Людмила Зверева - Джастин

– Она сказала, и ты поверил? Она же в Сметвике живет!

Дэвид сделал короткий глубокий вдох. В его глазах читался испуг.

– Я был уверен… раньше она… – он не смог придумать себе оправдание. – Теперь уже до твоего дома совсем недалеко…

Ева осмотрелась. Узнав местность, она еще больше разозлилась. Теперь точно поздно! И как они так быстро покинули центр? Во всем виноваты чувства, заполнившие Еву. Они помешали контролировать ход времени.

– Не надо ее слушать! Ты же мужчина! Должен был просто отвезти ее домой! – насупившись, Ева скрестила руки на груди и уставилась в окно.

Дэвид разочарованно выдохнул, но возражать не осмелился.

Дома тянулись стройным кирпичным рядом. В ярком свете фонарей асфальт подозрительно сверкал золотистой рябью. Свет из окон неровными желтыми прямоугольниками падал на лужайки. На траве застыли капельки воды. Оказывается, днем прошел дождь, и к вечеру стало прохладно. Поэтому Ева замерзла, выйдя из торгового комплекса.

Она вдруг осознала, что дома ее заждалась мама. Девушка ощупала себя, судорожно вспоминая, где оставила сумочку. Но сумочки не было с самого утра. Кредитная карта вполне уместилась в кармане юбки, и Ева не взяла с собой «лишний груз», конечно же, оставив дома и телефон. Ева ощутила угрызения совести. Надо было взять телефон!

Прокрутив в голове все, что может сказать мама, Ева подавлено выдохнула. Перед глазами стоял образ раненого Карла, так беспомощно смотревшего в ее глаза, что на какое-то время она потеряла дар речи. В тот момент она совсем ничего не могла сделать, даже толком пошевелиться не могла, будто голову отключили, отобрав управление телом. Тот, кто сотворил такое с Карлом, заслуживал наказания!

Вдруг Ева вспомнила, как ее толкнули в толпе, и она чуть не повалилась. Человек в синей толстовке просто пронесся мимо, даже не извинившись за то, что толкнул. Он убежал, скрывшись в толпе. Наверняка это был преступник! Иначе, зачем было убегать? Если бы Ева могла задержать его! Возможно, тогда правосудие настигло бы этого мерзавца! Или Еву с Эллис ожидало бы тоже самое, что и Карла…

Дэвид завернул за угол, выехав на узкую улицу, со всех сторон огражденную низким кирпичным забором частных домов и высокими пышными деревьями. Улица утопала в зелени. Дэвид медленно подъехал к двухэтажному дому из красного кирпича, с трех сторон объятому виноградной лозой. Периметр этого дома ограждал живой забор из выстриженных в строгой прямоугольной форме кустов. Под окнами росла чайная роза. Цветов еще не было, но листья налились насыщенной зеленой краской, расправились после дождя и благоухали свежестью.

Ева осунулась, представив, как переживает мама. В ее голове звенели и перестукивались мысли, а чувства смешались в кучу. Оцепенение перед реакцией родителей, тревога за Джастина, ненависть к напавшему на Карла, страх за Эллис, обида на Дэвида. Разочарование, смятение, усталость.

– Мне очень жаль, что так вышло, – Дэвид плавно затормозил и отпустил руль. – Я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Надо было отвезти Эллис! – строго выговорила Ева.

Она окинула парня недовольным взглядом и вышла из салона.

– Извини, – чуть менее раздраженно добавила она, перед тем как захлопнула дверь.

Всю неделю Джастин не находил себе места. Такое впечатление, будто внезапно проснулась совесть. Чтобы посмотреть на маму, приходилось перебарывать зудящее чувство тревоги. До того тяжело было поднять глаза, что грудь сдавливало как под прессом. От волнения увлажнялись ладони. Чтобы не выдавать смятение, приходилось сдерживать его сквозь зубы. Неясно, какая причина вызвала подобные переживания, но Джастин не на шутку озадачился.

