Анна Будкова - Меню Желаний

А что будете пить? Может " поцелуй гейши" – лукаво подмигнул старик.

– Давай. Чуть не поперхнулся Лука.

Поцелуем гейши оказался приторно сладкий бодрящий имбирный чай. Молодой человек допил его, положил деньги на стол, оставив хорошие чаевые и проходя к выходу еще раз посмотрел на картину. Вместо гейши он увидел филигранно прорисованную пагоду в зарослях изумрудной травы, в которой гуляли большие бело-розовые птицы. Одна смотрела на него раскосыми малахитовыми глазами.

Вот и Бульвар Чайковского. Кажется, ничего не изменилось здесь за эти годы. Только на месте их старого дома – современный торговый центр. Будто кто-то вырвал страницу из городской повести и заменил её другой. Через арку между соседними домами Лука прошёл во двор. Здесь его встретили ставшие огромными и ветвистыми дубы и аккуратно подстриженные тополя. Вот и спортивная площадка, где он любил заниматься спортом, играть в футбол с друзьями. А кто из его друзей остался в этом городке? Можно было бы связаться перед поездкой. Но он вспомнил об этом только сейчас, да и что бы они делали, когда встретились, вряд ли бы нашлись общие темы кроме воспоминаний. А тратить время на разговоры о прошлом Лука считал бесполезным занятием. Да и эти воспоминания были столь туманны и переменчивы, словно это было и не с ним, а кто-то ему просто рассказал. И в этот город он бы никогда не поехал, если бы не мучающий его последнее время повторяющийся сон. Его как раз он помнил до мельчайших деталей. Он казался реальнее его прошлого, которое проходило в этом городе.

Во сне он идет по темной улице, заходит в свой подъезд, поднимается на 3-й этаж, открывает ключами дверь, заходит в квартиру. Он не ребенок, ему столько лет сколько сейчас. В комнатах никого нет. Обстановка та же, что была в детстве. Но что-то изменилось. Он чувствует тревогу и в то же время не хочет отсюда уходить. Он кого- то ждет. У стены в полумраке – старинный, дубовый 3-х створчатый шкаф с огромным, чуть искажающим пространство зеркалом. На слегка облупившихся дверках – барельефы с феями и эльфами. Лука подходит к шкафу, выключает свет. Дверца шкафа со скрипом открывается, и он внезапно просыпается. А этот сон повторяется много раз. Иногда в той квартире находятся какие-то люди, он их не узнает, это не его родные. Но они когда – то встречались. Он расспрашивает их, что они тут делают, но ответа не получает. И это его злит, он кричит, убегает в свою комнату, подходит к шкафу, и опять все повторяется, дверь, скрипя, открывается и он просыпается. При этом все эти сны объединяет то, что пробудившись, Лука чувствует жуткую разбитость и раздражение, досаду от того, что он так и не может досмотреть этот сон до конца, понять, что так влечет его туда, и что или кто прячется и ждет его в старом массивном шкафу. Первое время Лука не обращал на эти сны внимания, но с каждым последующим разом состояние досады, опустошения, тревоги и неудовлетворенности росло.

Вот он и вернулся на это самое место, где стоял их дом. Зачем? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Так преступники возвращаются на место преступления, так птицы возвращаются в те места, где были их гнёзда. Наверное, ему самому надо было убедиться, что этого дома больше нет.

Ну что ж, он убедился. Жизнь идет своим чередом. Ни чувства ностальгии, ни грусти о прошедшем его не тревожили. Парень зашел в торговый центр. Прошелся мимо торговых отделов пестрящих безвкусными, незатейливыми вещами. В продуктовом магазине он купил бутылку воды и мороженое и вышел на улицу.

Перед отъездом, Лука решил прогуляться по аллеям парка разбитого на берегу реки. Именно об этом месте у него сохранились более-менее яркие и радостные воспоминания. Он любил гулять здесь с бабушкой, купаться в речке, бегать по утрам, а зимой кататься на лыжах. Парк находился через дорогу от их двора, и парень вскоре очутился на извилистых, покрытых молодой нежной зеленью тропинках. Еще пересекая дорогу, он заметил, что машин в городе стало заметно больше, чем раньше, значит все- таки жизнь кипит и в этом отдаленном, провинциальном, захолустном местечке. Лука не любил этот город и очень радовался, когда родители переехали в Павловск, с его дворцами, музеями, парками, культурой.

Внезапно, со скрежетом вдоль забора проехали грязно белые жигули с угрюмым пенсионером за рулем. Почему-то Луке вспомнилось, когда он лет 10-ти так же гулял с дядей по улице рядом с парком. И завидев приближающиеся ярко белые, сверкающие на солнце новенькие жигули бросился на дорогу прямо перед ними. Он тогда и сам не понял, то ли хотел быстро перебежать на другую сторону, то ли попасть под эту машину. Это был импульс, которому он не мог противостоять. Хорошо, что дядя быстро среагировал. Рванул его за капюшон курточки, прямо выхватив почти из под колес гордости советского автопрома. Возможно это те же самые жигули, но уже заезженные и поржавевшие.

А дяди нет уже давно. Через полгода после той истории, дядя, работавший ведущим хирургом в местной больнице – повесился в подсобке во время дежурства.

Странная история. А через два года они с родителями переехали в Павловск. Причем эти два года вообще как-будто стерлись у него из памяти. Ни города, ни родителей рядом. Какие- то незнакомые люди. К этой странице его жизни, которая уместилась в два года с трагедии с дядей до их отъезда, в его памяти нет доступа. Родители говорили, что он просто очень переживал из-за случившегося, и почему-то в трагедии, происшедшей с дядей винил себя. Поэтому, ничего и не помнил. Единственное, что отпечаталось в его памяти – это, как родители радостно собирают вещи, он помогает им и прячет случайно упавшие на пол, уже никому не нужные ключи в свой карман.

Лука прошёл вглубь парка. Дорожки ещё грязные, с коричневой жижицей по краям луж, но чувствуется, что парк уже очнулся от зимней спячки. Деревья жадно впитывают в себя корнями земную влагу, на ветках клейкие только что распустившиеся листочки. Тишина. Парк прислушивается к себе, замер в некотором состоянии равновесия перед тем, как со всей возрождённой мощью войти в пышный период цветения. Ещё всё впереди: и прозрачные белые ночи, и яркая изумрудная зелень, и грибные дожди, и полуденный зной. Всё ещё впереди, всё ещё только будет.…Но ожидаемого состояния лёгкости и доверия этому сверкающему, немного замедленному потоку жизни не случилось. Сегодня Лука явно не вписывался в этот весенний проект, ощущал себя чужаком и в этом когда- то родном городе, и в этом разбуженном, возбуждённом ярким солнцем, мире природы.

Он спустился по узенькой тропинке к реке и с размаху бросил ключи в мутную воду. Теперь он не сможет в своих снах попасть в эту квартиру в доме, которого нет. За его спиной послышался сухой кашель. Лука обернулся. На деревянной скамеечке, поёживаясь от весеннего ветерка, сидел худощавый старик в длинном синем плаще и с тростью. Он как 2 капли воды был похож на официанта из " Меню желаний". Луке почему-то была приятна эта встреча.