Андрей Смирягин - Океан между

Иногда люди готовы заплатить самую высокую цену за одно мгновение блаженства. Они готовы пожертвовать подчас жизнью, что уж говорить о деньгах. Если, просыпаясь утром, ты понимаешь, что вчера отдал последнее в угаре страсти, то ни капли не жалеешь и о потраченном не вспоминаешь, потому что именно страсть делает нашу жизнь наполненной и осмысленной – а это цены не имеет.

Эта история началась с неожиданного звонка из Америки, который раздался в квартире Никиты Самолетова. Звонил его давний приятель по имени Гриша. Он попросил Никиту о маленьком одолжении: его дядю Юлика, который, так сложилось, был младше Гриши на пару лет, осенила гениальная идея делать бизнес в России, и на первое время ему требуется приют и небольшая опека, пока он сам не освоится и не найдет себе квартиру.

Гришиного дядю, о котором он так трогательно пекся, родители вывезли в Америку в десятилетнем возрасте, в результате чего тот совсем оторвался от российских реалий. Самолетов уже встречался с Юликом не раз в Москве и в Америке, но начиная с самой первой встречи на одной из вечеринок в Вашингтоне тот ему сильно не понравился. Уж слишком самоуверенно и даже нагло вел себя этот молодой человек со своими собеседниками, включая Самолетова, который был старше лет на пять, слишком беспардонно рассказывал о своих прошлых и нынешних амурных похождениях в присутствии незнакомых дам и своей нынешней подруги. Впрочем, личность Юлика при всех недостатках не могла остаться незамеченной, как пример человека, в котором удивительным образом соединилась русская простота, которая бывает хуже воровства, и американская деловая хватка, замешанная на еврейском прагматизме.

Жена Самолетова улетела на месяц погостить к родным в Сибирь, и поэтому не было причин отказывать старинному приятелю, который так тепло принимал Никиту в Америке.

В России Юлик решил наладить продажу пилюль от простуды – очевидно, предположив, что в стране, где полгода свирепствует зима, это не может не принести большой и быстрой прибыли.

Как он сам объяснил Никите, прилетев в Москву, прибыль от продажи лекарств всего в десять раз меньше, чем прибыль от наркотиков. На наркотиках на каждый вложенный доллар можно получить тысячу, а на лекарствах – только сто. Недаром в английском языке слово лекарства и наркотики обозначают одним и тем же словом «drugs».

Когда Никита спросил, почему Юлик решил разбогатеть на этом именно в России, он то ли в шутку, то ли всерьез заявил:

– Я хочу помочь несчастному русскому народу!

– Как именно? – поинтересовался Никита. – Привезешь сюда аспирин в красивой упаковке и будешь продавать в пятьдесят раз дороже? Это напоминает историю, как первые поселенцы на американском континенте обменивали у индейцев стеклянные бусы и зеркальца на золото и землю.

– Наоборот, – деловито ответил Юлик, – я буду возить лекарства абсолютно с таким же составом, как у крупных фармацевтических фирм, но гораздо дешевле.

– А почему ты решил, что люди будут покупать именно твою отраву, а не хорошо разрекламированные обертки?

– В том-то и дело, что их упаковки и название будут похожи!

– Но это же нечестно! Они столько денег вбухивают в рекламу, а ты будешь снимать с этого сливки.

– Эй, о чем ты говоришь?! – весело ответил Юлик. – В Америке это обычная практика: либо ты выбираешь имя, либо цену.

– Ну, если гадость внутри будет одна и та же, – рассудил Никита, – тогда это в самом деле скорее благо, чем зло.

– Эй, еще бы! – и Юлик расцвел своей фирменной акульей улыбкой от уха до уха.

После этого разговора начало симпатии Самолетова к Юлику было положено. Никита понял, зачем в насквозь пропитанную коррупцией и криминалом Россию с полным бардаком в законах и головах едут самые отчаянные американцы, когда с тем же запалом и трудолюбием они могли бы делать не меньшие деньги в понятной и благополучной западной экономике.

Они ехали в Россию за тем же, за чем больше века назад первопроходцы дикого американского Запада стремились в свое эльдорадо. В России они видели раздолье для авантюризма – в хорошем смысле этого слова. Они были искателями приключений на земле с неисчерпаемыми богатствами, где аборигены (то есть местные индейцы) глупы и заторможены, а женщины красивы и всегда готовы к услугам любому, у кого есть синий паспорт и такая вот располагающая улыбка.

Очевидно, порода этих людей, в свое время создавших Америку, еще не перевелась, и Юлик был одним из них: смышленый, трудолюбивый, пунктуальный, с внутренним кодексом деловой чести и, что было особенно симпатично, непреклонной верой в успех.

Единственной его слабой стороной была страсть к женскому полу. В его отношении у него была целая теория, одной из составных частей которой была идея о поиске на российских просторах не только сокровищ, но и идеальной жены. Впрочем, какая же польза от дальнего путешествия без настоящего романтического приключения?

Своего нового квартиранта Никита видел только по утрам и вечерам, все остальное время Юлик носился с небывалой энергией по городу, подписывая договора, собирая нужные бумажки у чиновников и заводя полезные контакты в аптеках.

Как-то вечером, вернувшись с очередных деловых переговоров, Юлик обратился к Самолетову с неожиданной просьбой:

– Эй, послушай, я узнал, что ночью на Тверской у вас можно снять проститутку, и как будто недорого.

– А что, разве ты уже отказался от идеи найти здесь приличную девушку? – сдерживая ухмылку, спросил его Никита.

– Да нет, дело не в этом. Проститутки – это совсем другое. Честно говоря, мне просто интересно, как этот вопрос решается в Москве.

– Ну, если ты хочешь снять девочку в чисто познавательных целях, то это можно устроить. Сколько сейчас?.. Половина девятого. Значит, они уже на рабочих местах. Поехали…

***

Кое-кто называет проституток ночными бабочками, однако в этот урочный час толпа девушек, облепивших Тверскую и Моховую вдоль гостиницы «Москва» до Старой площади, скорее напоминала скопление пчел на сотах припаркованных вдоль дороги машин. Пчелы кучковались вокруг своих маток, вернее, «мамок», которые и регулировали здесь торгово-денежные отношения.

У ближайшей разноцветной кучки Никита притормозил.

Все «пчелки», как по команде, повернули головы к остановившейся машине. В их взглядах читалось встревоженное любопытство, ведь в машине сидит тот, кто, возможно, через полчаса навалится на тебя всем телом. Какой он будет, этот твой любовник: старый вонючий импотент с гнилыми зубами или красивый любвеобильный юноша?

К пассажирской двери их машины тут же подлетела мамка – женщина лет тридцати пяти с остатками растаявшей фигуры.