Валерий Бронников - Жили старик со старухой. Сборник

– Как же вам разрешают?

– Запрещать некому. Лицензия для полётов есть. Проверяют только бумаги, а остальное никого не интересует. Так и летаем, на списанных двигателях. Числится на самолёте один, а на самом деле стоит другой. Если мне не изменяет память, здесь на складах было столько всего, что можно озолотиться.

– Вот именно: было. После работы старого директора и нового внешнего управляющего, человека далёкого от авиации, взятого неизвестно откуда, мало что осталось, всё разворовано и растащено. Директора нажились и исчезли. Говорят, всё сделано по закону.

– А как же, у них всё по закону. Только мы почему-то остаёмся в стороне от их законов. Нам ничего не остаётся. Летаем, на чём придётся.

– Законы написаны для тех, кто у руля. Они создают законы, они же и уничтожают предприятия одно за другим. За десять последних лет я не припомню случая, чтобы что-нибудь создавалось, если не считать коммерсантов, которые сами по себе возникают и исчезают, но некоторые, правда, остаются, ухватив удачу за хвост.

– Ты говори конкретно: поможешь или нет?

– Я-то чем тебе помогу? Работаю в организации, которая за пределами района. Оставшееся имущество числится в администрации. Оттуда надо и начинать.

– Но посмотреть-то можно на то, что осталось?

– Посмотреть можно, обратись в аэропорт.

Семён пошёл искать Генерального директора маленького и теперь уже почти никчемного аэропорта. Веяния нового времени всех мало-мальски действующих начальников сделали Генеральными. Народ к этому привык и не обращал внимания: пусть себе ходит и радуется, что он Генеральный во главе нищего предприятия. А предприятия эти продолжают разваливаться одно за другим.

Перед проходной он обратил внимание, что у котельной копошатся люди, идёт какое-то строительство, что выглядело очень непривычно для глаз. В последнее время такую картину можно наблюдать редко.

Погода стояла самая, что ни на есть, мартовская – лёгкий морозец с ярким солнцем, слепящим глаза светом, отражённым от искрящегося снега. Получалось, что встретил он пока только одного бывшего работника предприятия. Объединённый отряд в своё время насчитывал около тысячи человек. Нельзя нигде пройти, чтобы не встретить по пути несколько десятков человек, а теперь словно всё вымерло. Так это, наверно, и есть на самом деле в прямом смысле этого слова.

Видневшееся здание бывшей столовой авиапредприятия имело жалкий вид: стояло с заколоченными окнами, неухоженное и заметённое снегом. Видно, что к нему никто не подходит, и оно стоит само по себе.

Семён приехал на машине. Сейчас ему оказалось приятно видеть, что появилось хоть что-то: появилась прекрасная зимняя дорога, по которой, говорят, можно ездить на машине теперь и летом. Дорога имелась и раньше, но по зимнику на отдельных участках приходилось объезжать каждую ёлку. За последние годы дорогу выпрямили, отсыпали и сдали в эксплуатацию для круглогодичного сообщения с областным центром.

– Здрасте! – мимо прошла краля, в которой Семён едва узнал девушку-метеонаблюдателя, которая когда-то была молодой и весёлой хохотушкой, а сейчас на него смотрела взрослая женщина. Одно почти не изменилось – её худоба – годы почти не изменили тоненькую фигуру.

– Здравствуй, тебя и не узнать!

– Постарела?

– Нет, повзрослела. Пора уже и замуж!

– Спохватился! У меня внуки растут.

– А я бы на тебе женился, стала красавицей. Директор аэропорта существует? Где его найти?

– Пока самолёт здесь, он тоже здесь, ищи в кабинете.

Договориться с директором не составило труда. В сопровождающие ему дали всё того же Володю Старшинова.

Склады поразили своей неухоженностью и безнадзорностью. Видно, что новому хозяину нет никакого дела до оставшегося имущества, залитого водой от прогнившей крыши и, наверно, нет никакого дела до всей авиации. То, что имелось на складах, больше напоминало мусорную свалку. Новый хозяин был некомпетентен в правилах хранения авиационных запасных частей, поэтому всё лежало навалом, без документов и, даже опытному специалисту трудно разобраться в этом нагромождении. Бывших директоров тоже мало волновало, что останется после них.

– Зря наверно я сюда приехал, – сказал Семён, – Жаль потраченного времени, бензина. У меня до сих пор перед глазами стройные ряды полок с новенькими запасными частями и агрегатами, от которых рябило в глазах. Столько всего было! Я никак не думал, что нечего будет купить.

– Ты спохватился! Всё более-менее ценное давно разворовано и растащено. От директоров запоров не существовало. Куда всё ушло – одному Богу известно! Осталось только то, что на самолёт ставить вредно и небезопасно, а что первой категории, на то нет документов и истекли сроки хранения.

– Пойдём отсюда, посмотрим двигатели, пару двигателей я всё же возьму, а потом отметим отвальное – не зря же я сюда ехал! К вечеру собери знакомых парней.

По лицу видно, что Семён удручён увиденным.

Вечером Разуваев сидел в гараже в кругу бывших работников. Мужики помогли загрузить двигатели на машину, за которые он заплатил районной администрации, пополнив, таким образом, местный бюджет, а теперь он выставил работникам аэропорта за оказанную помощь.

– Как же вы тут живёте? Кроме взлётной полосы ничего не осталось.

– Живут на Рублёвке, а мы существуем, переселиться тоже туда у нас маленько не хватает средств, – ответил охранник аэропорта, – Вот заработаем на переселение и тоже уедем.

– Представляю, сколько у вас не хватает с такой нищей жизнью. Самолёты-то хоть прилетают?

– Два рейса в неделю стабильно, летом почаще. Самолётов не осталось, да и возить уже некого, большинство «пассажиров» во время реформ отправились в последний путь в одну сторону. Те, кто ещё живые, предпочитают ездить на машинах. При наших заработках на авиабилет не заработать. Здесь, если так можно сказать, прошла война и всё выкосила, как людей, так и всю инфраструктуру, всё реформировано на сто процентов. Вот только для кого эти реформы, мы не знаем. Остались одни конторы, которые размножаются и висят, как ярмо, на бюджете. Вот бюджетных денег ни на что и не хватает! Представь, сколько надо бюджетных средств только на содержание всего аппарата чиновников! Есть даже такие чиновники, которые, имея шикарные машины и квартиры, умудряются получить статус малоимущих. Стыд, честь и совесть у этих людей отсутствуют, может, растеряли, а, может, никогда и не имелось.

– Хватит о грустном, везде одно и то же. Мы ничего не исправим, а зря языком молоть тоже не хочется, – Семён наполнил стаканы, – Тост за нас, за тех, кто не бросил авиацию, остался нищенствовать, но продолжил дело Российских авиаторов!

– Правильно сказал, уточняю: за нищих авиаторов, – Володя поддержал тост, – Мы, все здесь сидящие, очень рады встретить коллегу из прошлой жизни живого и здорового, оставшегося верным своему делу, летающего на списанных двигателях, но не утратившего чувство юмора и оптимизма!