Галина Добрякова-Колесникова - Он. Она. Или приземляться не хочу…

– Не знаю, подумаю. Мне кажется, я лишнего сболтнула, когда сказала про его будущий проект. Похоже, он еще об этом ничего не знал.

– А ты-то как узнала?

– Там был какой-то пижон, который говорил об этом Димке. А Димка сказал, что Ромка сегодня расслабляется, и все деловые разговоры потом.

– Слушай, откуда ты знаешь Димку. Пригласила бы хоть на одну его тусовку, вон там какие кадры беспризорные шатаются.

– Димка в моей аптеке заказывал мазь по особому рецепту для мамы. Я ее готовила. Мазь очень классная, если ею пользоваться постоянно – лицо никогда не состарится. Вот мы и познакомились. А пригласить тебя я не могу, я сама приглашенное лицо на этих вечеринках. Тем более, что была там первый раз.

Странная штука – ищешь работу, она от тебя бегает. Притаился, решил отдохнуть – а тебе вот оно – предложеньице, от которого никак не возможно отказаться. Да и деньги лишними не бывают, кстати, положительный имидж нарабатывать надо. Поэтому живу я сейчас в персональной бытовке. Диван, холодильник, плитка электрическая. Удобства на улице. Зато виды потрясные. Километрах в двух церквушка стоит с колоколенкой. Когда бьют колокола, и нет ветра, звон колоколов разносится, оглашая окрестности малиновым звоном. Знаю, был когда-то изобретен специальный сплав для колоколов, который давал мягкий, бархатный звук, который назвали малиновым. Но сплав – одно, а малиновый звон – другое. Кажется, в эти мгновения думается легко. А потом поймал себя на мысли, что наоборот, мысль останавливается, зависает и думается сама по себе, независимо от тебя. Здо-ро-во.

Проект интересный. Решили его разрабатывать прямо на месте, чтобы потом не привязывать усадьбу к местности, а сразу вплести ее в этот огромный разноуровневый участок земли. Нужно учесть розу ветров, восход – закат, чтобы в доме с одной стороны – ярко светило солнце, а с другой – было куда спрятаться от назойливого солнцепека.

Дом хозяин предполагает использовать как поместье для своего многочисленного семейства. Он его представляет себе в лучших помещичьих традициях – двухэтажным. Пока я делаю наброски. Вариантов море. От русских домов с колоннами до немецких факверковых домов каркасной конструкции, типичных для крестьянской архитектуры стран Центральной и Северной Европы. В зависимости от выбранного варианта будем разрабатывать и ландшафтный дизайн.

В общем, работы непочатый край. Но это и здорово. Я считаю, что всегда лучше начинать с нуля, чем заниматься реанимацией долгостроя или чужого неудачного проекта. С родителями договорился, что звонить буду сам. Здесь связь только мобильная. Отключаюсь от внешнего мира и ухожу в астрал творить, благо есть компьютер с нужной мне начинкой. Интернет включаю только при необходимости. А так – тишина, покой и …рабский труд.

Хозяин замахнулся на псевдорусский стиль монументального каменного зодчества. Чтобы было понятно, это ГУМ на Красной площади. Еле отговорил. В ход пустил все весомые, на мой взгляд, доказательства, уговоры, увещевания и литровую бутылку водки. Последний аргумент сработал. Уфф… ГУМ строить не будем, и на том спасибо.

Надо смотаться в местный магазин, купить какой-нибудь снеди, говорят здешние продукты отличаются от городских свежестью и качеством. Я не гурман, но попробовать можно. Ба, да здесь похоже собрался весь местный бомонд. Женщины, предлагающие домашние соленья и свежие овощи. Деды с лесными дарами в виде грибов. Рыбак, нагло выдающий большую плотву за маленького судака. Девчонки-свистушки, самим лет 16–17, а уже посматривают на взрослых дяденек, вроде меня, особенно приезжих. Женщины бальзаковского возраста продают продукцию перекупщиков и с честными глазами уверяют, что на своем огороде все выращено, из удобрений – только экологический навоз.

Взвесил все «за» и «против», проголосовал за коньячок под шашлычок, помидоры, зелень и арбуз. Знатное застолье получится. У ребят строителей видел мангал. Вот все и срослось. Загружаю продукты в машину, одна из свистушек просит подвезти. Куда? Туда – взмах руки в неопределенном направлении. А мне, дорогая, в другую сторону. Приключения в незнакомом месте с малолеткой мне не зачем не сдались.

Вечер, костер, угли для мангала. Особый запах мяса, приготовленного на открытом огне. Кайф. Ребята-строители из соседних бытовок подтянулись. С ними свистушки! Где они их подцепили? «Места надо знать, – говорит один из них, который уже слегка навеселе. – Девчонки нормальные, паспорта проверяли. От 19 до 21. Так что нормуль, профессура!»

Я со своей порцией шашлыка и дорогостоящего алкоголя удалился в бытовку подальше от назойливых комаров и не менее назойливых коллег. В полном единении с собой и мирозданием собираюсь отойти ко сну. Вскакиваю от грохота. Что-то упало прямо на мою дверь. Не могу открыть, потому что она открывается наружу. Подналег. Открыл. Это моя свистушка, которую отказался подвозить, правда уже накаченная дешевым алкоголем по уши, разлеглась на земле и мирно посапывает. Ну, не оставлять же её на съедение комарам. Положил ее на диван, а сам прямо в одежде улегся на кровать.

Утро. Свистушка еще спит. Покашлял. «Мона Лиза из дальнего сельпо» открыла глаза с потекшей тушью и пытается кокетничать. Надо быстро ее спровадить, и за работу!

– Слушай, Мона Лиза, сходи-ка ты на речку, приведи себя в порядок и отправляйся восвояси.

– Меня зовут Мэри. А ты что здесь делаешь?

– Дворец строю!

– А-а-а-а, понятно, – Мэри напряженно соображала. – Проводи меня на речку, я же не знаю, где это.

Подходим к реке. Я присаживаюсь на берегу.

– А ты что, не пойдешь со мной купаться? – она опять пытается кокетничать.

– Нет.

– Я плохо плаваю, – капризничает она.

– Здесь мелко.

– У меня купальника нет, придется раздеваться, – и делает завидущие глаза.

Напугала ежа голой попой, т.е. человека, который натурщиц сто раз рисовал в мельчайших подробностях!

Мэри встает ко мне спиной и медленно раздевается. Периодически оглядываясь, как я там, не созрел еще до серьезных отношений. И вдруг я замечаю на противоположном берегу рыбака. Дед с длинными седыми волосами и мохнатыми бровями, прямо как из сказки, замаскировался от комаров в брезентовый халат и шапку-ушанку напялил, чтоб не зудели над ухом. А тут перед глазами такой раскадрёшь, ядрёна вошь.

Мэри его не видит, потому что глаза у нее на затылке, я же за спиной нахожусь. Она входит в воду, делает несколько шагов и оказывается на середине речки, ширина которой метра четыре, а глубина – ей ниже пояса. Мне кажется, уши дедовской ушанки сами поднялись. Он глаза выпучил, ртом воздух хватает. А потом так тихонько делает: «Фьюююють». Видно присвистнуть хотел, но вышло, что вышло.