Татьяна Синкевич - С новым счастьем!

Санечкины родители жили не очень дружно. Много спорили, выясняли отношения. Они, сколько ни пытались, так и не смогли договориться между собой о том, как правильно воспитывать сына. Когда мальчику было девять лет, у него появилась сестра. Санечкина мама растворилась в любви к дочери и словно отгородилась от всех. Его отец, в прошлом военный, в какой-то момент пристрастился к алкоголю, затем абсолютно опустился и через несколько лет умер. Санечка остался с мамой, весьма своенравной женщиной, младшей сестрой и со своим стыдом за отца и обидой на жизнь. Ему казалось, что судьба несправедливо с ним обошлась, лишив его должного внимания близких людей. От мамы он слышал лишь руководства и поучения: «Ты же мужчина, ты рыцарь. Ты должен защищать сестру, помогать ей, она девочка, маленькая и слабая. Ты уже взрослый, ты должен, должен, должен…»

К двадцати годам у Санечки выработалось стойкое желание всё это прекратить, но деваться было некуда. Жизнь под одной крышей с мамой и сестрой продолжалась – он пока не имел возможности позволить себе отдельное жилье. Обе требовали к себе повышенного внимания, и Санечке приходилось выслушивать их постоянные претензии. В кудрявой Санечкиной голове сформировался четкий план действий: сократить контакты с мамой и сестрой и выйти из-под их надзора. Ведь женщины – враги, они объединяются против мужчин, чтобы ограничивать их свободу, выносить им мозг и использовать их в своих целях. Санечка надеялся взять реванш за свою жизнь. Каким образом? Найти такую девушку, которая бы им восхищалась. Чтобы доминировать во всем и при случае указывать ей на ее место. При этом мечтать о Прекрасной Даме (которой в действительности не бывает), избрав ее единственной достойной себя. Лучшим же способом защиты для Санечки было нападение. Он включал свой охотничий инстинкт и начинал выбирать «жертву». Но как заинтересовать девушку собой? Правильно – пустить пыль в глаза. Продемонстрировать свое рыцарское поведение, поскольку это единственное мастерство, которым ему пришлось невольно овладеть за время своего детства и юности. И я попалась на эту удочку!

Оснований не верить вроде бы и не было. Мы часто и подолгу бродили по городу и пригородам – паркам, музеям. У Санечки всегда были припасены для меня конфеты. Трогательная деталь: он не просто угощал меня конфеткой, он разворачивал для меня фантик… Поначалу меня это просто умиляло. Правда, не могу сказать, что мне это так уж нравилось. Почему-то я видела в такой заботе ограничение моей свободы выбора. А со временем у меня вообще возникло чувство, что я цирковая собачка, которая получает лакомство за успешно выполненный трюк. Ведь эта развернутая конфетка оказывалась у меня во рту только тогда, когда Санечка считал нужным мне ее выдать. Видимо, так мой рыцарь давал понять, что хозяин здесь он. И я молча с этим соглашалась, прощая ему эту малость. Ведь я должна была соответствовать его представлениям о Прекрасной Даме.

Случались и особо приятные моменты. Например, он обращался ко мне по имени, нежно, Наденька… Голос звучал мягко… Он прижимал меня к сердцу так, что я чувствовала, как оно бешено колотится в его груди, и целовал меня в макушку… Разве не мило? В такие мгновения я, замирая в его объятиях, хотела, чтобы это длилось вечно…

Жаль, но шила в мешке не утаишь… и подсознательная нелюбовь к женщинам однажды проскользнула в Санечкином эмоциональном порыве. Он был раздражен каким-то домашним конфликтом, а переживаемый им гнев искал выхода. Свидание в такой день оказалось совсем некстати. Мои попытки как-то отвлечь и успокоить Санечку вызвали обратную реакцию – он стал изливать желчь и злобу в адрес женщин вообще. Я не приняла его слов на свой счет, но меня это насторожило. Я внезапно ощутила себя одним из тех «драконов», с которыми он вел отчаянную борьбу.

К следующей встрече всё кое-как улеглось, вспышка гнева прошла. Мы вновь долго гуляли. Он увлеченно мне что-то рассказывал. Затем привычно достал мне конфетку. Но на этот раз я перехватила его руку и, посмотрев в лицо моего рыцаря, довольно твердо произнесла: «Спасибо, не разворачивай, пожалуйста, фантик, я съем ее чуть позже». Он удивленно уставился на меня. Вдруг в голубых глазах сверкнул стальной блеск. Санечка как-то странно усмехнулся, отшвырнул конфету в сторону и заявил, что женские капризы достали его дома. Он не намерен это терпеть еще и со мной. Девушек – миллион, и я не лучше других. В голосе появился металл, он называл меня по-прежнему Наденькой, но интонация была такая, словно он великий дрессировщик, а я, цирковая собачка, провалила номер. Он говорил свысока. В потоке его слов угадывалась простая истина, что «все бабы дуры».

Запас его прочности явно иссяк. Подобное поведение стало повторяться. На передний план выступила агрессия, обнажая суть этого человека: передо мной был не рыцарь, а инфантильный самодур, пожалуй, даже волк в овечьей шкуре. Я стала опасаться, не отрубит ли он однажды мне голову, как одному их тех «драконов», с которыми он привык сражаться. Не перегрызет ли горло? Для меня эта мысль стала неожиданным открытием, но тогда у меня не хватало ни жизненного опыта, ни особого желания что-то предпринять. Отношения постепенно начали заходить в тупик. Я поняла, что никакая я не Прекрасная Дама. Он говорил правду: девушек миллион, а в их числе обязательно найдутся девственницы.

Нет, мы не ссорились, но после продолжающихся домашних конфликтов Санечка как-то совсем душевно очерствел. Зато чаще стал посещать митинги, спортивные состязания и пропускать лекции в институте. В его рыцарской жизни появились новые «ветряные мельницы» и «драконы», ожидающие своего победителя. Мы продолжали встречаться, вот только удобного случая для интимного общения так и не возникло: дома в то время возможности не было, а устраивать свой Первый Раз без комфортных условий мне казалось диким. К тому же… мне расхотелось награждать его собой. Закончились и угощения конфетами. Наконец, настал момент, когда я попросту заскучала. Из прекрасного рыцаря Санечка стал превращаться для меня в мыльный пузырь.

Учебный год в институте прошел, сессия заканчивалась. Впереди были беззаботные студенческие каникулы. «Наденька, что будешь делать летом?» – спросил однажды Санечка без должного интереса, ради вопроса. «Не знаю, может быть, замуж выйду», – зачем-то ответила я, хотя замуж пока не собиралась. Он пристально посмотрел на меня, потом засмеялся, воскликнул: «А все же я был прав! Бабы – дуры!», встряхнул волосами, развернулся и ушел. Больше в институте я Санечку не видела. Ходили слухи, что он его бросил, а затем попал в армию, где нашел применение своей энергии. Что было дальше – я не знаю.