Ссоры с Евой давно превратились в перманентное мероприятие. Никакой четкой цели, по мнению Джастина, они не имели. Во всяком случае, сейчас. Раньше сестра донимала его советами на тему реализации себя в жизни, претензиями за бестолковость и тунеядство и ободряющими примерами из опыта своих занудливых друзей. В ее понимании все это должно было подействовать на брата неким волшебным образом, чтобы в его голове засверкали переливистые радуги. К сожалению, думал Джастин, ее представление о мире и рядом не стояло с действительностью. Теперь же, она только отчитывала и ругала. Да, ей довелось поучаствовать в тех же событиях, что и Джастину, но они не затронули ее душевное спокойствие. Просто не могли затронуть. В конце концов, Джастину и самому наплевать, что происходит с другими людьми. Она, бесспорно, переживала за брата, но перестала различать, за что действительно стоило тревожиться, а за что нет. Плюс события прошлого лета оставили в ней нерушимый отпечаток уверенности в собственной правоте, потому что тогда Ева предвидела сокрушительный провал в его задумке. За что, впрочем, он сполна поплатился, и это тоже лишь убедило сестру в неоспоримости ее слов. Однако она перестала взвешивать факты, опираясь лишь на собственное мнение. Из всего этого Джастин делал надежный вывод о том, что нервничал он не из-за упреков сестры.

Нестабильное положение в школе, тоже не слишком беспокоило. В любой момент Джастин мог усесться за учебники и нагнать программу. Он был совершенно в этом уверен хотя бы потому, что без труда разгадал все кроссворды, припасенные отцом для долгих посиделок в уборной. Вообще, он не привык сомневаться в своих силах. За исключением случаев противостояния толпе. А толпа порой напоминала о своем недовольстве, и разве что только это подрывало стабильно ровное состояние Джастина. Просто лишний раз не хотелось мелькать перед глазами одноклассников, чтобы не нагнетать и без того мрачную атмосферу. Поэтому в школе Джастин появлялся исключительно для того, чтобы отметиться перед учителями и получить необходимые оценки. Набрав достаточное для дальнейшего обучения количество баллов, он снова забывал дорогу в злосчастное место. Некоторые преподаватели не хотели мириться с таким его отношением к учебе и приставали с нравоучениями. К примеру, его преследовала навязчивая мисс Терра. Ни на шаг не отступала. Привязалась со своей математикой, будто Джастину было до нее дело. Уж к чему, а к математике он дышал спокойно. Во всех смыслах. Предмет в принципе поддавался изучению, и это главное. Хуже всего дела обстояли с химией, о которой даже вспоминать не хотелось. Однако, в общей массе предметов Джастин вполне ориентировался, урывками изучая материал. Опасения исходили из чего-то другого.

За отметенными вариантами Джастин видел единственную возможную причину: саму маму. Она реже всех (за исключением отца) ворошила прошлое. Ее метод воспитания отличался от известных большинству «кнута и пряника». То ли по неопытности, толи по какой-то восточной методике, она предоставляла детей самим себе. Судить ее Джастин не мог и не собирался. Он радовался всякий раз, когда мама позволяла ему решать свои проблемы самостоятельно. Еве следовало у нее поучиться этому. Конечно, она задавала ориентиры, рассказывала о понятиях добра и зла, развивала духовность, но никогда не перебарщивала. Она выступала в роли наставника и друга, способного понять и поддержать. Все волевые решения она тщательно взвешивала перед исполнением. Чем старше становился Джастин, тем больше благодарности он за это испытывал. Мама находила в себе силы переживать самые трудные моменты своей жизни. И это умение Джастин мечтал у нее перенять. В чем заключался секрет, она никогда не делилась, но Джастин жаждал обладать подобной выдержкой. Еще в детстве она вдохновляла его на победы, придавала сил, внушала уверенность. Вспоминая ее глаза во время последней беседы, отчаянно молившие выслушать, Джастина невольно передергивало. Неужели она перестала ему доверять? Боялась, что он не справляется или, как Ева, решила выполоскать мозг? Ее растерянность погрузила Джастина в раздумья. Он проанализировал все свои поступки, начиная, с пробуждения утром, когда он, ни с кем не здороваясь, сбегал из дома, чтобы встретиться с друзьями, и, заканчивая, возвращением домой в нетрезвом виде, когда он, не желая никого видеть, запирался в комнате или засыпал на диване в гостиной. Ева упрекала его в прогулах, но Джастин поддерживал свое положение в школе в пределах слабой, но все-таки успеваемости. Ева обвиняла его безрассудстве, но Джастин основательно продумывал каждый свой шаг, будь то занятия спортом или увеселительная тусовка. Ева характеризовала его как эгоиста, но Джастин из кожи вон лез, чтобы оградить близких от бесполезных переживаний, и он намеренно не придавал значения собственным трудностям. (Благо за близких тревожиться не приходилось, они прекрасно ладили с окружающим миром). Практически все, что он делал, однозначно причислялось к положительным поступкам. Кроме гулянок…