Энди Тейл - Ищу актрису

Попадая туда, я всегда испытывала неловкость. И дело было не в светлых кожаных диванах и не в экране на стене, где всегда крутилась одна из наших лент. Не в панорамном окне, не в столе из красного дерева и даже не в хозяйке этой обители – высокой статной женщине, носившей обтягивающие деловые костюмы и собирающей волосы в тугой пучок. Дело было в фотографиях, занимающих всю западную стену. Яркие, глянцевые, большие. С них зазывно улыбалась Алла лет на двадцать моложе и без каких-либо костюмов. Наша продюсер сама когда-то была примой студии «ЭроДрим», а когда годы взяли своё, у неё хватило ума не цепляться за уходящую славу, а написать сценарий и вложить в первый фильм все свои сбережения. Через полгода она отбила свои деньги и вернула впятеро больше. Хозяйка кабинета не стеснялась своего прошлого, она выставляла его напоказ.

– Алла Сергеевна. – Я нерешительно топталась на пороге.

Женщина подняла голову от блокнота, в котором торопливо что-то писала, и проговорила:

– Проходи, Тая.

Поговаривали, что она знала имена всех сотрудников, вплоть до уборщиц и парнишки, что стрижёт газон перед административным зданием.

Я остановилась напротив стола, чувствуя себя студенткой в кабинете ректора.

– Что у вас с Лолой вчера произошло? – спросила женщина, снова склоняясь к блокноту. Я невольно посмотрела на фотографию, на которой Алла сидела верхом на стуле.

Что у нас произошло? Да, ничего. Вряд ли наша прима вообще замечала меня раньше, хотя я не раз прибиралась в её гримёрке, оформляла пропуск для машины, заказывала обеды, не только ей, но и другим. А вчера на студию для Лолы прислали букет. Я несла его и вдыхала насыщенный аромат цветов, стараясь подавить, невесть откуда взявшуюся зависть. Мне никогда не дарили таких букетов. Это и была моя ошибка. Зайдя в гримёрную, я не успела убрать с лица выражение мечтательной зависти. А Лола вдруг именно сегодня решила меня заметить.

– Губу закатай, пигалица. – Она посмотрела на меня с превосходством богини, узревшей простого смертного. – Не завидуй.

И мне бы промолчать, но… Я училась актёрскому мастерству, закончила ВУЗ с отличием, и всё это для того, чтобы быть на побегушках у женщины, раздвигавшей ноги перед камерой?

– Чему? – неожиданно даже для себя спросила я, и положила букет на край туалетного столика. – Тому, что в тебя пихают члены все кому не лень? Ты для них не актриса, а сточная канава, куда они спускают…

И вот тут злосчастный букет полетел мне в голову. Она ругалась, кричала, что меня уволят ещё до обеда. Но я уже выскочила в коридор, захлопнула дверь, вполголоса пожелав Лоле провалиться в преисподнюю вместе с её длинными ногами и силиконовыми сиськами.

Я ругала себя за несдержанность и ждала расчётного листка. Мира смотрела с жалостью, но через час прима появилась на съёмочной площадке как ни в чём не бывало. День пошёл своим чередом.

А сегодня Лола взяла и не приехала на студию.

Я поняла, что всё ещё молчу, а Алла, перестав писать, пристально смотрит на меня своими голубыми глазами, за прошедшие годы не утратившими ни пронзительности, ни красоты. Женщина вздохнула и постучала ручкой по столу.

– Сегодня Илья обойдётся без неё, но завтра Лола должна быть в студии. – Она протянула мне листок, на котором чётким уверенным почерком был написан адрес. – Съезди к ней прямо сейчас и извинись.

– Давайте, я лучше позвоню?

– Думаешь, не догадались? Её аппарат выключен. Так что, хочешь, не хочешь, а придётся ехать. Ты ведь понимаешь, почему я посылаю тебя, а не еду сама?

– Чтобы она вытерла об меня ноги и с чувством выполненного долга вернулась в студию?

– Именно, – согласилась продюсер. – Если поеду я, то придётся сказать Лоле, что ты уволена. И пусть твою работу может делать любая, найти толкового помощника не так просто. Ты умная девочка, ты нравишься Илье, знаешь, что такое съёмки, знаешь, когда нужно молчать, а когда говорить. – Я отвела взгляд. – Ну, за исключением вчерашнего инцидента. Я совсем не горю желанием тебя увольнять. Но если вопрос встанет: ты или она… – Алла Сергеевна многозначительно замолчала, но продолжения мне и не требовалось.

– Но она…

– Не надо мне рассказывать, что там «она». В ссоре всегда участвуют двое. Съезди, извинись. Это не так трудно, как кажется. – Продюсер улыбнулась. – Скажи, что мы её очень ждём. Я пла́чу, а Илья рвёт волосы.

– Алла Сергеевна, он лысый, – вспомнила я режиссёра.

– Неважно, просто верни её, поняла? Или ты готова её заменить? – Продюсер критически оглядела меня с головы до ног, от кончика растрёпанного хвоста до мысков ботинок. – До примы тебе пока далеко, но если покрасить волосы, сделать вакуумный массаж губ, нормальную грудь, то вполне впишешься в групповые сцены.

Должно быть, что-то отразилось на моём лице, потому что Алла Сергеевна не выдержала и рассмеялась:

– Иди уже, актриса. У парней на тебя не встанет.

– У них встаёт на всё, – непонятно почему обиделась я. – Даже на фикус в пластиковом горшке.

– Конечно, – улыбнулась продюсер, – они же профессионалы. – Она откинулась на кресле. – Ты должно быть уже слышала, что у нас новое начальство. Контрольный пакет акций сменил владельца, и скоро прибудет генеральный директор. Ходят упорные слухи, что он предпочитает блондинок.

– Это аргумент.

– Не язви, тебе не идёт. – Она нахмурилась и, став серьёзной, попросила: – Верни Лолу.

– Верну, – опрометчиво пообещала я.

Лолка жила в одном из кажущихся одинаковыми спальных районов, которыми не по дням, а по часам обрастал город. Хотя её дом претендовал на оригинальность. Всего лишь двухэтажный, он по форме напоминал букву «П», повёрнутую ножками к небольшому скверу, а фасадом к довольно оживлённому проспекту. Внутренний двор и опоясывающая каждый этаж терраса придавали дому сходство со средней руки мотелем, где лестница размещалась не внутри, а снаружи дома, соединяя между собой опоясывающую каждый этаж террасу. Каждая квартира имела отдельный выход на эту самую террасу.

Я сверилась с адресом на листке и стала подниматься по загудевшим под ногами металлическим ступеням на второй этаж, представляя, как наша прима бегает по этой лестнице вверх-вниз на своих каблучищах.

Чёрт, что я ей скажу? «Завязывай дуться и бегом на студию ноги раздвигать?» Тогда мне в голову полетит что-то потяжелее роз. Или может сразу падать ниц? От такой перспективы у меня свело все зубы разом.

И чего я привязалась к Лоле? Если человек хочет сниматься в порно, пусть снимается, пусть получает цветы, деньги, славу.

Я вспомнила о своих мытарствах в поисках работы. После того театра было кафе и униформа официантки. Денег это особых не принесло, зато играть приходилось намного больше. А вы попробуйте изобразить радость, когда за пять минут до закрытия в зал вваливается компания подвыпивших мажоров. Уверяю, к вечеру лицо сведёт. После кафе я оказалась в супермаркете, потом в отделе товаров для животных. Работа была несложной, но вот финансы пели романсы.

Читать дальше