Эмма Чейз - Принц Николас

– Привет.

– Ну… привет. – Уголки его губ немного приподнимаются. И это выглядит многообещающе.

Мужчина рядом с ним, рыжеволосый, немного пухлый, со сверкающими светло-голубыми глазами, говорит:

– Пожалуйста, скажите, что у вас есть горячий чай и вы спасете меня.

– Да, у нас есть чай, и для вас он будет стоить всего лишь 2 доллара 25 центов.

– Я вас обожаю, вы официально мой самый любимый человек.

Они выбирают столик возле стены, брюнет передвигается с такой уверенностью, как будто владеет этим местом, да что там, так, будто он владеет всем миром. Он садится на стул, откидывается на спинку, колени разведены, а его глаза уставились на меня так внимательно, что кажется, парень видит меня насквозь.

– А вы не присядете? – спрашиваю я у двух мужчин в черных костюмах, стоящих по обе стороны от входной двери. Я готова поставить свои чаевые на то, что это телохранители. Я видела достаточно богатых и популярных людей в городе, чтобы с легкостью вычислить их, хотя эти парни выглядят моложе.

– Нет, будем только мы, – отвечает мне брюнет.

Интересно, кто он. Может быть, сын богатого иностранного инвестора? Или актер, у него имеется и красивое тело, и лицо для этого. И его энергетика. Это что-то непередаваемое, этот парень как будто говорит: «Обрати внимание, уверен, ты хочешь меня запомнить».

– Вы, ребята, довольно смелые, чтобы гулять в такую погоду, – с этими словами я кладу на стол два меню.

– Или глупые, – ворчит рыжий.

– Это я вытащил его, – говорит брюнет, в словах проскальзывает издевка, – улицы пусты, только сейчас я могу спокойно прогуляться.

Его голос заговорщицки понижается:

– Они выпускают меня из клетки всего несколько раз в год.

Я без понятия, что это значит, но эти слова, услышанные от него, самая захватывающая вещь, которая случилась со мной за весь день. Черт, это убого.

Рыжеволосый изучает меню.

– Что у вас тут есть особенного?

– Наши пироги.

– Пироги?

Я постукиваю карандашом по своему блокноту.

– Я сама их готовлю. Они лучшие в городе.

Брюнет мурлычет:

– Расскажи мне больше о своем великолепном пироге. Он настолько вкусный?

– Да.

– Сочный?

Я закатываю глаза.

– Прибереги это.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, оставь эти намеки, связанные с пирогами. – Мой голос понижается, и я повторяю мерзкие слова, которое слышала уже не один раз: – Подай мне твой пирожочек, и я буду есть его всю ночь, детка.

Он смеется, этот звук даже лучше, чем его голос.

– А что насчет твоих губ?

Я смотрю в его глаза.

– А что насчет них?

– Они так сладко выглядят. На вкус они такие же, как и на вид? Уверен, что да.

У меня пересыхает во рту, а остроумный ответ теряется где-то на полпути.

– Не обращайте внимания на этот «жалкий бардак», – говорит рыжий, – Он напивается уже третий день подряд.

«Жалкий бардак», поднимая серебряную фляжку, дополняет:

– И я на пути к четвертому.

На мою долю выпало видеть немало пьяных в стельку парней из братства после вечеринки. И должна сказать, этот парень хорошо все скрывает.

Рыжий закрывает меню.

– Я бы хотел чай и вишневый пирог. И персиковый. И, черт возьми, дайте мне также черничный, говорят, в этом сезоне он моден.

Его друг фыркает себе под нос.

Я поворачиваюсь к нему.

– Яблочный, – тихо говорит он, заставив звучать безобидное слово невероятно сексуально. У меня тянет в животе, как у героини романтического фильма «Легенды осени», когда она увидела героя Брэда Питта, скачущего к ней верхом на лошади.

Либо у него есть встроенное в голосовые связки устройство, вызывающее вожделение, либо мне срочно нужно перепихнуться. Ох, кого я обманываю, конечно же, мне нужно перепихнуться. Я потеряла свою девственность, когда мне было семнадцать, с моим парнем из средней школы. С тех пор, после Джека, у меня никого не было, я не удивлюсь, если моя плева восстановилась заново. Я не фанат интрижек на одну ночь, но у кого есть время для отношений? Точно не у меня.

У рыжеволосого звонит телефон, и он отвечает по громкой связи, я могу слышать разговор из кухни, где готовлю их заказ.

– Привет, милый! Мне кажется, прошла уже целая вечность с нашего последнего разговора, и я боялась, что усну, когда ты позвонишь, поэтому и решила набрать тебя сама.

У говорящей по телефону женщины также есть акцент, она тарахтит очень быстро и звучит довольно бодро.

– Сколько энергетиков ты выпила, Френни?

– Три, и чувствую себя прекрасно! Я собираюсь принять ванну с пеной, и, помня, как сильно ты любишь меня в пузырьках, предлагаю перейти на FaceTime, чтобы ты мог наблюдать за мной!

– Пожалуйста, не надо, – с сарказмом звучит чувственный голос.

– Это кто, Николас, Саймон?

– Да, он здесь со мной. Мы решили перекусить.

– Черт, я думала ты один. С купанием придется повременить. Кстати, я сшила тебе две новые рубашки, должна сказать, они чудесно получились. Не могу дождаться, когда же ты их наконец-то увидишь!

Саймон пожимает плечами, объясняя ее слова своему другу:

– Шитье – ее хобби. Она любит делать новую одежду для меня.

В ответ брюнет спрашивает:

– Она может сшить себе кляп?

Френни, которая, видимо, все слышит, кричит из трубки:

– Отвали, Ники!

После того как Саймон заканчивает разговор, обещая принять ванну с ней вместе, когда вернется в номер, мужчины продолжают беседу, но теперь уже намного тише. Я успеваю застать конец разговора, когда возвращаюсь из кухни с чашкой чая и тарелками с пирогами.

– …узнал трудный путь. Все продается и все имеет цену.

– Боже, да ты просто очаровательный клубок света, когда напьешься, жаль, что не так часто злоупотребляешь спиртными напитками.

В голосе Саймона слышится сарказм.

Я чувствую, как эти серо-зеленые глаза наблюдают за мной, пока я расставляю тарелки на столе. Теперь, когда я узнала, как его зовут, он как будто стал еще сексуальнее. Николас – красивое имя.

– А ты что думаешь, голубка? – спрашивает он, обращаясь ко мне.

Я ставлю перед ним заказ, в это время Саймон уже копается в своем черничном пироге.

– Что думаю о чем?

– У нас только что был спор. Я считаю, что все и всех можно купить за правильную цену. Что ты думаешь по этому поводу?

Было время, когда я была моложе, глупее и намного наивнее, как Элли сейчас, и тогда бы я сказала «нет». Но в реальном мире идеализм – это первое, что нужно отпустить.

– Я согласна. Деньги решают все.

– Черт возьми, теперь вы оба меня удручаете, – говорит Саймон, – мне, возможно, понадобится еще один кусочек пирога.

По лицу Николаса медленно расползается великолепная улыбка. Она странно влияет на меня, делая голову легкой, а колени – ватными. У него есть ямочки, и как я раньше их не заметила? Они являются одним из атрибутов его чертовской сексуальности, добавляют игривости, мальчишеской красоты к его уже и без того сокрушительному облику.