Джози Силвер - Две жизни Лидии Бёрд

Ставлю стаканы в ряд, в отчаянии гадая, не будет ли слишком ужасно слить все в одну посудину и проглотить разом? Поднимаю голову и через весь паб ловлю взгляд Джоны – он несколько секунд смотрит мне в глаза не то с насмешкой, не то с сочувствием.

К счастью, парад бесплатных порций, похоже, закончился. Команда у игрового автомата, наверное, сообразила, что у девушки есть свой предел, или они забеспокоились на тот счет, что меня переполнят эмоции и я устрою сцену.

– Может, взять шейкер? – изображает заботу Элли. – Смешаешь с парой литров кока-колы и пойдет легче.

– Выпей одну, – почти умоляюще прошу я.

– Ты же знаешь, я не могу смешивать напитки, – смеется Элли. – У меня крыша едет.

Дэвид кивает, его серые глаза светятся беспокойством – он всегда волнуется за Элли. А его самого я не могу попросить о подобной помощи – он человек строго трех кружек пива. Не думаю, что вообще когда-нибудь видела его пьяным. Он не зануда – его сдержанное чувство юмора заставляет меня смеяться до слез, и он бесконечно любит мою сестру, что делает его в моих глазах суперзвездой.

Беру джин и напоминаю себе, что он славится как спаситель матерей. Или как губитель? [2] В начале XVIII века в Англии началось повальное увлечение производством и употреблением джина. Массовый алкоголизм, который впервые затронул и женщин, привел к росту насилия, преступности, проституции, падению рождаемости. На этом фоне возникло определение для джина: «губитель матерей». Я останавливаюсь на спасителе, потому что мне необходимо именно это – спасение от моей безжалостной печали. В окне вижу уличную уборочную машину, неторопливо ползущую вдоль сточной канавы. Вот было бы здорово, если бы она вычистила заодно все темные углы моего ума, пыльные комнаты в глубине, забитые воспоминаниями о ленивых воскресных утренних часах в постели, о поздних вечерах, когда мы пили кальвадос у озера во Франции. Я бы действительно стерла Фредди из своей памяти, если бы могла? Боже, нет, конечно нет! Просто очень тяжело, когда твоя голова переполнена такими вещами, а самого Фредди здесь уже нет. Возможно, со временем эти воспоминания станут драгоценными и я сумею даже получать удовольствие, извлекая их одно за другим и расправляя перед собой, как ковер. Но не теперь.

Вино, водка и джин. Не лучшая комбинация для быстрого поглощения.

– Похоже, мне уже нужно прилечь, – сообщаю я.

– Ты перебрала. Пора домой. – Дэвид поднялся. – Мы тебя отведем.

Элли убеждается, что на нас никто не смотрит, и одним глотком разбирается с бренди, вздрогнув при этом.

– И чего только я для тебя не сделаю! – выдыхает она.

Я вполне одобряю и ценю ее жест – грубо и неприлично оставить что-то на столе нетронутым.

Рон машет мне, замечая, что мы направляемся к выходу. Парни у автомата умолкают и склоняют голову, когда я прохожу мимо. Чувствую себя королевой Викторией, тоскующей по принцу Альберту.

Мы все моргаем, выйдя на неяркий летний солнечный свет, и Дэвид подхватывает меня под локоть, когда я чуть не шагаю на мостовую.

– Крепкие напитки, однако, – бормочет он. – Но ты справилась.

– Спасибо, – отвечаю я, слегка ошеломленная и слезливая.

Мы с Элли беремся за руки и, чуть покачиваясь, шагаем к дому. Дэвид идет немного позади. Он, без сомнения, не спускает с нас глаз.

– Чертовски тяжелая работа – горевать, – заявляю я.

– Полностью выматывает, – соглашается Элли.

– Это навсегда, как ты думаешь? – спрашиваю я сестру.

Она прижимает мою руку к себе:

– Лидия, твоя жизнь остается только твоей. Ты по-прежнему здесь и безусловно дышишь, видишь, как заходит солнце и встает луна, независимо от того, что ты думаешь. Даже если это сияние тебя чертовски раздражает!

Элли поддерживает меня, когда мы одолеваем последние метры до моей парадной двери светло-бирюзового цвета. В нашем квартале у всех двери разных цветов – нежных, пастельных, – и это добавляет выразительности потрясающим коттеджам. Дверь уже была бирюзовой, когда мы купили дом. Один из местных активистов в свое время разослал всем таблицу цветов, и каждый выбрал для себя оттенок.

– Мне надо поспать, – решаю я.

Дэвид забирает у меня ключи и открывает дверь.

– Хочешь, зайдем ненадолго? – спрашивает Элли.

Я смотрю на них по очереди, отлично понимая, что стоит мне произнести словечко или просто кивнуть, они так и сделают. Они зайдут в дом, удостоверятся, что я заснула, убедятся, что снова проснулась, проверят, поела ли. Несмотря на соблазн окунуться в их заботу, я качаю головой. Что-то во мне сдвинулось, когда я сегодня отправилась в паб. Возможно, меня взбодрила встреча с Фредди во сне, а может быть, я обнаружила внутри себя маленький источник храбрости, не знаю. Эти люди любят меня и так крепко поддерживают, что у меня нет необходимости бродить в одиночестве. Но рано или поздно придется. И настоящий момент не хуже любого другого.

– Нет, идите. – Я наскоро обнимаю их по очереди. – Мне нужно только выпить стаканчик воды и лечь спать.

Элли открывает рот, чтобы возразить, но Дэвид касается ее руки и говорит вместо нее:

– Хорошо. А могу я заодно предположить, что тебе стоит принять таблетку от головной боли?

– Отличная мысль! – Я салютую и заставляю себя улыбнуться.

Я провожаю их взглядом в течение нескольких секунд, пока они идут к своему дому, и рука Дэвида лежит на плечах Элли. Заставляю молчать ту часть меня, которая хочет окликнуть их, чтобы они вернулись, и вместо этого вхожу в дом и закрываю за собой дверь.

Суббота, 12 мая

– Лидия?

Вам знаком тот сон, в который вы проваливаетесь в пьяном виде? Сон, похожий на погружение на дно моря? Я уже глубоко внизу, когда слышу, как Фредди окликает меня, и требуются все мои силы, чтобы сосредоточиться, оттолкнуться от дна и, отчаянно дрыгая ногами, добраться до любимого, пока он не исчез.

– Боже, Лидия, да ты пьяна до бесчувствия! – Рука Фредди сжимает мое плечо, легонько встряхивает меня. – Это так вы с Элли ходили по магазинам?

Я с трудом сажусь, устраиваюсь в углу дивана, потирая шею. Совершенно не представляю, который теперь час, спала ли я пять минут или пять часов. В голове грохот; и сердце тоже бешено бьется.

– Ты как-то странно на меня смотришь.

«Ты бы тоже странно смотрел, очутись на моем месте», – думаю я, но ничего не говорю, а только откашливаюсь.

– Можешь принести воды? – хриплю я.

Фредди хмурится, всматривается в меня, потом хихикает:

– Так вы по магазинам ходили? Боже, Лидс, это даже для тебя перебор! – Он уходит, возвращается с двумя таблетками и водой. – Вот, выпей это.

Я беру таблетки по одной, запиваю их.

– Ты выглядишь прямо как в фильме «Зомби по имени Шон». – Он поправляет мои волосы. – Но ты же не плакала?