Лилия Орланд - Люби меня через годы. Книга 2

Прежде чем войти, замерла на пороге, вдыхая родной и почти забытый запах. Я не была здесь десять лет. Мимо меня с требовательным «мрр-мяу» прошмыгнул огромный полосатый котище.

– Кис-кис, ты куда? – я бросилась за котом, который направился прямо в кухню и по-хозяйски сунул нос в стоявшую на полу миску. – Что за наглость? Это же не твоё! Или твоё?

«Мрр», – не найдя в миске ничего интересного, котище вернулся ко мне и начал тереться о мои ноги, громко урча.

– Мурлыка? Это ты?

– Мрр, – подтвердила зверюга.

– Ох, ничего себе, ты вымахал, – я присела на корточки, чтобы погладить котёнка, которого когда-то нашла в парке. – Ты стал настоящим красавцем. Причём огромным.

Нашла в холодильнике кошачий корм и положила ему в миску. Мурик тут же забыл обо мне, увлечённо чавкая консервами.

– Настоящий мужик вырос: сначала завтрак, девушки – потом, – с умилением смотрела, как он ест. Каким же большим он стал, а ведь когда-то помещался у меня в ладонях.

Оставив кота в кухне, я поднялась на второй этаж. Перед дверьми своей бывшей комнаты замерла, чувствуя, как снежной лавиной наваливаются воспоминания.

Я знала, что на каникулах здесь жил Тёмка. Он наверняка устроил всё по своему вкусу, но сейчас, не заходя внутрь, я словно видела, как всё там было десять лет назад. Наконец решившись, толкнула дверь.

Ну конечно…

Здесь витал дух моего сына. На стенах висели постеры с Гарри Поттером, а рядом – с Саламандером, тоже победившим злого волшебника. На книжной полке разместились томики о приключениях любимых героев. А на столе лежал «Хоббит» Толкина, эту книгу он начал читать без меня, уже здесь. Рядом стояла деревянная подставка «лесенкой», на которой разместились рыцари на лошадях, фрагменты быстровозводимой крепости из «Лего». В специальном ящике под крышкой спрятаны машинки. В них Тёма играл «в детстве». Сейчас он уже взрослый мальчик и увлекается магией, волшебниками и рыцарями. Уверена, что где-нибудь под кроватью прячется деревянный меч.

Напротив стола – верёвочная лестница, а внизу – небольшие гантели. Сразу видно дедушкино влияние. Грудь перехватило при мысли об отце. Надеюсь, с ним всё будет хорошо. Папа ещё слишком молод, у них с мамой столько всего впереди.

Я села на кровать, застеленную мягким полосатым покрывалом, провела рукой по ворсу. В открытую дверь забежал Мурик, с разбегу запрыгнул на постель.

– Ты спал здесь с Тёмой? – спросила кота, он утвердительно мыркнул и начал вылизываться.

Мне тоже пора в душ. Я открыла сумку, чтобы достать свою косметичку. Но тут зазвонил телефон.

– Ты уже прилетела?

– Да, мам, я дома. Сейчас искупаюсь и поеду к отцу. Ты там? – так странно было слышать её голос и знать, что совсем скоро мы увидимся, что я здесь, рядом. Я дома.

– Я ещё на дежурстве. Освобожусь через час. Тогда и подъезжай, – голос у мамы был тёплый, мне захотелось прижаться к ней и раствориться в ощущении уюта и заботы.

– Хорошо, мамуль, скоро увидимся.

Быстро приняла душ, выпила чашку крепкого кофе и вызвала такси.

Ровно через час я была в больнице.

Мама спешила мне навстречу. На ней всё ещё был белый халат. Она протянула руки, и я со всхлипом нырнула в её объятия, прижалась, вдыхая родной запах.

– Как он? – спросила, прижимаясь к груди, не решаясь поднять голову.

Она вздохнула, прежде чем ответить:

– Держится, – при этом её грудь напряглась, сердце, сделав паузу, тут же забилось чаще, и я поняла, что дело плохо. – Гоша сказал, нужно шунтирование, поражение слишком обширное.

Она всхлипнула, и теперь уже я обнимала её и гладила, стараясь успокоить.

– Всё будет хорошо, мам, он справится. Наш папа очень сильный.

Но, когда я увидела его, в груди защемило, глаза защипало от слёз. Конечно, я не расплакалась. Вместо этого попыталась улыбнуться, потому что папа смотрел на меня. Бледный, измождённый, с тёмными провалами вокруг глаз, синеватыми губами, он лежал на кровати и протягивал мне руку, точнее чуть приподнимал над одеялом.

– Папа, – всё-таки всхлипнула и бросилась к нему. Но на край кровати опустилась осторожно, чтобы не навредить. Аккуратно наклонилась и осторожно обняла отца. – Папочка…

Мама уже плакала, стоя в изножье больничной постели.

– Ну-ну, развели мне тут сырость, – нарочито строго сказал папа. Но мы с мамой всё равно продолжали всхлипывать.

Этот человек был совсем не похож на моего отца. Потому что мой папа – самый сильный, самый смелый, он крепко стоит на ногах и помогает устоять другим. Его обожают пациенты и медперсонал. И я очень надеюсь, что он скоро снова станет прежним. Потому что слишком больно смотреть на него такого…

– Ну, рассказывай, как там мой внук? – папа не терпел жалости к себе и сейчас делал вид, что всё в порядке, что не происходит ничего выдающегося.

– Он в Карелии, в лагере, – я хлюпнула носом и тут же надавала себе мысленных пощёчин. Папе нужна поддержка, а не расклеившаяся дочь. Поэтому продолжила бодрым голосом. Ну… относительно бодрым. – Там у них фэнтезийная смена. Играют в волшебников, рыцарей и драконов.

– А принцессы-то у них там есть?

Мама хлюпнула от смеха. А я несколько секунд непонимающе смотрела на папу, прежде чем до меня дошло – он шутит. Господи, ну конечно, драконы и принцессы. Только от этого понимания не стало легче, наоборот, ещё больше захотелось разреветься. Ведь это я прилетела, чтобы его поддерживать. Это я должна разряжать обстановку и шутить.

– Папочка, как же я тебя люблю, – снова обняла его, может быть, чуть крепче, чем разрешал больничный регламент.

– Это я понял, – он погладил меня по голове, принимая поддержку, – но всё-таки – что там насчёт принцесс?

Мы с мамой переглянулись, улыбаясь самыми уголками губ. У Тёмки была одна тайна, которую он доверил только мне.

– Есть одна принцесса, – я вытерла слёзы, – одноклассница. Она к магии равнодушна, но тоже поехала в этот лагерь. Так что есть надежда на взаимность…

– Молодец внук! – папа довольно улыбнулся. – Женщину нужно выбирать по схожим интересам или вовлекать в них.

Мама подошла с другой стороны постели и взяла его правую руку, в то время как я сжимала левую.

– Мы с тобой, пап.

– Я тоже люблю вас, девочки, – ощутила ответное пожатие, но такое слабое, что становилось страшно.

– Как поживает наш любимый доктор? – в палату вошла медсестра, перед собой она катила небольшой медицинский столик, застеленный белой простынкой.

– Уже пора? – мама побледнела.

– Мария Григорьевна, а ну прекращай разводить панику. Ребёнка пугаешь. Ты же знаешь, что прогнозы очень хорошие, – женщина говорила нарочито громко, как будто голосом могла разогнать напряжение и страх, скопившиеся в палате.