Наталья Вильчинская - Тая

– Плаваешь? – усмехнулся он и, закрыв руками лицо, заслонил его от солнца.

Проследив взглядом за рукой Бориса Сергеевича, Тая не могла не заметить его волосатые подмышки. Здесь волосы были уже не такие кудрявые, как на ногах и животе, и они неряшливо торчали в разные стороны. Она никогда до этого не видела практически голого мужчину, и та картина, которая ей предстала, вызвала в девочке ужас. «Он похож на медведя!» – с отвращением подумала Тая. Чувствуя, что ее сейчас вырвет, девочка пулей вылетела из воды и побежала к маме.

– Замерзла? – спросила Лена сонным голосом.

– Да, – пискнула Тая и, завернувшись в полотенце, легла рядом с мамой. Омерзительные волосатые подмышки Бориса Сергеевича по-прежнему стояли перед глазами. Тая попыталась отвлечься и подумать о чем-то приятном, как вдруг увидела, что «медведь» в красных плавках идет в их с мамой сторону.

– Лен, а что она у тебя такая дикая? – услышала через минуту Тая голос Бориса Сергеевича.

Она, хоть и зажмурила глаза, делая вид, что спит, но все равно почувствовала, что мама нахмурилась.

– Дикая? – переспросила женщина.

– Ну да, я думал, вы это – из благородных, – усмехнулся мужчина. – А она обычная невоспитанная девка. Учти, я нянчится ни с кем не собираюсь, – закончил он фразу уже серьезным голосом.

Тая притихла, ожидая, что мама сейчас ее защитит и расскажет волосатому Борису Сергеевичу, какая она воспитанная.

– Больше такого не повторится, – к ее удивлению, ответила мама, поднявшись на ноги. – Пойдем, пройдемся, – предложила она Борису Сергеевичу.

Тая слышала, как удаляются шаги мамы и ужасного Бориса Сергеевича, но все еще не решалась открыть глаза. В них опять попал песок, и ей отчаянно хотелось плакать. А еще безумно хотелось домой к бабуле и больше никогда в жизни не видеть волосатые ноги Бориса Сергеевича!

Когда мама вернулась, Тая все еще лежала на коврике.

– Тая, мне надо с тобой поговорить…

– О чем? – настороженно спросила девочка.

– О Борисе Сергеевиче.

Тая почувствовала, как к горлу подступил комок.

– Борис Сергеевич – мой друг, и для меня очень важно, чтобы ты ему нравилась. Понимаешь? Когда мы вернемся домой, он будет жить с нами, со мной. И мне бы очень не хотелось, чтобы из-за твоего поведения он передумал.

Мамины слова вылетали, как пули: быстро, коротко, жестко, каждый раз попадая прямиком в Таино сердце. Тая любила свою маму так же сильно, как и боялась. Мама для нее всегда была, как Снежная королева – холодная, немногословная и очень красивая. У них не было принято обниматься, читать перед сном сказки, но это все было принято с бабулей, поэтому Тая и не ждала этого от мамы, получая каждодневную любовь и заботу от бабушки. Но все-таки мама занимала огромное место в ее сердце: мама, которая знала ответы на любые вопросы, мама, которую боялись все соседи, мама, которая красила ресницы из изящного черного тюбика с золотой розой и которая всегда, несмотря на погоду и обстоятельства, носила каблуки.

Практически каждое воскресенье, если у мамы не было дел, она устраивала генеральную уборку: мыла полы, стирала и кипятила белье, пылесосила ковры и непременно пекла шарлотку к чаю. Бабушка в это время уходила на рынок купить им на неделю картошки, моркови, немного арахиса, кураги и яблок. Тая любила такие воскресенья: еще сонная, она, закутавшись в одеяло, приходила в зал, включала телевизор и тихонечко лежала комочком в кресле под шум маминой уборки. Никто ни с кем не разговаривал, но каждый из них знал, что он не один. После уборки они пили чай и смотрели телевизор. В их доме не у всех был цветной телевизор, и Тая очень гордилась тем, что могла рассказать ребятам со двора какие-то интересные факты из жизни кино или, например, какого цвета было платье у Аллы Пугачевой на концерте. Тая любила свой мир, любила свою семью – маму и бабушку, и совсем не понимала, зачем в ее жизни должен был появиться Борис Сергеевич.

Чтобы не огорчать маму, Тая, сжав все свое маленькое мужество в кулак, выдавила из себя улыбку и кротко ответила: «Я обязательно понравлюсь Борису Сергеевичу».

Удивительно, но после случая на пляже усатый Борис Сергеевич больше не предпринимал никаких попыток заговорить с Таей. Не предпринимала их и Тая. И что самое удивительное, и Лена ничего не делала, чтобы подружить дочь со своим новым другом.

Жизнь на турбазе была очень размеренной и однообразной: утром завтрак в столовой, затем пляж, после пляжа обед, после обеда мама обычно уходила гулять с Борисом Сергеевичем, оставляя Таю играть с местными ребятами, а вечером ужин и кино. Кино показывали не на большом экране, как в кинотеатре, а на самом обычном телевизоре, почти как у Таи дома. У человека-телевизора, так Тая прозвала про себя мужчину, отвечающего за кинодосуг, был видеомагнитофон и кассеты с разными фильмами: в основном с боевиками и ужасами. Перевод фильмов оставлял, конечно, желать лучшего, но люди, не обращая внимание на гнусавый и абсолютно монотонный голос переводчика, с жадностью впитывали увиденное и услышанное на синем экране, сидя плотными рядами на стульчиках в душном и темном зале.

Обычно мама не брала Таю с собой, считая, что маленьким девочкам совершенно нет необходимости смотреть иностранные фильмы, но Тая так жалобно уговаривала взять ее хоть раз в импровизированный кинотеатр, что Лена в итоге сдалась и разрешила дочери пойти вместе с ней. В тот вечер, как назло, показывали фильм ужасов «Серебряная пуля» по роману Стивена Кинга. Фильм рассказывал про жизнь маленького американского городка, охваченного чередой странных убийств. И только главный герой – тринадцатилетний мальчик, прикованный к инвалидной коляске, знал, что убийца – самый настоящий оборотень, и вместе с сестренкой и дядей пытался вычислить и застрелить серебряной пулей убийцу-оборотня. То ли от того, что главные герои были детьми, то ли от того, что Таина психика была еще недостаточно крепкая для такого рода фильмов, то ли просто ужин в местный столовой был несвежий, но в какой-то момент Тая почувствовала, как к ее горлу подступает тошнота, а в следующую секунду ее вырвало прямо на сидящую перед ней женщину. Тая заплакала и кинулась к опешившей маме, как в этот же момент ее вырвало еще раз – прямо на маму. Мама отпрянула, а Таю продолжало рвать.

– Ты что, с ума сошла! – зашипела на нее мать. – Извините нас, пожалуйста, – сказала она ошарашенным вокруг них людям. – Быстро за мной.

И, крепко схватив рыдающую девочку, женщина двинулась к выходу. Последнее, что видела Тая – это ухмыляющееся лицо Бориса Сергеевича.

– Да что с тобой? Не можешь потерпеть до туалета? – затрясла она дочь на улице.

Тая ничего не отвечала и лишь плакала. Рвота по-прежнему не прекращалась. Она видела, как мама морщит нос от запаха рвоты и ее грязной одежды. Было видно, что она брезгует.