Луанн Райс - Созвездие верности

– У тебя было разбито сердце? – вздрогнув всем телом, спросил Майкл.

– Да. Было. Оно и сейчас осталось таким.

Они сидели не шелохнувшись и обнимая друг друга, а волны прилива подбирались к ним все ближе и ближе, лаская их голые пятки.

– Разбитые сердца никогда полностью не срастаются, – прошептала Куин. – Их нельзя исцелить – и не верь тому, кто скажет иначе. Но я считаю, что если тебе повезет, ты обретешь в жизни то, что поможет тебе жить дальше даже с раненым сердцем.

– И что, например?

– Например, Мыс Хаббарда… людей, лилии, скалы и розы, кроликов, лобстеров, Румер, Винни… тебя.

– Меня, – задыхаясь, прошептал Майкл.

– Ты приехал этим летом и полюбил меня, – сказала Куин. – Но я не могла в это поверить. Я решила, что тут какая-то ошибка. И что скоро меня ждет послание от Бога: «Извиняй, ошибочка вышла».

– Ты не получишь такого послания.

– Мне попросту не верилось, – сказала она, дрожа у него на коленях. Потом, протянув руку, она нежно провела пальцами по его щеке. – Почему тебе понравилась я, а не кто-то вроде Аманды?

Он рассмеялся.

– Ты даже не знаешь Аманду…

– Нет, знаю, – заупрямилась Куин. – Наверняка она такая же, как и первые девчонки в нашей школе. Эштон, Меган или Изабелла. Которые выглядят как модели, никогда не едят булочек, чтоб не растолстеть, получают лучшие отметки и каждую субботу ходят по магазинам вместе со своими матерями…

– Я могу и ошибаться, – сказал Майкл, – но, по-моему, ты слишком уж все обобщаешь. Возможно, у них нет и половины твоего счастья.

– Почему ты так решил?

– Потому что ты знаешь, какая ты настоящая. Ты не выделываешься, не ходишь, как по подиуму, не заигрываешь со взрослыми мужиками, у которых есть «бентли»… Тебе всё это просто по барабану. Ты умная, ты умеешь чувствовать, ты живая, а не кукла, выставленная на продажу…

– И что в этом такого хорошего? – лукаво спросила Куин.

– Всё.

– Ну, ты тоже знаешь, какой ты есть. – Куин ласково провела рукой по его лицу.

– Сейчас да, – кивнул он. – А раньше было по-другому. Но я пытался стать похожим на отца. Он тоже настоящий. Знаешь, мне даже хотелось заполучить шрам, – вспомнил вдруг Майкл. – У отца их несколько – от падений с деревьев, с крыши, после занятий на тренажере… Я думал, что если и у меня будет шрам, то я стану еще больше походить на него.

– Но для этого тебе совсем не обязательно обзаводиться шрамами, – прошептала Куин.

– Да, но когда-то я считал шрам некой отметкой, которая должна была подтвердить, будто я не слабее отца. И я надеялся, что тогда он будет относиться ко мне иначе.

– Тебе казалось, что он тебя не любит? – Майкл пожал плечами.

– Да, наверное. Но именно этим летом я понял, что ошибался.

– Как?

– Ну, он и сам был очень несчастен. Их брак оказался неудачным. Мама выпивала да к тому же обвиняла в этом его…

– Но разве он был в том виноват? – спросила Куин.

– Нет.

– Да и она, скорее всего, тоже не виновата. Просто у них не было любви. Поэтому она стала пить, а он улетал к звездам.

Майкл молча смотрел на девушку. Как же она все понимает, эта замечательная дикарка с Мыса Хаббарда!

– Твоей маме здесь не нравится, правда? – спросила Куин.

Майкл покачал головой.

– Она говорила, что мы никогда не вернемся на Мыс Хаббарда – и ее слова оказались почти пророческими. Хотя дом оставался нашим до самого их развода, мы начали проводить летние отпуска в других местах… На Гавайях, на ранчо в Монтане, на островах Океании, в Европе… Иногда с нами ездила тетя Румер. Я помню, как скучал по ней и по Блю.

– Ее коню…

– Ага. Еще давно, чтобы я помнил о нем, она привезла мне плюшевого коня. Я назвал его Блю… но однажды я заснул, а когда проснулся, его нигде не было.

– И что же с ним случилось?

Майкл закрыл глаза и еще немного погладил ее волосы.

– Я знаю, что случилось. Моя мать или спрятала его, или выбросила.

– Почему?

– По той же причине, по какой она хочет свести меня с Амандой, – прошептал Майкл. – Потому что так уж она устроена… ей кажется, что чем сильнее я привязываюсь к Мысу Хаббарда, тем больше удаляюсь от нее.

– Но здесь ее дом. Как и у Румер с твоим отцом. Майкл помотал головой.

– Нет, она считает иначе. Не знаю почему, но она всегда была такой. Ей хотелось вырваться отсюда и никогда не возвращаться. И она не хочет, чтобы я был здесь. Она – актриса, и в жизни ей тоже хочется играть какую-нибудь роль. То ли злодейки, то ли еще кого-то…

– Но я рада тому, что ты со мной.

Покрепче обняв ее, Майкл целовал ее макушку, уши, щеки.

– Это сама судьба решила, что мы должны быть вместе. Потому и отец вернулся за своей судьбой, и меня привез, чтоб я встретил тебя…

– Думаю, твоя мама попытается нас рассорить, – вздохнула Куин.

– Это ей не удастся! – прижимая Куин к своей груди, возразил Майкл, пока прохладные волны касались их ног, подбираясь все выше и выше. В лучах солнца блестели их кольца из медной проволоки. Скалы вокруг них отливали ярким серебром, подобно облакам, бегущим по голубому небу.

Он провел пальцем по ее лицу и поцеловал в щеку. От нее пахло теплом и сладостью. Волны пытались захлестнуть их, приглашая остудить горячие головы и поплавать в море. Майкл еще не знал, куда их вынесет в конце концов. Но, наблюдая за своим отцом и тетей Румер, он понял, что кораблекрушение, перенесенное в молодости, оставляет след на всю жизнь. Главное – выплыть, вспомнить все хорошее и не терять свою первую и единственную любовь.

Майкл притянул к себе Куин, целуя ее и зная, что, как бы ни обернулись дальше дела, он никогда не потеряет из виду горизонт и не выпустит штурвал из своих мужественных рук.

Гольфстрим быстро подгонял «Клариссу» домой, а Сикстус Ларкин и Малаки Кондон от души наслаждались деньками на морском просторе. По ночам вдоль бортов шлюпа занималась биолюминесценция – океанский огонь, обязанный своей жизнью той скорости, на которой они прорывались сквозь богатые планктоном воды. В дневное время неподалеку от них плавали горбатые киты и шароголовые дельфины, сверкая своими телами. Бедняга Малаки однажды не вытерпел и либо бросал за борт гидрофон, либо хватал свою видеокамеру в надежде запечатлеть то мгновение, когда солнечный луч поймает в объективе блестящий черный бок или острый спинной плавник.

– По-моему, ты задумал открыть свое шоу на канале «Дискавери», – держа руку на румпеле, засмеялся Сикстус.

– Вот еще, – буркнул Малаки. – Я ученый до мозга костей, и подобная ерунда меня не волнует.

– Нет-нет, – подначивал его Сикстус, – ты мечтаешь о собственном шоу. С названием вроде «Малаки – погонщик китов»… Ну как у парня, что выискивает ядовитых змей, или у того, который путешествует по рифам, изучая белых акул.