видишь мой член? Он хочет сорвать твой бутончик.

Я покачала головой и, едва шевеля языком, проговорила:

– Что вы несете?

Мне кажется, я побледнела и покраснела одновременно, хотя теоретически, это невозможно. Мне показалось, что я ослышалась, но нет, мой отчим стоял и ухмылялся, продолжая нагло рассматривать меня. Я старалась не смотреть ниже пояса, потому что в этот момент он явно пытался демонстрировать свое мужское хозяйство, спрятанное за тонкой тканью трусов.

Спасибо еще, что не вытащил его наружу…

– Да, брось! Неужели, ты не хочешь меня?

– Нет, я не хочу.

– Смотри на него. Ты будешь смотреть на него и почувствуешь, что хочешь меня. – С этими словами Егор спустил с себя трусы и передо мной появился его стоящий член.

Я никогда в жизни не видела настоящего мужского органа вживую, тем более, в возбужденном состоянии. Он выглядел устрашающе. Огромная головка, из которой зияла темная дырка и текло что-то, похожее на молочный кисель.

Отросток, отходивший от этой «шляпки», был усеян темными венами и заканчивался там, где находились два мешка, покрытых волосами. Я была поражена: у такого огромного мужчины был поистине гигантский орган, и я с трудом представляла себе, что он будет с ним делать.

Егор сделал шаг ко мне, и его член уперся мне в лоб.

– Горячий, да? – спросил Егор. – Потрогай его.

Я не шевелилась, но чувствовала на лбу мокрое пятно от текущей из его дырки слизи и действительно ощущала жар, исходящий от мужского органа. Я сидела перед ним и молила бога, чтобы сейчас домой внезапно вернулась мама, и этот кошмар закончился, не успев начаться.

– Трогай его, говорю! – голос Егора звучал грубо, и я протянула руку и дотронулась до вен на его органе. Они пульсировали, и сам орган был похож на большой ствол дерева, таким твердым он мне показался.

Мой отчим снова приложил к лицу мои трусики и сделал глубокий вдох. Потом он отшвырнул их в сторону и, схватив меня за ноги, резко повалил на кровать, а сам навалился сверху.

Я пыталась закричать, но он зажал мне рот своей огромной ладонью. Я дергала ногами, пыталась царапать его ногтями, но он пришпилил меня к кровати просто намертво.