Лиа Луис - Дорогая Эмми Блю

– Что за книга? – вчера вечером Лукас взял её с чайного столика, повертел в руках и плюхнулся вместе с ней на диван. – «Ты – лучший друг жениха!» Ого! Круто. Сюда входит помощь в выборе костюма?

– Думаю, да. На неё отзывы были самыми лучшими.

Лукас посмотрел на меня, лениво улыбнулся, прижавшись головой к спинке дивана.

– Какая ты молодец, что купила книгу. Люблю тебя!

– Ну, я новичок в этом деле, – сказала я. – Надо же с чего-то начинать.

Вечер выдался, как в старые добрые времена – его родители были в главном здании дома, готовили, читали, слушали классическую музыку, Мари со своим отцом уехали куда-то по делам, а мы с Лукасом сидели в пристройке, заказав пиццу и розовое вино. Всё было в порядке, как обычно, и мой желудок успокоился, как бывает, когда заморишь червячка чашкой чая и ломтиком тоста.

– И опять закладки, – Лукас раскрыл книгу, потянул за липкий розовый стикер. – Где Эмми Блю, там и они, верно?

– А как же!

Он обвил меня сильной рукой, притянул к себе. Я положила голову ему на плечо.

– Ты… такая спокойная, – пробормотал он под мурлыканье телевизора. Это был не вопрос, но я кивнула.

– А ты?

Он вздохнул и, когда я посмотрела на него, на автомате кивнул, передразнивая меня, и рассмеялся.

– Мари сказала, платье можешь выбрать, какое хочешь.

– Я знаю.

– И насчёт мальчишника не переживай, им займётся Том. Ты знаешь, как он любит устраивать вечеринки. Он сказал, что всё возьмёт на себя, а тебе останутся лишь маленькие детали, так что не думай, будто я хочу повесить на тебя…

– Я знаю, Люк.

Он снова кивнул, пощекотав щетиной мой затылок. Какое-то время мы молчали, и я чувствовала, как чувствуешь гром, вот-вот готовый разразиться, несказанные слова, разбухшие, повисшие в воздухе, окутавшие нас, как густой туман.

– Эм, – прошептал он мне в волосы, и я сказала себе: «Держись».

– Да?

«Смогла бы я?» – думала я, прижавшись к нему. Если бы он спросил, что я чувствую по этому поводу, смогла бы я соврать?

Он помолчал, прокашлялся. Потом тихо сказал:

– Ты мой лучший друг.

И рассмеялся, и я тоже рассмеялась – от облегчения, что напряжение немного спало. А потом мы сидели там, на мягком диване, и смотрели фильм, один из тех любимых фильмов Лукаса, который я не видела, Господи, как я вообще дошла до жизни такой! И всё, что давало мне силы держаться, – это слова Рози. «Если это тебе суждено, оно от тебя не уйдёт, – сказала она. – Пусть даже какое-то время все будет идти не так, как ты хочешь». И если мы должны быть вместе, нужно верить, что мы будем вместе.

– Ну блин, – Лукас выглядывает из-за занавески, которая ходит ходуном от его движений, – ты не могла соврать и сказать, что я похож на Дэвида Ганди? [14] Модель (род.1980)

– Да ладно, ты всё равно бы не выбрал этот костюм, – я устраиваюсь поудобнее на мягком пуфе.

– Вот и нет, выбрал бы именно его. Если бы не ты.

– Ты был вылитый Визгун! – возмущаюсь я. – Ты хотел от меня честности, вот и получи. Давай поживее, Моро!

Занавеска вновь отодвигается в сторону.

– Не-а, – он ухмыляется. На нём только джинсы, и, хотя за четырнадцать лет, что мы знакомы, я видела Лукаса разной степени раздетости – по большей части пьяного, рыдающего и блюющего во всевозможные ёмкости (унитазы, пластиковые пакеты, шляпы, ведро для мытья пола), моё лицо мгновенно вспыхивает. – Господи, ну тут и пекло, – он берёт рубашку, начинает застёгивать пуговицы.

– Больше ничего не хочешь примерить? – я старательно отвожу взгляд, делая вид, что меня очень интересует безликая гардеробная, люминесцентные лампы, ковёр и – ах, какие удивительные стальные балки!

– Думаю, с меня хватит, – говорит Лукас. – К тому же Мари хотела видеть меня в белом, и сама понимаешь, как я к этому отношусь…

– И как ты к этому относишься?

Лукас смотрит на меня, застёгивая пуговицы на груди.

– Не знаю, – его глаза блестят. – Но мы все знаем, как ты к этому относишься.

Несколько минут спустя, пройдя через раздвижные двери торгового центра, мы выходим на теплый соленый воздух Берка, приморского города с самым большим пляжем, который я видела в своей жизни. Я давно сбилась со счёта, сколько раз мы сюда приходили. Ужины, походы по магазинам, бутерброды с дымной ветчиной и сливочным эмменталем, разговоры. Лукас то и дело останавливался, чтобы указать на что-нибудь уникальное: материалы, используемые при строительстве виллы, резьбу пятнадцатого века на каменной балке церкви. Крошечные кусочки красоты, мимо которых остальные могли бы пройти и не заметить.

– Архитектор – это же не настоящая профессия? – спросила Рози на прошлой неделе. – То есть, я имею в виду, их показывают в разных фильмах, но не представляю, чтобы кто-то в самом деле этим занимался.

– Интересная логика, – удивился Фокс. – Может, тебе перестать встречаться с одними только механиками и теми, чья работа связана с отходами жизнедеятельности?

– Что? – Рози удивлённо посмотрела на меня. – Эмми, мне кажется, он опять говорит по-латыни.

Отец Лукаса – тоже архитектор, и я часто думаю, хотел ли он пойти по стопам отца или впитал его любовь к дизайну и структуре с таких ранних лет, что невозможно понять, врождённая это любовь или тщательно культивируемая. Жан решил, что Лукас пойдет в архитектурный, задолго до того, как Лукас определился, точно ли хочет туда поступать. Сказал ему, какие сдавать предметы и на что сделать упор. Жан такой.

История людей – это, как правило, история их успехов. И хотя я часто беспокоилась, что Лукас думает обо мне – рабочий класс, мать-одиночка, возможность позволить себе лишь один год учёбы в колледже и лишь одно яйцо на завтрак – он и его отец, как следует его подгонявший, давали и мне силы двигаться дальше. Да, я не смогла оплатить второй год колледжа, но я нашла в себе силы продолжать учиться, потому что учился Лукас. Я нашла их, несмотря на одиночество, несмотря на Джорджию, несмотря на слухи обо мне и мистере Моргане, потому что Лукас сказал мне, что будущее стоит того, чтобы на него работать. Человек, который мог так ясно видеть свои перспективы, помог мне сквозь туман разглядеть мои.

– Ты где, Эмми Блю? – Лукас смотрит на меня. Мы медленно бредём под солнечным светом. Он часто задаёт этот вопрос, иногда в эсэмэсках, причём пишет мои имя и фамилию с маленькой буквы, ужас! Иногда он хочет знать, где я нахожусь физически, если я, например, не отвечаю на звонок или пару дней не подаю никаких признаков жизни, но чаще – когда я молчу, потому что мои мысли где-то витают, и он хочет спустить меня с небес на землю. – О чём задумалась?

– О еде, – я улыбаюсь. – Я думаю о еде.

– Тогда тебе понравится место, куда мы идём обедать. Они готовят картошку, похожую на ту, что мы жарили у тебя. В твоей столетней фритюрнице. Вот почему мы туда идём.