Анна Квин - Импульс

– А я расскажу тебе. По дороге.

Он пропускает меня в лифт, и мы поднимаемся на первый этаж.

– Если мужчина приглашает тебя к себе, значит, он не живет с мамой, женой и тремя кошками – это два, – говорит Глеб и быстро целует меня. Его поцелуй – как точка в предложении. Но от легкого касания губы горят. Парень выпускает меня из объятий, потому что лифт останавливается. Берет за руку, и мы выходим в просторный холл, который совсем не похож на подъезды многоэтажек – скорее на ресепшен дорого отеля.

Здесь и правда есть охрана, которая вежливо приветствует Глеба, когда мы проходим мимо поста. На меня даже не смотрят, и это хорошо. А то я бы провалилась от волнения сквозь землю. Я передвигаю ногами и улыбаюсь шуткам парня по одной простой причине – до меня еще не дошло, что я творю.

– Сюда нельзя попасть прямо с парковки, – поясняет мой знакомый. – Так жильцы защищены от нежелательных гостей. На верхние этажи не могут зайти чужие. Поэтому если я тебя вдруг захочу убить…

– Скрыть следы у тебя не будет шанса?

– Скрыть следы будет очень трудно, – с нахальной мальчишеской улыбкой замечает он и целует меня в нос. – Я, конечно, придумаю, потому что умный. Но, поверь, проще это провернуть на территории женщины. Труп прятать не нужно, опять же, кровью будет забрызган чужой ковер.

Он говорит гадости, но я невольно улыбаюсь. Потому что понимаю: это все – попытка избавить меня от напряжения. Надо признать, его юмор работает.

– А что там с основной темой для разговора? – уточняю я, когда мы идем к лифту. Признаться, мне нравится, как собственнически Глеб обнимает меня за талию. Тяжесть его ладони приятна, и у меня поджимаются пальцы на ногах, когда я думаю, что он может делать этими руками.

– А! Если мужчина приглашает женщину к себе, значит, он не свинья и ему не стыдно показать свою берлогу – это три. – Мы заходим в лифт, и Глеб нажимает кнопку двадцатого этажа. – Вкупе с аргументом про маньяка, маму и кошек с женой, согласись, весьма солидный список в пользу такого свидания.

– Пока не могу поспорить, – голос звучит хрипло и, кажется, немного испуганно.

– Эй! – Глеб смотрит на меня внимательно. – Ты же в курсе, что можешь уехать в любой момент?

– И многие уезжали? – не удерживаюсь от вопроса я.

– Ни одна.

Невероятные, синие глаза Глеба темнеют, и он наклоняется, прижимая меня к стене лифта. Я смотрю на его четко очерченные губы и жду неминуемого поцелуя. Мужчина не торопится. Он ласкает глазами губы, заставляя их гореть, и едва заметно улыбается.

Черт! Ему действительно не нужно меня даже трогать, чтобы заставить пылать. Лишь от одного взгляда во рту пересыхает, а сердце начинает колотиться как бешеное. Когда до неизбежного поцелуя остается миг, не удерживаюсь и тянусь к губам, но Глеб успевает перехватить инициативу. Медленно касается губами моей щеки и ведет поцелуй, легкий, как крылья бабочки, вниз по шее. Задерживается на клокочущей артерии и проводит языком по нежной голубой венке, а потом, когда я расслабленно выдыхаю и запрокидываю голову, аккуратно прикусывает кожу. Я буквально вцепляюсь в его плечи, потому что это действие выбивает из легких воздух. Мое сердце несется вскачь, а Глеб только начал. Дорожкой поцелуев он возвращается к губам и нежно тянет нижнюю, чтобы тут же скользнуть по ней языком и увлечь меня в мучительно волшебный, крышесносный поцелуй, от которого подкашиваются ноги, а в голове начинает шуметь. Наверное, я очень давно не целовалась и забыла, как это – сгорать от страсти от одного лишь касания губ. Совсем не помню, что от поцелуев может кружиться голова и перехватывать дыхание.

Сейчас все не так, как у клуба, более настойчиво, дерзко, дразняще. Его жесткие губы сводят с ума, а руки сжимают уверенно и крепко. Скользят по спине и опускаются на ягодицы. Дурацкий кожаный плащ до колена мне хочется сбросить самой, как и его куртку. Прикоснуться телом к телу, а не только губами к губам. Но остатки разума во мне говорят, что начать раздеваться прямо в лифте – это все же перебор.

Наши языки наконец-то сплетаются. Уверенные губы ласкают мои, а сильное тело вжимает в стену лифта. Мы даже не сразу замечаем дурацкое пищание открытых дверей. Глеб приходит в себя первым и, не переставая целовать, вытаскивает из лифта, толкает к стене, умудряясь при этом расстегнуть пуговицы на моем плаще и прижаться теснее. Его руки скользят по бедру, задирая подол платья, и он сдавленно стонет, когда пальцы нащупывают резинку чулок.

– Это зашибенно, – признается он, опаляя меня дыханием. В его потемневших глазах страсть, которая меня одновременно пугает и заводит. Надо будет передать Наташке спасибо. Похоже, чулки и правда были отличной идеей.

Что бы Глеб ни говорил, я понимаю: если сбегать, то сейчас. Едва за нами захлопнется дверь его квартиры – пути назад не будет.

Что-то в глазах Глеба неуловимо меняется, и я осознаю: он каким-то образом угадал мои мысли и сейчас дает возможность отступить. Но ноги приросли к полу, а спина к стене, я просто не могу уйти. Не от этого крышесносного мужчины, пусть единственное, что нас ждет, – одна ночь. Но ведь это же не повод от нее отказываться.

Осознав, что я не сбегу, Глеб улыбается. И от этой белозубой ленивой улыбки победителя у меня подгибаются колени. Я будто пьяная, и когда мужчина за руку тянет меня за собой к единственной в этом крыле двери, меня шатает, и я буквально падаю ему в объятия, снова приникая к груди. Губы безошибочно находят губы, сминая, подавляя, заставляя меня отключаться. Я плавлюсь в руках Глеба, как эскимо в летний день.

Мы вваливаемся в его прихожую, по-прежнему целуясь. Он нащупывает не с первого раза выключатель, потому что, не отрываясь от моих губ, пытается стащить с себя куртку, я в это время освобождаюсь от плаща и закидываю руки Глебу на шею, счастливо выдыхая. Наконец-то я могу изучить его тело, пусть пока скрытое майкой. Крепкие плечи и накачанные руки, рельефная грудь, о которую я до стона трусь затвердевшими сосками. Он настолько идеальный – подтянутый, крепкий, с длинными ногами в модных джинсах, – что мне хочется буквально вжаться в его тело, почувствовать всего каждым изгибом своей фигуры, раствориться в нем и окончательно потерять голову. Нас словно сметает ураган, и сейчас мы не в состоянии контролировать ни собственные эмоции, ни друг друга.

В голове мелькают дурацкие мысли про то, что хорошо бы разглядеть обстановку дома Глеба (когда еще придется побывать в таком месте), где-то бьется мыслишка про душ, но мужчина снова целует, сминает губами губы, и я перестаю соображать. Он продлевает мгновения поцелуя, проталкивая язык между моих губ, даря все новые упоительные ощущения.