Александръ Дунаенко - В миг разъятий. Рассказы для взрослых

Но, где ж теперь та бабка Узорпизер? Где Мирабо?..

– Нет! Нам такое не подойдёт! – с жаром воскликнул будущий муж Милюси. Даже, если бы он был! Давайте подумаем ещё!..

Через три часа тот же самый Арчик сказал Эгиминиону: – Может, попробуем?..

На Милюсе уже совсем не было лица. Всегда вздутые, готовые к сжиманиям и ласкам юные грудки даже обмякли и обвисли. Может, из них ботокс вытек – кто знает?.. На то, что сказал Арчик, она никак не отреагировала. Надо, так надо! Лишь бы скорее!

Женщина, когда мужчине нашёптывает в ухо, что хотела бы, чтобы он из неё не выходил, побыл подольше, не совсем искренна. Или – она просто знает, что ничем не рискует, время пребывание имеет всегда разумные пределы. А мужчине приятно.

Встали с табурета, пошли к кровати.

Где ж ещё, как не на кровати, проводить подобную терапию.

Шли осторожно, опять боком. В лицах, обращённых друг к другу, уже не было любви, одна озабоченность: как бы не споткнуться, не упасть. Хотя, возможно, в этом случае ситуация бы разрешилась сама собой, и не нужно было бы ничего отрезать…

Эгиминион принёс жбан со сметаной. Заткнутый затхлой тряпицею. Сказал, что будет в него мехирь обмакивать, чтобы глыбозько, скользко, было. Лубрикант, в общем.

Арчик лёг на спину, Милюся – сверху. Особого выбора позиций не было.

Андролог Эгиминион снял штаны…

Во время терапии, он пытался как-то руководить процессом. Советовал Милюсе «не жать в себе», ласково называл её «елдоимица ты наша». Но ничего не получалось, хотя «плешью» «елдыка» своего он всю «матицу» внутри «исторкал»…

Остановился даже, чтобы «пых» перевести. «Опристал», говорит. Встал с кровати, пошёл к окну, зачерпнул, выпил из оцинкованного бака, воды. Вернулся обратно, из жбана «сгорстал», зачерпнул в горсть сметаны, сожрал. Потом снова руку в сметану окунул, плешь своему мотовилу обмазал, пальцы облизал – и снова за лечение.

Милюся сразу, конечно, в самом начале, вскрикнула. Потом ещё немного покричала, потом просто стала постанывать. Это потому, как среди махов объяснил Эгик, что «сквозень» у ей со всех сторон тесный. «Знамо дело – невеста». «Ёптыть».

И Арчик, там, внизу, терпя уже который час, биение чужих яиц о свои, вдруг не выдержал и закричал в отчаянии: «Ну, сколько же можно, ну, что, милая, может, тебе ещё что-нибудь и спереди вставить?!!».

Вот до какого состояния может дойти человек, когда у него несчастный случай. Он даже не понимал, какие страшные, обидные для Милюси слова кричит, и их ещё продолжил: «Эгик, падла! Сука поганая! Родной!.. Пойди возьми в моём рюкзачке дилдо, фаллос искусственный, ну, @уй, чтобы понятно. Я Милюсе вместе с кольцом хотел на нашу свадьбу подарить. Неси его сюда, я ещё попробую ей в рот потыкать!».

Эгиминион повиновался.

Но, как только Милюся увидела перед глазами это мужское чудовище, с ней произошёл неожиданный ужас. Трудно сказать, почему. Покажите женщину, которую может напугать вид мужского естества. Но, видимо, тут подействовало всё сразу: и медведь, и боль от спазма, и позор на глазах от незнакомого человека. И его елдык-мехирь, который всё «гузно», весь «сквозень» забил сметаной…

И – уже не от боли.

А от наслаждения и неожиданного счастья закричала Милюся.

Пробили, наконец, старательные «торканья» Эгиминиона заледеневшую от медвежьего испуга, психику.

Расслабилось в ней всё, разжалось…

Молодые, конечно, ещё ночь в гостеприимной избушке переспали.

А утром засобирались в обратный путь.

Почему-то уже не хотелось бегать по песчаному бережку озера и смеяться. Не хотелось ни форели, ни вечеров, обнявшись, смотреть на чистые звёзды.

Эгиминион их не задерживал. Когда молодые с ним прощались, Арчик ему даже руку не протянул.

Сколько людям добра ни делай…

И вот – скрылись среди стволов деревьев жених и невеста.

А Эгиминион пошёл в избу. Которая теперь опять стала полностью в его распоряжении.

В глубине комнаты стоял ещё неприметный шкафчик. Из него абориген достал охотничью рацию, сделал вызов.

– Алё! Игорь, привет! Почему не отвечал? Да, тут, понимаешь, история вышла интересная… К нам в охотничий домик парочка приезжала отдыхать. Молодожёны. Ну, пошли купаться, и в воде у невесты с перепугу вагину заклинило. Жених, естественно, был в это время, в ней. Можно было, конечно, по рации и «скорую» вызвать, но я вспомнил, как ты про случай рассказывал из своей врачебной практики. Что можно в женщину войти с другой стороны, пропальпировать, нажать на матку – и спазм уходит.

Ну, я подумал, что всё это можно сделать и чуть по-другому… Эти двое – оба оказались настолько перепуганы, что можно было им любую чушь в головы втюхать. Я ещё, забавы ради, перед ними деда-старовера разыграл…

Ну, ты будешь смеяться, но проблему я решил. Я сладкую парочку, если использовать словарь архангельских говоров – «разженил», разъединил.

Заодно и у девушки перед свадьбой получился такой «девичник», о котором даже и мечтать не приходилось.

**********

И ещё один день подходил к концу. Сама вода темнела, отдавала в воздух накопленное за день тепло. Оранжевым окрашивался приозёрный берег, стволы деревьев.

Журналист Василий Петрович развёл на песке небольшой костерочек, уселся на пенёк рядом и долго, долго смотрел, как разгораются сухие сучья, на огонь.

На огонь вообще можно смотреть долго.. долго… долго… не отрываясь…

Узел связи от нашей компрессорной находился на окраине Орска. Совсем рядом – речка Орь. Чистая вода, маленькое течение. То широкая – там, где позволяет ландшафт, то – совсем похожая на ручей. Её кое-где сжимают бетонными плитами, чтобы сделать мостик, переход. И тогда, и правда, кажется – ручей. Но, возле узла связи, Орь весьма представительна: широка и глубока. И мост через неё – настоящий, с перилами, в несколько десятков метров.

Летом вода в Ори очень тёплая. Именно, ввиду своей мелководности. И я привык во время обеда бегать к ней купаться. Тем более, лето в 2020 году выдалось жаркое, выше всяких средних норм.

Была обыкновенная пятница. Как всегда, обед – время купания. Я сел на велосипед и поехал к излюбленному своему месту. Где не ступает нога человеческая, и где можно купаться без всяких трусов. В чём есть какая-то особая, отдельная прелесть.

Вот, и в этот раз: разделся, плюхнулся в глубокую ямку под берегом. Места я уже знал. Не было тут ни коряг, ни камней. Фыркаю, окунаюсь, выныриваю. И тут… Чувство какое-то… Ощущение… Что я не один в этой всей благодати…

Ещё разок нырнул-вынырнул, огляделся – никого.

Время обеда кончалось. Вышел по мелководью на берег. Так и хотелось, хоть ладонью, прикрывать задницу. Как будто кто мог наблюдать… Оделся.