Нила Кинд - Больше, чем любовь

– Ну вот, не успел. Ты уже расстроилась, – обнимая её, сказал Ярослав. – Поехали. У нас есть важное дело.

Марина сияла. Ехать с ним готова была куда угодно. В этот раз он был на своей машине.

– Даже не спросишь, куда? – засмеялся он, глядя, как Марина усаживается поудобнее и пристёгивает ремень.

– Мне всё равно, – искренне ответила она. – Только бы с тобой…

Она так глубоко ушла в воспоминания, что не заметила, как они приехали. Ярослав окликнул её.

– Вернись в настоящее. Мы на месте.

– Откуда ты знаешь, что я была в прошлом? – невесело усмехнулась она.

– По улыбке на твоих губах. Хотя и не уверен, ко мне ли она была обращена. Ведь у нас теперь два прошлых…

Марина с трудом сдержалась. Слёзы, усилием воли остановленные ею, жгли глаза. Зачем она разбередила себе душу… Ведь уже почти научилась жить без него, без его любви… Или это была иллюзия? И ничему она не научилась…

*

– Тем не менее мне придётся спросить тебя, куда ехать. Где ты живёшь? – Ярослав смотрел на неё, заведя машину и готовый трогаться.

– У метро «Юго-Западная», – ответила Марина, не очень понимая, при чём тут её адрес.

– А точнее?

– На Ленинском проспекте. – Она назвала дом. – Ты хочешь с рук на руки сдать меня родителям? – спросила с унынием.

– Не совсем, – загадочно произнёс он. – А они ждут тебя после работы? Или ты тихо прокрадываешься в свою комнату?

– Сегодня точно ждут, ведь мы не виделись уже два дня.

– Это хорошо, – его слова не внесли ясности.

Лишь когда он по пути остановился у цветочного киоска, а потом ещё купил торт, Марина поняла, что он планирует познакомиться с её семьёй. Она ошиблась. Он в тот же вечер попросил её руки. Родители по выражению её лица догадались, что для неё это прозвучало так же неожиданно, как и для них.

– Ну… если у вас всё серьёзно, – пролепетала мама, – то… – она растерянно посмотрела на мужа.

– Совет да любовь, – коротко сказал тот. Парень был симпатичный, воспитанный, самостоятельно стоял на ногах, с квартирой, машиной, что ещё нужно для спокойствия родителей, выпускающих дочь во взрослую жизнь…

Только потом её отец спросил, чем конкретно Ярослав занимается. Услышав, что он военкор, бросил на Марину странный взгляд. Когда Ярослав уехал, уже в качестве жениха, оставив невесту высыпаться после напряжённых дней, отец спросил Марину:

– А ты готова к такой жизни, дочка? Ведь придётся часто расставаться, волноваться за его жизнь…

Марина уже успела об этом подумать.

– К такому вряд ли можно подготовиться. Но без него я не смогу… Так что выхода нет.

Они подали заявление. В тот же день она переехала к нему. Он не оставил ей выбора.

– Целый месяц ожидания! Я не выдержу так долго. Переезжай ко мне. Я надеюсь, ты достаточно взрослая, чтобы не испытывать комплексов по этому поводу?

Увидев её смущение, вздохнул.

– Недостаточно. Поехали, буду отпрашивать тебя у родителей.

О том, какие он привёл аргументы, чтобы её «отпустили» (они беседовали с отцом тет-а-тет), Ярослав признался ей лишь в машине, когда они ехали к нему, а в багажнике лежал её чемодан с вещами.

– Как тебе удалось уговорить их так быстро? – не могла прийти в себя Марина.

– Сказал, что два предыдущих дня ты всё равно уже провела со мной, а не с… Наташей.

Марина прижала ладони к горящим щекам.

– Боже…

Ярослав посмотрел на неё чуть сконфуженно:

– Ты расстроилась?.. Но ведь это всё равно случится… Обещаю, что не раньше, чем ты будешь готова.

Марину охватила нервная дрожь. Она никак не могла её побороть. Ярослав нежно поглядывал на неё. Первая совместная ночь прошла только в поцелуях и объятиях. На вторую он со всей бережностью и любовью сделал из неё женщину. С этого мгновения их жизнь засияла всей палитрой красок. Месяц до свадьбы пролетел в приятных хлопотах, само праздничное событие совпало с началом летних каникул на курсах. Они отправились в свадебное путешествие по Европе. Неделю провели во Франции, неделю в Италии. Были счастливы каждую минуту, проведённую друг с другом…

Как же они были счастливы…

*

Ярослав открыл дверь, вошёл первым, чтобы включить в прихожей свет. Оглянулся на неё. Она медлила у порога. Опять так некстати вспомнилось, как десять лет назад он перенёс её через порог на руках. Солёная влага не удержалась в глазах, заструилась по щекам. Он поморщился.

– Не могу понять твоих сегодняшних слёз. Оплакивать нашу семейную жизнь вроде бы уже поздно. Или ты переживаешь, что я увёз тебя от кавалера и твой вечер мог быть более приятным?

Она прошла в квартиру. Скинула туфли, в гостиной села в кресло, обняла себя руками за плечи, чтобы унять охватившую её дрожь. Ярослав молча опустился на диван напротив неё.

– Ты хотел поговорить без купюр, – прошептала она срывающимся голосом, так сильно её трясло. – Но какой в этом смысл, если ты меня больше не любишь, если у тебя есть другая, зачем тянуть эту муку…

– Ты так говоришь, будто бы дело только во мне, – тоже тихо произнёс он.

Марина решилась, прямо посмотрела ему в глаза:

– Тогда, год назад, ты принял моё молчание на свои подозрения за признание вины, а вины никакой не было. У меня никого нет. Но ты ведь этому не веришь… И знаешь, почему? Потому что так тебе легче переносить собственную вину…

…Марина поняла, что беременна, когда Ярослав был в очередной "горячей точке". По срокам получалось, что зачатие произошло в самом начале их свадебного путешествия. Она заставляла себя думать о хорошем, избегала смотреть новости, начинала и заканчивала день с горячей молитвы, придуманной самой. Ночами улетала к нему во снах. Когда он вернулся и узнал новость, что у него будет сын, то полдня носил её на руках. А вечером они, по традиции, сопровождавшей его возвращения, были на балете. «Показали» сидевшему в мамином животике малышу «Щелкунчика». Это была случайность, что в тот вечер давали именно этот балет, но они восприняли её как добрый знак того, что сынишка тоже будет балетоманом. Марина уже не мыслила себе жизни без регулярных посещений театра, без таинственно гаснущей люстры, взмаха дирижёрской палочки, завораживающей музыки, без наслаждения видеть удивительную пластику тел. Без того, чтобы смотреть на лицо Ярослава, переживающего каждое па, совершаемое на сцене, как будто исполнял его сам…

В ту ночь, когда она рожала Данилу, тяжело и долго, он чуть не умер от страха за неё, всю ночь провёл в роддоме. Даже когда ему сообщили, что мучения его жены закончились, и поздравили с рождением сына, не уходил, чтобы быть как можно ближе к ней. Когда привёз их с малышом домой, трогательно заботился, помогая ей во всём, тем более что она почти месяц не могла нормально садиться…