Светлана Казакова - Если ты меня ждёшь

Мираж.

Потому что ничем иным стоящая за дверью девушка быть не могла.

Или могла?..

Я повернул в замке ключ, ощущая, как подрагивают пальцы. От волнения? Такое со мной происходило впервые.

– Это ты! – выдохнула моя нежданная гостья, глядя на меня с таким отчаянием и надеждой, словно она тонула, а я протянул ей спасательный круг.

– Мира?..

Это действительно была она.

Я действовала на автопилоте, словно в меня была вложена программа. «Бежать, бежать, бежать, не наделать еще больше ошибок», – метрономом гулко билось во мне, отдаваясь участившимся пульсом. С замиранием сердца я набрала выученный до последней циферки номер, услышала молодой мужской голос…

Очень похожий, но не его.

Я не стала спрашивать, но, видимо, это оказался Кирилл. Младший брат Мирослава. Я помнила его, хоть мы и не так часто встречались в ту пору, когда еще жили в одном городе.

Он продиктовал мне адрес, и я с облегчением выдохнула. Теперь я знала, куда идти. Выбросила телефон и, садясь в междугородний автобус, перечитывала записанный на клочке бумаги адрес.

Лишь когда оказалась в родном городе, поняла, что все это время не задавалась вопросом, а что будет, если Мир сейчас не один. Если по тому адресу, что мне дали, живет его новая девушка. Или жена. А, может быть, даже их дети. Ведь прошло целых пять лет – многие за это время успевают обзавестись семьями.

Я не рассчитывала на то, что все это время он помнил и ждал только лишь меня. Никогда не хотела быть для него так называемой роковой женщиной. Femme fatale. И возвращать его себе не планировала. Мне просто нужна его помощь, нужно укрытие, в котором я могу пробыть хоть некоторое время.

Пока не решу, что делать дальше.

Добравшись до указанного района, я отыскала дом, набрала код домофона. Руки дрожали, и получилось не сразу. Поднимаясь в лифте, я репетировала, что сказать, но подходящие слова никак не шли на ум.

Что вообще говорят, когда возвращаются к тем, с кем когда-то расстались по собственной же инициативе? Долгие пять лет от меня не было ни слуху, ни духу. А вот теперь «здравствуйте, я ваша…»

– Мира?..

Знакомые темные глаза смотрели на меня так, словно видели перед собой не живого человека, а призрак. Впрочем, я и сама себя такой ощущала. Лишь бледной тенью той Миры Александровны Ларионовой, которой была в прошлом. Да и выглядела наверняка соответственно – бледная, лохматая, с синяками от бессонных ночей под глазами, небрежно одетая. Как говорится, краше в гроб кладут.

Из квартиры доносились звуки включенного телевизора, но больше, кажется, ничего. Может, мне повезло, и Загорский все-таки живет один? Если бы сейчас тут появилась его супруга с вопросом «А кто вы девушка, собственно, такая и чего вам надо от моего мужа?», я бы, наверное, тут же развернулась и ушла.

– Я… могу войти? – спросила я. Чувствуя себя в эту минуту лисичкой из сказки. «Я не потесню вас: сама лягу на лавочку, хвостик под лавочку, скалочку под печку».

Вот только я не такая хитроумная. Иначе не оказалась бы сейчас в такой паршивой ситуации. Выкрутилась бы.

– Входи… – Мирослав чуть подвинулся, и я шагнула в квартиру. В ней странно пахло – как будто никто здесь не жил долгое время. Обычно у каждого жилья есть собственный запах, и он ощущается совсем иначе. – Ты… странно выглядишь.

– Плохо, да? Знаю. А можно мне в душ?

– Иди, – он кивнул на узкую дверь. – Только что-то не похоже, чтобы у тебя была при себе смена одежды. Погоди, принесу чего-нибудь из своего.

В этом весь Мир – в любой, даже самой непонятной, ситуации он остается джентльменом. От того, что мне предложили его собственные вещи, сердце забилось быстрее. Не какие-нибудь женские, оставшиеся от прежней или нынешней подружки!

Ох. О чем я вообще думаю? Я ведь должна была порадоваться тому, что мой бывший после моего ухода устроил свою личную жизнь, а в итоге радуюсь тому, что он ее не устроил.

Все еще казалось, будто мне это только снится. Я ведь только недавно о ней думал. Вспоминал нашу последнюю встречу, последние слова, которые я от нее услышал.

Это все осень – пришла и напомнила.

Но в ванной шумела вода, а у двери осталась небрежно сброшенная обувь. Женская. Такой у меня в квартире сроду не бывало.

Я вообще, кажется, еще ни разу не приводил сюда женщин. Нет, монахом, конечно, не жил. За эти годы у меня случались порой ни к чему не обязывающие связи, на которые уходила часть выкроенного от работы времени. Но сейчас я даже лиц этих девушек толком вспомнить не мог. А вот Миру каждый чертов день помнил так, словно мы виделись еще вчера.

Она изменилась. Повзрослела и, чему я даже не удивился, похорошела. Как хорошеет, расцветая, бутон розы. Что-то изменилось во взгляде. Он точно стал холоднее, тверже. Старше. Как будто время оставило в ее зеленых глазах свой отпечаток.

А еще Мира выглядела усталой и настороженной, как кошка, которая, убежав от собаки, сидит у дерева в полной готовности на него взобраться.

Я не знал, где она жила все это время. Несколько раз приходил по знакомому адресу, но сначала квартира была все время закрыта, а затем там появились новые люди. На мои вопросы о предыдущих жильцах они отвечать не захотели, даже пригрозили вызвать полицию, но от соседей удалось узнать, что бабушка Миры умерла, а сама она куда-то уехала.

Я даже об этом не знал… Не знал, что та, которая сначала была просто подругой детства, а затем кем-то значительно большим, похоронила бабушку, которая ее вырастила. Неужели я не стал для нее достаточно близким человеком, чтобы все мне рассказать? Когда она решила оборвать все концы? Почему?

Сейчас мне отчаянно хотелось выломать дверь в ванную и задать все эти вопросы. Но отчего-то казалось, что девушка… нет, молодая женщина, которая сейчас плескалась в моей ванной, на них не ответит. Потому что эта была уже не прежняя Мира, а какая-то совсем новая, и с ней я еще познакомиться не успел.

Может быть, однажды она все-таки расскажет, что тогда случилось на самом деле? Даст ответы на вопросы, над которыми я так долго ломал голову. Гадая, уж не обидел ли я ее чем-нибудь ненароком. Или, может, она встретила другого? Ведь Мира Ларионова с каждым годом становилась все красивее, и на нее оглядывались не только молодые парни, но и взрослые мужчины.

Однако ни на кого из них она не обращала внимания. Кроме меня. Я был ее соседом по парте, лучшим другом, а затем и первым мужчиной. Мы даже строили планы на будущее. Я собирался представить ее отцу, уже официально.

А потом все в одночасье закончилось.

Вода утекала в слив, и вместе с ней, казалось, уходила накопившаяся в теле усталость. Я растирала по коже пахнущий океаном мужской гель для душа, морщилась, когда задевала синяки, и понемножку отогревалась. Странно, я и не заметила, что успела замерзнуть.