Эль Кеннеди - Риск

– Спокойной ночи, Кайла.

– Спокойной ночи, Джейк, – поддразнивая, пропевает девица.

Боже мой, сколько приглашений за столь короткую встречу! Она позволила бы мне трахнуть ее прямо на столешнице, если бы я поддался. А если бы я был не против тройничков, мы с Бруксом трахнули бы ее вместе.

Но меня не привлекает ни один из вариантов.

Я возвращаюсь в постель, заперев за собой дверь. Так, на всякий случай.

Рано утром я отправляюсь навестить своих родителей. Мне предстоит короткая поездка по красной линии, а затем уже более долгая – на поезде по ветке Ньюберипорт-Рокпорт до самого Глостера. Я бы добрался быстрее, если бы взял машину Уэстона и поехал вдоль побережья, но сегодня выбрал поезд. Это не только дешевле, чем заправлять «Мерседес», но и дает мне время побыть в тишине, чтобы подумать и внутренне подготовиться к предстоящему матчу.

Весь наш сезон зависит от этой игры.

Если мы проиграем…

Вы не проиграете .

Я прислушиваюсь к решительному голосу в своей голове, проникаясь уверенностью, которую я воспитывал в себе с тех пор, как стал играть в хоккей еще маленьким ребенком. Никто не поспорит, что у меня был талант с самого раннего возраста. Но талант и потенциал ничего не значат без дисциплины и неудач. Нужно хотя бы раз проиграть, чтобы оценить вкус победы. Я не раз проигрывал, и эти матчи имели большое значение для статистики, для получения приза. Но нельзя позволять поражению уничтожить уверенность в себе. Наоборот, оно лишь должно укрепить ее.

Но сегодня мы не проиграем. Мы – лучшая команда в нашей конференции, а может быть, даже лучшая во всей стране.

Поезд прибывает на станцию около девяти часов. В кои-то веки на улице сухо, и вместо того, чтобы вызвать такси, я решаю пройтись до дома пешком. Вдыхаю свежий весенний воздух, улавливая знакомый запах соли, рыбы и водорослей. Глостер – рыбацкий городок, один из старейших морских портов в стране, а значит, на каждом шагу вам встретится маяк, лодка или еще что-нибудь, связанное с морем. Я прохожу мимо зданий, над входными дверьми которых висят декоративные якоря.

Двухэтажный дом, в котором я вырос, ничем не отличается от большинства зданий, выстроившихся вдоль узких улочек. Белая обшивка, скатная крыша и симпатичный палисадник, за которым мама ухаживает с рвением религиозного фанатика. Сад на заднем дворе впечатляет еще больше, и это настоящее свидетельство того, что у нее талант к садоводству. Сам дом небольшой, но нас в семье только трое, поэтому места нам всегда хватало.

Стоит мне подойти к крыльцу, как звонит телефон. Это Хейзел. Я останавливаюсь, чтобы ответить на звонок, потому что сегодня она собиралась приехать на наш матч.

– Привет. Ты еще собираешься в Кембридж?

– Ни за что. Я скорее умру, чем предам свой университет.

– О, заткнись! Тебе хоккей-то даже не нравится. Ты приходишь на игру как друг, а не как фанатка.

– Да, прости, конечно, я приду. Просто так забавно притворяться, что между нами яростная вражда. Ну, знаешь, эти запретные отношения. В смысле, дружба, – добавляет Хейзел.

– В нашей дружбе точно нет ничего запретного. Все знают, что ты мой лучший друг, и никто из-за этого не парится.

Повисает мимолетная пауза.

– Верно. Чем занимаешься? Если хочешь, могу приехать пораньше и потусить с тобой перед матчем.

– Я почти вошел в дом родителей. Мама готовит особенный завтрак.

– Сказал бы мне, я бы тоже с тобой поехала.

– Ну да. Только тебе пришлось бы вставать раньше восьми. В субботу.

– Я бы встала, – протестует Хейзел.

– До девяти утра мир не существует. Это твоя прямая цитата, Хейзел. – Я усмехаюсь.

– Мы будем праздновать твою сегодняшнюю победу? О, может быть, поужинаем в каком-нибудь крутом ресторане?

– Не знаю даже. Парни точно захотят отпраздновать. Но вот мне нужно кое-куда успеть к десяти. Если хочешь, пойдем со мной.

– Зависит от того, куда.

– Помнишь Дэнни Новака? Сегодня его группа играет в городе. Это их первый концерт, так что я пообещал, что приду.

Мы с Дэнни играли в одной команде в старшей школе. Он здорово управлялся с клюшкой, получше многих, а теперь эта сноровка пригождается ему в игре на гитаре. Парень до сих пор не может определиться, что любит больше – хоккей или музыку.

– В каком стиле они играют?

– Метал.

– Уф, убейте меня. – Хейзел вздыхает. – Я дам тебе знать позже, но пока склоняюсь к твердому «нет».

Я усмехаюсь.

– Тогда еще увидимся, да?

– Угу. Передавай привет своим родителям.

– Обязательно.

Я вешаю трубку и вхожу в незапертую дверь. В маленькой прихожей я вешаю свою хоккейную куртку на один из металлических крючков, сделанных в форме – кто бы мог подумать – якорей.

– Мам? – кричу я, развязывая шнурки на ботинках.

– Привет, детка! Я здесь! – Из кухни доносится ее голос, а следом – манящей аромат еды.

Мой живот урчит, словно сердитый медведь. Я всю неделю ждал этого завтрака. Многие парни предпочитают не объедаться в день игры, но это не про меня. Если я не съем плотный завтрак, то буду медлительным и отстраненным.

Мама стоит у плиты с красной пластиковой лопаткой в руке. Чувство голода усиливается. Да, черт побери! Она готовит гренки. И бекон. А там что, сосиски?

– Привет! Пахнет божественно. – Я подхожу к матери и чмокаю ее в щеку. Поднимаю бровь, глядя на украшения. – Милые сережки. Новые?

Мама пальцами свободной руки перекатывает блестящую жемчужину в правой мочке.

– Красивые, да? Твой папа вчера сделал мне сюрприз! У меня еще никогда не было такого крупного жемчуга.

– Молодец, папа!

Рори Коннелли знает секрет здоровых семейных отношений. Счастливая жена – счастливая жизнь. Ничто так не радует мою мать, как всякие блестящие побрякушки.

Она разворачивается ко мне. Темные волосы гладко зачесаны в хвост, щеки раскраснелись от жара плиты. Мама выглядит куда моложе своих пятидесяти шести. Я родился, когда моим родителям было за тридцать, и она часто называет себя «старушкой». Но определенно так не выглядит.

– Хейзел передает привет. Я только что разговаривал с ней по телефону.

Мама радостно хлопает в ладоши.

– Ох, скажи ей, что я соскучилась. Когда она приедет сюда в гости? На праздниках ее не было.

– Да, в этом году она была у матери. – Родители Хейзел развелись несколько лет назад. Ее отец по-прежнему живет в Глостере, а мама переехала в Вермонт, так что она ездит к ним на праздники по очереди. – Но сегодня она будет на матче. А вы приедете?

– Боюсь, что нет. Папы в это время еще не будет дома, а ты знаешь, как мне не нравится ездить по шоссе одной.

Я разочарован, но скрываю это. Родители никогда особо не интересовались моей хоккейной карьерой. Папа всегда занят работой, а для мамы это просто не так важно. Когда я был поменьше, это довольно сильно меня расстраивало. Я видел на трибунах родителей своих друзей, и сердце каждый раз переполняла зависть.