Вера Эпингер - Надбавка за вредность

– И что он опять натворил?

– А, – махнула рукой Настя. Только в руке оказался бокал, и зеленовато–прозрачная жидкость выплеснулась на пол. Настя только приподняла бровь, пока не осознавая масштаб катастрофы.

– Ясно, – хихикнула я.

Отношения Славика и Насти, друживших еще со школьной скамьи, были странными – она постоянно обижалась на него из–за ерунды, а он молча терпел и продолжал ухаживать за ней. Пускай Настя и была мне дорога, но ее поведения я искренне не понимала и не одобряла.

– Доиграешься когда–нибудь, – пригрозила я, – надоест ему твое ребячество.

– А пусть уходит! – насупилась подруга. – Мне мужик нужен, а не мальчик. Хочу быть за каменной стеной! Вот как твой Данил был!

– Ты сейчас серьезно? – тут же спохватилась я. – Или не знаешь, чем это все закончилось? Сама в курсе была, что я даже к тебе в гости на чай заехать не могла.

– Угу, тут ты права, – качнула головой девушка. – Но мужик должен быть мужиком. Кста–а–а–ати, – вдруг игриво протянула она и плюхнулась ко мне на диван.

Чуяла я, что начнется… сглазила!

– Как там Воронцов поживает? М–м–м?

– Да я откуда знаю, – мгновенно вспыхнула я от стыда, но алкоголь все же взял свое и я разоткровенничалась. – Красивый чертяга. Но сволочь редкостная.

– А ты как хотела? – хохотнула Настя. – Не был бы сволочью, давно уже какая–нибудь фифа охомутала. Давай, а?

– Чего давай? – подозрительно уставилась на подругу. Та глядела на меня со щенячьим восторгом.

– Ну ка–а–ак? Ты ж год кукуешь, на мужиков не смотришь! Давай служебный романчик, а?

Я подавилась кусочком яблока и закашлялась. Настя любовно похлопала меня по спине.

– Мать, ты пьяна, – покачала головой, очухавшись и смаргивая выступившие на глаза слезы. – Иди–ка ты спать!

– Я серьезно–о–о–о, Кир. Не, ну а чё? Холостой? Холостой! Красивый? Красивый! Начальники тоже мужики.

– Не–е–е, спасибо, подруга. Мне такого счастья не надо.

– Ну и дура, – надулась Настя. – Зато какая страсть была бы! Ты, он, рабочий стол, – размечталась она.

– Пошли спать, языкастая. Вон уже третий час ночи, мне в шесть вставать, – снова зевнула я. Но Настя, прикорнувшая на мягкой спинке дивана, уже сопела.

– У–у–у, пьяница, – хихикнула я и уложила подругу поудобнее – еще шея затечет, этого нам только не хватало.

А сама, пошатываясь, поплелась в спальню. Упала на широкую кровать, закрывая глаза.

***

Проспала! Эта мысль заставила вскочить с кровати и броситься в ванную – увы, не вышло, голова закружилась, и я со всего маху смачно вписалась лбом в дверной косяк. Мой вопль точно слышали все соседи.

– Ты чего вопишь? – раздался сонный голос подруги.

Потерев отбитое место, повернулась к Насте, силясь не разрыдаться. Мало того, что проспала, так и приду на работу, сияя огромным шишаком, не хуже царевны–лебедь с ее горящей во лбу звездой.

– Бедная моя, – моргнув, кинулась ко мне Настя. – А ну пошли холодное приложим, пока еще не поздно.

Настя отконвоировала меня на кухню, где, достав из морозилки огромный шмат мяса, заставила прижать его к голове. Тяжко вздохнула. Несладко придется, ой как несладко.

– Так чего ты вопила? – ставя чайник, позевывая, вопросила подруга.

– Проспали, – только и отозвалась я таким скорбным голосом, что сомневаться в размере грозящих проблем не приходилось.

– Разве? – зажмурила один глаз Настасья, пытаясь вглядеться в экран небольшого магнита с часиками на холодильнике. – Расслабься, еще только пять утра. Можем идти досыпать законный час.

– Ну нет, – вздохнула я, ощущая, как волна беспокойства отхлынула от груди и сдавленное дыхание, грозящее перейти в истерику, выровнялось. – У тебя рассол есть?

– Есть. В холодильнике возьми.

Я хмуро посмотрела на приложенный ко лбу замороженный кусок мяса, перевела взгляд на холодильник, затем снова на мясо. Нет, выбор был очевиден – сначала шишка, потом голова. Хотя, может, и надо было выпить русское народное средство – в голове звенело. Руки мои дрожали, и даже себе я напомнила заправского алконавта.

– Такое не скрыть, – хмыкнула Настя, когда я попыталась попасть пальцем в открытую солонку с солью, но каждый раз промахивалась. После пятой попытки сдалась с обреченным вздохом.

– А может не ходить, а?

– Нехило тебя приложило, – подвела итог Настя. Я вообще заметила, что для выпившей пол–литра вермута она выглядела слишком бодрой. – И думать не смей! Вчера только устроилась.

– А ты чего такая… живая?

– Потому что я пить умею и не голодаю, – улыбнулась подруга. – А ты нет. Я сейчас поболею маленько и спокойно на работу поеду. А вот, что с тобой делать–то? За руль я тебя не пущу.

– Может, сварганишь чего? Настюш, ну будь лапой, а?

– Ладно, – согласилась подруга. – Только обещай, что выпьешь! Будешь нос воротить, не стану помогать!

Хоть и ожидала от подруги ужасную подлянку, но согласиться пришлось. Другого выбора у меня не было.

Впрочем, через две минуты я пожалела о своем решении. Когда подруга полезла в холодильник за лимоном, я смотрела на нее с интересом. Но после того, как, измельчив половину цитруса в блендере, она разбила в получившуюся смесь два сырых яйца, у меня начался нервный тик. Следом пришла очередь соли и перца.

– Отравить меня решила? – не тая страха в голосе, прошептала я.

– Угу, – кивнула Настя. – Только поздно тебя травить. Ты уже того. На, пей. И не морщись! – еще раз взбив адское зелье, подруга протянула мне кружку.

С сомнением покосилась на густое нечто непонятного цвета, вздохнула и сделала глоток.

– Фу! – не морщиться не получилось.

– До дна пей, – терпеливо, как маленькому ребенку, объясняла Настасья.

– Ты смерти моей хочешь, – попыталась надавить на жалость я.

– Я помочь тебе хочу, дурёха!

Ладно, зажмурившись, залпом влила в себя творение Анастасии.

– Что дальше? – поежившись, убрала кружку в раковину.

– Ждем двадцать минут, – бодро отрапортовала Настя и глотнула рассола из трехлитровой банки.

Я поняла, что подруга у меня настоящая волшебница, когда меньше, чем через полчаса, самочувствие несколько улучшилось. По крайней мере, меня не штормило, голова только ныла, и я даже смогла пройти тест – попасть пальцем в солонку с первого раза. А может, возымели действие и водные процедуры – еще минут десять плескала на лицо холодную воду.

Сейчас, стоя в ванной и разглядывая себя в зеркале, осознавала масштаб катастрофы. Лицо – помятое, раскрасневшееся после ледяной воды, тушь потекшая, брови, аккуратно подкрашиваемые тенями и карандашом, расплылись. А посередке лба – нежно–синяя шишка.

– Красавица, – заржала Настя, когда я предстала перед ее очами.

– Помоги мне, – второй раз за утро взывала я к благоразумию подруги.