Диана Кизис - Последний штрих

– Знаешь, к тому времени, как ты закончишь, пончо, наверное, снова войдет в моду.

И она принялась расписывать холостяков, которые работали в ее фирме. У меня не хватило духу напомнить, что с человеком знакомятся не для того, чтобы его утешать. Люди, которые тебя только что узнали, желают, чтобы их развлекали. Им меньше всего нужно делить с какой-то неудачницей груз ее невзгод.

Тридцать первого июля Сесил исполнилось бы тридцать. В этот день Брин на минутку заскочила ко мне в магазин. Я помогала Мэй, своей любимой и единственной коллеге, распаковывать парфюмерный набор ядовито-розового цвета с запахом цветущей вишни, который Тарин заказала для одной клиентки. Специально для столь же выпендрежного туалетного столика, покрытого черным лаком. (Должна признать, это было бы чудесное сочетание, если бы только Тарин не переусердствовала.) Мэй появилась в «Золотой клетке» после того, как Тарин, прочитав статью о новых тенденциях в бизнесе, решила, что дело пойдет лучше, если нанять на работу японочку хипповатого типа. Странная все-таки у Тарин логика, но я впервые была ей признательна: Мэй почти всегда крутилась поблизости и в случае чего была готова прикрыть меня. По вечерам она играла в музыкальной группе и постоянно перекрашивала волосы в разные цвета, чем сильно бесила Тарин – еще один плюс в пользу Мэй.

Когда вошла Брин, Мэй перестала таращиться на парфюмерию и поинтересовалась, как Брин себя чувствует – ведь сегодня такой печальный день. Серьезное выражение лица Мэй совершенно не сочеталось с ярко-малиновыми косичками, стянутыми детскими резинками с котятами.

– Неплохо, неплохо. – Брин похлопала Мэй по руке. – Спасибо, что спросила.

Мэй повернулась и направилась на склад. Сегодня на ней была белая мини-юбка, едва прикрывавшая зад, а на ногах – мягкие ядовито-зеленые ботинки в стиле восьмидесятых. На губах у нее играла легкая улыбка. Вот если меня кто-нибудь спрашивал о Сесил, то после моего пространного ответа он уже не улыбался. Брин носила свое горе легко, словно траурную ленточку, а мое можно было сравнить с колокольчиком, который повязывают на шею коровам. Вскоре после обеда с Картерами Брин очень выгодно положила полученные деньги на счет и написала родителям Сесил благодарственную открытку, которая была отослана в тот же день. Они с Дэвидом подумывали купить дом, и в последнее время Брин только об этом и говорила.

– Ты знаешь, что престижность жилья в районе Силвер-Лейк за последние два года возросла на 60 процентов? – бывало спрашивала она, зажав под мышкой свежий номер газеты «Лос-Анджелес тайме», развернутый на разделе, посвященном недвижимости. – И что некоторые покупают квартиры в районе Беверли-Хиллз специально, чтобы их дети ходили в местную школу?

Я знала только одно: я до сих пор не решила, как распорядиться чеком. Мое благодарственное письмо, – точнее, черновой набросок, который я начала составлять на домашнем компьютере, – представлял собой набор избитых клише и ни намека на то, как я потратила деньги. Я вновь и вновь прокручивала в голове слова миссис Картер: я могу распорядиться деньгами по своему усмотрению. Родители Сесил надеются, что я найду им достойное применение. А что значит «достойное применение»? Чего бы ждала от меня Сесил?

Брин, щелкнув пальцами, вывела меня из раздумья и спросила, что я делаю сегодня вечером. Я сказала, что у меня записаны три эпизода реалити-шоу «Квартирный обмен», а если я закажу в «Домино» пиццу средних размеров, то бесплатно получу двухлитровую бутылку содовой. Брин скорчила рожу, посоветовала мне поторопиться с поисками парня, а то она сама кого-нибудь для меня найдет, и умчалась на совещание.

Сколько бы Брин ни убеждала меня, что новый роман «се изменит, в это верилось с трудом. Скорее моя серая вязальная пряжа превратится в теплый розовый кашемир. В последнее время воспоминания о прежних сексуальных похождениях, которые я некогда находила интригующими и способствующим?! моему самоутверждению, приобрели какой-то гадкий налет. Когда-то я прочитала о таком случае: после инсульта один человек решил, что его нога принадлежит другому. Он пытался выкинуть «чужую» ногу из кровати и удивлялся, когда падал вместе с ней на пол. Мои эротические эскапады, которыми я раньше гордилась, больше не были частью меня. Они превратились в какой-то чужеродный придаток, стали призрачно-бледными. Их даже вспоминать не хотелось.

– Прости, я опоздала. – С этими словами я ворвалась в ресторан. Я так старалась поспеть вовремя, но ничего не вышло. Как всегда. – Хорошо хоть швейцара у дверей поставили, иначе нипочем не догадаться, что здесь ресторан.

– Я же объяснил, что это неподалеку от универмага «99 центов», – сказал Зак. – Они нарочно законспирировались, чтобы всякие подонки не шастали.

– Выходит, теперь меня причисляют к захолустному сброду? – Я плюхнулась на стул.

– Напротив: ты единственный коренной лос-анджелесец, кого я знаю.

Это было никакое не свидание, просто мы иногда ужинали вместе. Эти встречи я бы не променяла ни на какие свидания. Мы с Заком частенько трапезничали вдвоем. Первые месяцы после смерти Сесил мы с ним практически не виделись, а потом я получила от него е-мейл с приглашением отобедать в китайском ресторанчике, о котором он собирался написать статью. Я согласилась и, хотя вначале чувствовалась некая скованность (непонятно было, то ли говорить о Сесил, то ли не стоит), получила настоящее удовольствие – чисто платоническое, разумеется. Через неделю он снова со мной связался, и мы полакомились деликатесами, которые подавали на маленьких тарелочках во французском баре на Третьей улице. Теперь Зак звонил мне всякий раз, когда собирался посетить очередной новый ресторан, то есть, можно сказать, мы с ним постоянно поддерживали связь. Зак был со мной очень внимателен и заботлив. Удивительно, но после того как мы пару раз поели вместе, я почувствовала, что стала ближе к Сесил. Словно она исчезла из моей жизни не навеки, а на время.

– Ну-ка попробуй.

Зак протянул мне большой узорчатый бокал темного бургундского вина.

Я послушно пригубила алую жидкость, по вкусу напоминавшую гранатовый сок с горьким шоколадом.

– Неплохо, правда?

– А меня-то чего спрашиваешь? Ты же у нас эксперт.

– Нуда. – Зак откинулся на спинку стула. – Я в этом деле настоящий ас.

Пока он делал заказ – чтобы оценить кухню, нужно было перепробовать почти все меню, – я огляделась вокруг. Ресторан располагался на холме и представлял собой огромный внутренний двор в испанском стиле. На скамейках из тика были разбросаны марокканские подушки, на столах стояли фонарики из цветного стекла, рассеивавшие преломленный свет. Мы сидели в самой дальней части двора, посреди которого возвышался столетний дуб. Разглядывая крону дерева, я чувствовала себя под надежной защитой. Наверняка Сесил оценила бы этот ресторанчик. У меня защемило сердце. «Соберись», – приказала я себе. Ведь сегодня без того грустная дата, а если я раскисну, станет еще хуже.