Наталья Авербух - Дама инкогнито

– Повторяю, я никогда не была в Лидсе.

– Прошу прощения. Когда женщина, похожая на вас, уехала из Лидса, родные хватились одного из её слуг, Билла Джонса. Его видели после её отъезда, а потом он исчез…

– Это, разумеется, очень интересно, но я не понимаю, какое отношение имеет ко мне.

Человечек не слушал и продолжил зловещим голосом:

– А потом под домом, который она снимала, нашли человеческие кости.

Энн поморщилась, подняла руку ко рту. Её замутило, но леди, конечно, не показывает своих слабостей.

– Какой ужас, – холодно произнесла она. – Я могу вас попросить, инспектор…

– Хилл. Томас Хилл к вашим услугам, мэм.

– Инспектор Хилл. Когда вам придёт в голову снова рассказывать мне подобные ужасы… заходите, пожалуйста, с утра. Я теперь не усну, а завтра я встречаюсь с леди К***, она ждёт моего участия в подготовке благотворительного базара.

Энн встала. Человечек тоже поднялся на ноги, но не спешил уходить.

– Вы не хотите узнать, почему я пришёл именно к вам, мэм?

– Уверена, у вас были на то причины.

– Я думаю, вы всё-таки были в Лидсе, мэм. Только вас тогда звали Элеонор Морган и вы были вдовой адмирала Моргана, баронета.

– Меня никогда не звали Элеонор Морган, инспектор, – вежливо улыбнулась Энн. – И я никогда не была в Лидсе.

Она протянула руку и позвонила. Вошёл слуга, ради гостя безупречно вежливый и непроницаемый.

– Вас проводят, – сказала Энн.

Человечек сдался.

– Вам что-нибудь говорит имя Этельред Мур? – спросил он в дверях. Энн покачала головой.

– Ровным счётом ничего, инспектор. Прощайте.

– До свидания, миссис Дженкинс, до свиданья, – улыбнулся человечек.

Энн упала в кресло.

– Родные! – раздражённо произнесла она, обращаясь к пустоте библиотеки. – Почему у этого болвана были родные?! Ты же обещал мне!

Прямо из воздуха перед ней соткалась мужская фигура. В библиотеке были зажжены свечи и ничего не скрывало от глаз Энн бесстыдной обнажённости её собеседника.

Террелл был красив. Красив как бог, как герой античности, красив как демон.

Он и был демоном.

Сейчас он улыбался.

– Нас тринадцать, – напомнил он.

Энн грустно улыбнулась. Ей ли не знать!

– Мы нашли пятерых, у которых не было никого в Лидсе. Шестого найти не удалось.

Энн отмахнулась.

Там, под её домом в Лидсе, нашли свою смерть шестеро мужчин и шестеро женщин. Слуг и служанок. Демонов было тринадцать. Из них только Террелл когда-то был человеком и поэтому предпочитал оставаться мужчиной. Остальные… Остальным было всё равно. Им нужны были личины, лица настоящих людей, людей, имеющих имя, прошлое, биографию. Они находили их. В каждом городе, графстве, в каждом месте, где они поселялись. Находили дюжину слуг, а слуги находили смерть. Демоны притворялись людьми, пока это было несложно, а потом – переезжали. Энн меняла имена, одежду, биографию. Меняла всё, только лицо оставалось прежним.

И Террелл.

– Нэнни, – ласково позвал он её.

Это было что-то новое.

Ему не нужно было быть ласковым. Нежность, забота – к чему они, когда в твоих глазах горит адское пламя? Ему даже не нужно было выполнять обещания.

Он и не выполнял.

Энн не двинулась с места.

Как будто это что-то меняло.

Террелл шагнул к ней. Свечи погасли. Его руки легли на её грудь. Энн усмехнулась. Сквозь плотную ткань платья, нижние сорочки, корсет – она не чувствовала ничего. Руки Террелла переместились на маленькие перламутровые пуговки. Это было красиво – тёмно-синее платье, лиф которого украшен только косым рядом белых пуговиц. Террелл расстёгивал их не торопясь. Одну за другой, медленно и расчётливо. Остановился, привлёк Энн к себе и коснулся горячими губами нежной гладкости её кожи. Энн зажмурилась. Террелл целовал её глаза, щёки, виски, прошёлся поцелуем до шеи. Распахнул платье и коснулся впадинки у ключицы. Энн застонала.

– Да? – спросил Террелл. В его голосе звучала усмешка.

– Нет, – нашла в себе силы Энн.

Террелл отстранился и продолжил расстёгивать пуговицы. Вот последняя. Энн дышала так тяжело, что, казалось, скоро начнёт задыхаться. А Террелл не торопился, о, нет, только не он!

Сорочек было три. Самая верхняя застёгивалась на потайные пуговицы, и Террелл принялся расстёгивать одну за другой. В темноте Энн не видела его лица, но знала, что он улыбается. Руки Террелла скользнули по её талии и он расстегнул юбку. С шуршанием поднял её вверх. Сердце Энн бешено забилось, но это было только начало. Вот застёжки второй сорочки. И яркая нижняя юбка из зелёной тафты. Террелл снова опустился на колени, чтобы развязать завязки, которые скрепляли слои юбок. Благодаря этим завязкам юбки так плотно обтягивали ноги спереди. Энн опустила руки Терреллу на плечи. У неё были холодные пальцы: в библиотеке царила прохлада. Террелл повернул голову и поцеловал её в запястье. Движение невинное, но на коже как будто распустился огненный цветок. Террелл поцеловал ещё раз. Лизнул место поцелуя. Энн одёрнула руку, и Террелл поднялся на ноги. Поймал её запястье, поднёс к губам и принялся целовать её пальцы. Один за другим, так же неторопливо, как расстёгивал сорочку. Сначала мизинец, потом указательный палец, потом безымянный и средний. Нежно, чуть посасывая, а потом дразня языком. Кожу покалывало от таких прикосновений, и Энн задыхалась в своём тесном корсете.

– Не надо, – простонала она. Слабели ноги и она была принуждена ухватиться за его обнажённое плечо.

Террелл выпустил её руку и вернулся к одежде. Он снял ещё одну нижнюю юбку и после неё отцепил от талии cage , ту конструкцию, которая помогала дамам образовывать модный силуэт. Требовательно сжал ягодицы, прижимая женщину к себе. Энн не сопротивлялась, она послушно ухватила его за плечи. Руки-предательницы скользнули по широкой спине мужчины. Он принялся оглаживать Энн сзади, и у неё перехватило дыхание.

– Прошу тебя, – простонала она, задыхаясь.

Новый смешок.

Он же обещал не смеяться!

Он отстранил её и стащил через её голову последнюю надетую поверх корсета сорочку.

– Пожалуйста, – простонала она.

– Да?.. – с еле уловимой усмешкой спросил он.

– Пожалуйста.

– Да?

– Да!

Он распустил завязки на последней нижней юбке. Она была тонкая, нежная, украшенная вышивкой и кружевными оборками. Юбка упала к босым ногам женщины и Энн переступила через неё. Положила руки на плечи Терреллу и требовательно посмотрела ему в глаза. Вернее, направила взгляд туда, где были его глаза. Видеть в темноте она так и не научилась.

Террелл взялся за бюск на её корсете, сжал. Она подавилась стоном и тут же его перекрыл вздох облегчения. Тиски, которыми было сковано её тело, наконец-то распались. Она казалась себе моллюском, которого извлекли из раковины. Нежное тело не могло держать само себя. Вот-вот она упадёт к ногам…