Барбара Уилкинз - «Оскар» за имя

Она следовала очертаниям дома, стараясь держаться как можно ближе к стенам, пока не добралась до сада с бассейном и статуей позади здания. Маленькая терраса для приема солнечных ванн. Французские двери, ведущие в танцевальный зал. Стеклорезом прочертила арку и услышала звяканье, когда осколки упали на пол. Просунув в отверстие ладонь, нажала на дверную ручку и вошла внутрь.

Несколько мгновений ее глаза привыкали к темноте. Великолепная люстра, хрустальные бра на стенах сверкали в лунном свете, как и всегда. Я вся дрожу, осознала Рэли, сделав несколько пробных шагов. Я боюсь. Но что я ощущаю в самом деле, так это печаль. Печаль из-за того, что приходится в реальности делать это. Прямо как настоящий взломщик. Она проскользнула по паркетному полу, свидетелю многих благотворительных балов, с женщинами в вечерних платьях и мужчинами в смокингах, открыла дверь бального зала и, войдя в холл, закрыла ее за собой. Лунный свет отражался на мраморном полу, когда она добралась до широкой винтовой лестницы.

В памяти шевельнулось что-то, что когда-то ей сказала Энн. О том, как она приехала домой в Миннесоту впервые после того, как уехала в колледж, и родной дом показался ей гораздо меньше, чем она помнила. И другие люди тоже так говорили. Она толкнула дверь в комнату своей матери, увидела в темноте смутные очертания, какие-то вроде бы изображения на стенах. Вспомнила, как тут все было, когда она была еще ребенком, а на полках, выставленных как на витрине за стеклом, красовались куклы Дианы. Закрыв дверь, она двинулась дальше по широкому коридору. Отворила дверь в гимнастический зал. Брусья, кольца, все было на месте. Она увидела также несколько новых снарядов. Гребной станок. Стационарный велосипед. Ну конечно, сообразила она, Пол все еще пользуется этими приспособлениями. А дальше сразу дверь в его апартаменты, его кабинет, в проекционную комнату, в которой она так много лет назад показывала Туси свои фильмы. Она пробралась к тому месту, где находился каталог, осветила фонариком названия. Все картины, в которых она когда-либо, снималась, которые Пол снял за последние шесть, почти семь лет после того, как пытался убить ее.

Он переделал свою жилую комнату, поняла она, посветив фонариком вокруг. Теперь окна закрывали вертикальные шторы и драпри. Покрывало на кровати с черно-белым рисунком. В углу стоял переносной камин с белым корпусом. На стене висела оранжевая с желтым литография – «Корабль мечты». Маленькая картина Пикассо, которую она узнала. Мане.

Рэли быстро миновала комнату и рывком отворила дверь в его кабинет. Машинально включила свет, бессознательно отметив, что кабинет выходит в задний сад и не был виден с фасада дома.

Все полки были заставлены альбомами с вырезками. Громадный антикварный стол завален сценариями и папками. Растения в горшках с блестящими зелеными листьями. И дверь сейфа.

Пять щелчков налево, два полных оборота на шестнадцать щелчков направо. Пятьдесят три щелчка вправо. И Рэли с легким звоном отворила дверь. Ряды шкафов с выдвижными ящиками, заполненными папками и негативами всех фильмов. Она быстро пробежала самые ранние названия. И почти сразу же нашла то, что нужно. На этикетке было написано «Лесные нимфы». Единственная коробка с отпечатанным позитивом рядом. «Обещай, что не будешь смотреть», – умоляла мать, отводя глаза в сторону.

В мгновение Рэли вставила катушку в проектор и нажала включатель, пускающий его в действие. Несколько секунд шла чистая пленка – ни титров, ни звука. Потом пошел лес, трава, девушка в прозрачном балахоне, с вытянутыми вперед руками, пошатываясь, медленными, осторожными шагами надвигалась на камеру. Потом снятое крупным планом лицо заполнило весь экран. Нежное, юное лицо. Грим Клеопатры вокруг испуганных голубых глаз. Длинные, белокурые волосы, которые придавали ее матери точно тот облик, который Рэли видела сегодня днем. Она включила обратный ход и вынула катушку. Винго! [32]– подумала она, быстро обернулась к сейфу и открыла первый же ящичек со своим именем. Медленно стала изучать документ за документом.

Снова судебные документы, на этот раз с подлинными контрактами, приложенными к ним. Универсальные магазины, кинокомпании, продовольственные компании. Здесь был подлинный контракт с Гербером. Она быстро перелистала, остановилась на последней странице. Этот договор она не подписывала. Только подпись судьи, представителей от компании и Пола Фурнье от имени Рэли Барнза. Она почувствовала некоторое разочарование, когда, взглянув на часы, увидела, что уже почти девять. Прислушавшись на секунду к звукам, издаваемым самим зданием, открыла очередную папку: дело ее матери, датированное 1952 годом. Просмотрела счета, какие-то инициалы, перекрестные ссылки выплат на другие инициалы. Подняла брови, когда осознала, что они означают. Счета из салонов красоты. За платья. Даже деньги за проезд, когда он вез ее на свидание. Вот ублюдок, подумала она, размышляя, сможет ли то, что он с нею сделал, вызвать гнев в ее сознании, когда наступит для этого время. Когда она сможет свести с ним счеты.

Снова судебные документы. Счета, подтверждающие расходы, сделанные от ее имени. Страховки выплаты по различным закладным. Продовольствие, одежда. Здесь же один счет от дантиста, обслуживающего звезд, который делал ей вставочки, когда у нее выпали молочные зубы. Она пролистала папку дальше и уставилась на несколько секунд на свои рентгеновские снимки, прежде чем до нее дошло, что она нашла доказательство того, что является Рэли Барнзом.

Теперь она спешила, понимая, что не укладывается во время. Вытащив еще одну папку и раскрыв ее, Рэли испытала потрясение, увидев стопку поляроидных снимков. На трех или четырех из них она была изображена с Фриски в передней квартиры Бадди, поедающей большую тарелку спагетти, с красным соусом вокруг улыбающегося рта. На двух она, сидя, читала комиксы. На одном вытирала посуду. На одном, снятом в ванне, где было видно, что она девочка, выглядела раздраженной.

Как они сюда попали, подумала в изумлении. И в этот самый момент она услышала звук шагов в холле, тут же остановившихся. Он увидел свет, сообразила она, тут же отскочив от сейфа, чтобы выключить лампу. Она не может удрать через окно. Там нет ни дерева, ни даже вьющегося винограда.

У Рэли пересохло во рту, когда она, распростершись, прижалась всем телом к стене возле двери. Я могу вбить его нос прямо в мозг, убить его сейчас, спокойно подумала она, когда дверь медленно распахнулась.

– Кто тут? – хрипло окликнула она, увидев серебряный отблеск в его руке.

Она прыгнула на него в тот же миг, как он ступил в комнату, пытаясь дотянуться рукой до его горла, услышала стук упавшего на пол револьвера. Он бешено молотил кулаками вокруг себя, старался схватить ее. Она скользнула вниз, присела в коленях и резко выпрямилась, выбросив вперед сжатый кулак. Она ударила его изо всех сил точно в адамово яблоко.