Сабина Рейн - Оттенки моего безумия

Когда я рассказываю все, что было на вечеринке, плюс придумываю историю, как поранилась, мы плавно переходим к обсуждению выходных. Ребята больше не могут ждать, им ужасно хочется что-нибудь разукрасить.

Я решаю не говорить, что лучше бы ещё немного подождать. Это бесполезно. Они привыкли рисовать каждую неделю, им это необходимо, да и мне, если честно, тоже. В рисунок я вкладываю свои чувства. Для меня творчество – это возможность спустить пар. Когда парням плохо, они бегут к боксёрской груше, как к спасению. Я же берусь за баллончики с краской. В них моё спасение.

– Мы просто обязаны сделать это сегодня, – говорит Зак, присаживаясь на край кровати. – Я хочу порисовать. Мне это нужно. Это нужно всем нам.

– Сегодня… на этот раз, – начинаю я, но договорить не могу. Вздохнув, я выпаливаю на одном дыхании: – Сегодня мне правда надо к матери. Я пробуду у неё до вечера, а после мы отправимся к университету, договорились?

Мне сложно смотреть друзьям в глаза, но я должна это делать. Взглянув на Рамону, я снова вижу на ее лице осуждение: «А ведь ты говорила…» Да, я говорила. Да, я ужасная, плохая, отвратительная лгунья! Что тут поделать?

– Хорошо, – на выдохе произносит Зак.

Входная дверь распахивается, и на пороге стоит помятая Лана, от которой разит перегаром. Надеюсь, что от меня нет.

– Привет, лузеры, – широко улыбаясь, машет рукой Лана. Мы все синхронно закатываем глаза. Нам не привыкать к такому обращению. – Хотя ты больше не лузер, – указывая на меня, говорит она, – классно оторвались.

Искоса взглянув на друзей, все ещё сидящих на моей постели, я замечаю, как Зак сжимает кулаки, а Рамона качает головой. И ко мне вновь возвращается чувство стыда.

– Приходи почаще на вечеринки. Ты в них классно вписываешься, – подмигивает мне Лана.

– Я думаю, тебе стоит зайти в комнату, а не торчать в проеме, – надеюсь, соседка поймет, что я прошу её не упоминать вечеринку в присутствии Зака и Рамоны.

Она ухмыляется и проходит внутрь.

– Я в душ, не буду вам мешать, лузеры. – Лана достает вещи и полотенце из шкафа и исчезает за дверью, ведущей в ванную комнату.

Как только я открываю рот, она распахивается, и из-за нее появляется светлая голова Ланы.

– Кстати, забыла предупредить, меня сегодня ночью не будет.

Дверь захлопывается вновь, и на короткое время комнату окутывает тишина.

– Вы уже придумали, что будете рисовать? – спрашиваю я у ребят.

– Я хочу изобразить кобру, – отвечает Зак.

– Может, стоит выбрать что-то другое? Тебе не кажется, что змея – это слишком для университета?

– А что, если преподаватели начнут допрашивать студентов, чтобы узнать, кто осмелился разрисовать такое священное здание. Нью-Йоркский университет ведь никакой-то там никому не известный колледж. Вы уверены, что проблем не будет? – прерывает нас Рамона.

Когда идея разрисовать универ только появилась, никто не подумал о возможных последствиях. Сейчас же эта затея кажется мне безумной. Что, если Рамона права, и у нас возникнут сложности? Конечно же, взрослые не оценят наш поступок, и возможно, начнется разбирательство. Но разве мы нарушаем закон? Я, Рамона и Зак – не единственные, кто занимается граффити, и мне еще ни разу не доводилась видеть в различных новостях, чтобы рисунок на здании обернулся катастрофой. Максимум – штраф, но никто о таком судачить не станет.

– Если мы будем аккуратны, нас не поймают. Рамона, ты же знаешь, сколько мы этим занимаемся, и ни разу не было проблем. Мы умеем заметать следы, – отвечаю я.

– Да, но у меня такое предчувствие, словно это все добром не закончится, – качает головой подруга, а я просто пожимаю плечами.

– Начнем с левого крыла, там мало кто ходит из взрослых, точнее, вообще никто, кроме студентов.

Обсудив сегодняшнюю ночь, я провожаю гостей и еще раз приношу извинения. Они говорят, что все нормально, но просят меня больше так не делать. Рамона и Зак считают «братьев» и «сестер» врагами. Когда-то я тоже так думала, это началось после того, как меня оставил Дез. «Братья» лишили меня друга, и простить я их не смогла… да и не могу до сих пор.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней спиной и запускаю руку в короткие кудрявые волосы. Это полнейший ужас. Сколько же ошибок я совершила за два дня. Легонько ударившись головой об дверь, я смотрю на потолок, делаю глубокий вздох и отталкиваюсь.

Снова всплывают мысли о прошедшей вечеринке, мне было так хорошо. Я впервые напилась, впервые так много смеялась после смерти отца. Дез веселил меня и дружески обнимал. Я погружалась в прошлое, в котором он точно так же прижимал меня к себе.

Если Дез рискнет еще раз пригласить меня на вечеринку, смогу ли я отказать? Конечно, я пообещала друзьям, что больше ни ногой в дом братства, но они знают, что я по-прежнему помогаю Дезу с учебой, а значит, просто не смогу не появляться там. Может, если он еще раз меня позовет, я скажу друзьям, что мы с ним занимаемся?

Господи, Хейли, ты серьезно? Ты только что сгорала от стыда, а теперь готова солгать еще раз, чтобы потом снова краснеть перед Заком и Рамоной? Дурочка, думай, что делаешь. Из-за Деза ты можешь лишиться друзей, неужели не понимаешь?

Из раздумий меня вывел стук двери. Это Лана вышла из ванной.

– Лузеры уже ретировались? – бодро спрашивает она, протирая полотенцем мокрые волосы.

– Перестань их так называть! – рычу я.

– Эй, не заводись, ты же знаешь, что я шучу, – выставив руку вперед, говорит Лана.

Я падаю на кровать и чувствую, как по телу разливается усталость.

Вранье и собственная глупость выжали из меня все силы.

– Что-то случилось? – интересуется Лана, присев на край постели и продолжая сушить волосы.

– Мне надо к матери, – отвечаю я, но подниматься не спешу. – На тебя когда-нибудь наваливалась чертовски сильная усталость?

Это ещё один долгий диалог за все наше знакомство, и, как ни странно, мне сейчас очень комфортно в компании соседки. Комфортнее, чем в обществе Зака и Рамоны. Удивительно.

– Конечно. Например, прямо сейчас. Эта ночь была слишком безумной, чтобы после нее остались силы.

– Согласна, – мямлю я и на секунду закрываю глаза.

К матери я приезжаю на час позже. Обычно я должна быть у нее в шесть, но сегодня незапланированно уснула на несколько часов. Когда я вхожу в дом, она сидит в гостиной и смотрит шоу по телевизору. Увидев меня, она улыбается, отчего щемит сердце.

Как же я мечтаю застать маму у плиты, нормальной и здоровой. Чтобы не расплакаться, я опираюсь плечом на стену и поднимаю маленький пакетик, в котором лежит ее любимый пирог. Ее улыбка становится еще шире. Я готова отдать все на свете, только бы видеть ее счастливой каждый божий день.

Я расстегиваю черное пальто, но раздеваться не собираюсь. Велев маме ждать меня в гостиной, я удаляюсь на кухню, чтобы разрезать пирог на небольшие треугольники. Поставив чайник, жду, когда он закипит, и разливаю кипяток по кружкам.