Луанн Райс - Созвездие верности

– Ты глухой, что ли? – спросил он Майкла.

Ответа не последовало. Зеб подумал о времени, проведенном в космосе, где с коллегами его связывали наушники и микрофон, и о том, как они болтали, вращаясь по околоземной орбите. Им было что обсудить – научные наблюдения, философию, старые байки, первую любовь. Он живо представил, каково бы это было снова оказаться на высоте в несколько сотен миль, общаться с друзьями и разглядывать эту длинную темную дорогу, что протянулась от моря до моря. Товарищество там, наверху, чем-то напоминало ему давнюю близость с Румер.

– От моря до сияющего океана, – громко сказал он. Но что, если было уже слишком поздно? И как можно было определить это «слишком поздно»? Он вспоминал свое детство и счастливые дни на Мысе Хаббарда. Мама всегда была рядом с ним, так же как и миссис Ларкин. Они ходили с детьми на пикники, брали их с собой на природу, катали на лодках к острову Галл-Айленд: Зеб жалел, что все это прошло мимо Майкла, но, к сожалению, Элизабет не захотела быть похожей на свою мать.

– Простые радости жизни – это для простаков, – смеясь, отвечала она, держа в руке фужер с мартини. – Вроде моей сестры. – И думая о ее сестре, Зеб чувствовал дрожь, пробиравшую его до костей.

Элизабет никогда не отрицала, что карьера была для нее на первом месте.

Зеб всегда был рядом с ней, особенно в те трудные годы перед их разводом, еще до того как Элизабет стала пациенткой «Центра Бетти Форд». Забавно, но стоило ей завязать со спиртным, как он почти перестал видеться с сыном. В Элизабет словно пробудилось чувство ответственности, и с тех пор она частенько брала Майкла с собой на натурные съемки.

Из-за всех этих поворотов судьбы Зеб редко встречался с сыном. Конечно, у него был домик на пляже в Дана-Пойнт, но разве он мог сравниться со съемочными площадками на Фиджи или в Париже? Чтобы наверстать упущенное в НАСА, Зеб посвятил все свое время занятиям на тренажере, после чего был назначен ответственным за рутинную, но трудоемкую процедуру выведения в космос полезной нагрузки. Работа помогла ему пережить разлуку с Майклом, но она же мешала их отношениям развиваться.

Поглядев на Майкла, Зеб тяжко вздохнул. Он вырос и очень изменился; Зебу казалось, что он отвернулся лишь на минуту, но умудрился за эту минуту пропустить всю жизнь своего сына. Сначала они с Элизабет проводили уик-энды с Майклом по очереди. Но когда сын стал подростком, Зебу пришлось пойти на уступки: Майкл дружил с детьми лос-анджелесских подруг матери, поэтому ему не хотелось оттуда уезжать.

Зеб пытался уважать желания Майкла, даже если они причиняли ему боль. Дело в том, что сын не хотел походить на своего отца. В отличие от доброй и заботливой матери, Зеб был черствым и твердым как кремень и считал, что все вокруг должны подчиняться его воле.

Зеб пытался спасти свой брак. Это было очень важно для него. Он допустил ошибку, но изо всех сил старался исправить ее – особенно после рождения ребенка. Он старался посвящать ему каждую свободную минуту. Какой бы требовательной ни была его карьера, он отказывался от многих полетов только для того, чтоб посидеть дома вместе с сыном.

У него было достаточно времени для размышлений, пока Элизабет пропадала в киностудии, а он оставался наедине с их малышом. Прокручивая в мыслях события своей жизни, он изнывал от душевных терзаний, словно футбольный болельщик после проигрыша любимой команды. Эх, если бы он поступил так, а не эдак… Зеб вспомнил тот день, когда сообщил Румер о том, что влюблен в ее сестру; он не забыл ее лицо, поначалу побелевшее от услышанных слов, а потом искаженное сердечной мукой. Он все еще чувствовал, как она в порыве гнева била кулачками по его груди.

Наедине с Майклом тогда – и наедине с ним сейчас. Покосившись на сына, Зеб подумал, что ему как единственному ребенку в браке без любви тоже, наверное, было непросто. У Зеба было точно такое же детство; уж он-то знал. Но, по крайней мере, Зеб не был копией своего отца.

Когда ему, как и Майклу, исполнилось семнадцать, его отец появлялся дома только по большим праздникам. Но когда он все же приходил, его хватало лишь на то, чтобы ругаться: «Почему ты все время ошиваешься с бабами? С матерью, с соседскими девками? У тебя есть выбор: либо ты продолжаешь таращиться на звезды и становишься сраным поэтом, либо ты плюешь на это и становишься мужчиной. Меня тошнит от того, что ты на моих глазах превращаешься в девку. Сюсюкались на крыше с Румер. Нет, ну вы подумайте, а! Не понимаю, что случилось с местными мальчишками?»

– Румер моя подруга, папа, – отвечал потрясенный Зеб.

– Люди подумают, что ты извращенец. Постоянно в компании баб – да у тебя даже волосы как у девчонки. Почему ты их не пострижешь? Так ты хотя бы будешь похож на мужика.

И вот теперь, сидя за рулем собственного авто, Зеб посмотрел на «конский хвост» Майкла. Тот был длиннее, чем самые смелые патлы Зеба. Он вспомнил, как однажды проснулся утром и обнаружил, что отец обрил его, пока он спал. В период Второй мировой войны его отец был летчиком эскадрильи, расквартированной в Рангуне; вернувшись домой, он устроился на работу в авиакомпанию «Пан-Америкэн». Служить своей стране и бороздить воздушные просторы – таковы обязанности настоящего мужчины, полагал его отец. А на то, что он подолгу пропадал черт знает где и с кем и не уделял должного внимания сыну, ему было наплевать.

Поэтому Зеб доверился матери. Она прекрасно понимала сына и одобряла его тягу к звездам. Когда ему было пять лет, в день рождения она подарила ему телескоп и путеводитель по небесным телам. Матери тоже было известно о его любви к сестрам Ларкин, но она никогда не пыталась пристыдить его по этому поводу.

– Никогда не суди своих друзей по внешности, – говорила она. – Ни пол, ни цвет кожи не имеют значения. Важно лишь то, что у них и у тебя внутри.

Мать была очень расстроена тем, что Зеб взял в жены Элизабет, а не Румер. Хотя его отец был доволен выбором сына, нахваливая красоту и чувство шика Зи, его мать так по-настоящему и не дала ему своего благословения. А Румер даже не явилась на свадьбу; Зеб догадывался, что его матери тоже не особо хотелось там присутствовать.

Его отец был околдован жгучими чарами Элизабет не меньше самого Зеба. Да и какой мужчина смог бы устоять? Сестры были похожи на серебро и олово: старшая сияла так ярко, что затмевала собой тихую и спокойную красоту младшей. Зеб был слишком молод и глуп, чтобы осознать, что прежде всего жена должна быть лучшим другом. Отец его этому не учил.

Теперь родителей Зеба нет в живых. Отец погиб в авиакатастрофе, пилотируя небольшую одномоторную «Сессну» на чартерном рейсе в Мартас-Виньярд. Это случилось в первый год после того, как Зеб закончил обучение в Калифорнийском политехе, и всего за несколько месяцев до его стартового полета на «Шаттле». А мать скончалась от сердечного приступа, не дожив пары дней до известия о беременности Элизабет. Таким образом, его родители, хоть и по отдельности, пропустили два самых важных события в его жизни – и Зеб до сих пор жалел об этом.