Люси Монтгомери - Энн в Инглсайде

— Пропади ты пропадом! — пробурчала Сьюзен, выйдя на кухню за десертом — любимым пудингом Уолтера.

Энн почувствовала себя виноватой. Джильберт бросил на нее укоризненный взгляд: дескать, можно быть и более терпимой к слабостям бедной одинокой старухи.

Джильберт сам чувствовал себя неважно. Он просто устал, да к тому же тетя Мария не способствовала согласию в семье, хотя он упорно отказывался в этом признаваться даже самому себе. Энн решила, что осенью, если все будет благополучно, отправит его на месяц в Новую Шотландию пострелять дупелей.

— Ну как, чай хорошо заварен? — спросила она тетю Марию, стараясь загладить свою вину.

— Слишком слабый, — отозвалась та, поджав губы. — Но это не имеет значения. Кому дело до того, нравится ли какой-то старухе поданный ей чай. А вот некоторые любят приглашать меня в гости.

Но Энн не стала доискиваться связи между последними двумя высказываниями. Она вдруг побледнела.

— Пожалуй, я пойду прилягу, — слабым голосом сказала она. — Знаешь, Джильберт, не задерживайся в Лоубридже… и позвони мисс Карсон.

Энн как-то поспешно поцеловала Уолтера — словно ее мысли были заняты другим. Уолтер мужественно крепился, чтобы не заплакать. Тетя Мария тоже поцеловала его в лоб — Уолтер терпеть не мог, когда его целовали в лоб влажными губами — и наказала:

— Смотри прилично веди себя за столом. Не хватай куски без спросу. Если будешь так делать, придет черный старик и засунет тебя в большой черный мешок.

На ее счастье, Джильберт вышел запрягать лошадь и не слышал этих слов. Они с Энн были единодушны в своей решимости никогда не пугать своих детей и не разрешать этого делать другим. Но Сьюзен, убиравшая со стола, слышала слова тети Марии. Та и понятия не имела, как мисс Бейкер была близка к тому, чтобы запустить ей в голову соусником.

Вообще-то Уолтер любил ездить с папой. Он любил все красивое, а Глен располагался в весьма живописном месте. Дорога в Лоубридж шла через луга, желтеющие веселыми лютиками, мимо окруженных темно-зеленым ободом папоротников рощиц. Но сегодня папа был неразговорчив и немилосердно гнал лошадь. Когда они приехали в Лоубридж, он что-то торопливо шепнул миссис Паркер и уехал, забыв даже попрощаться с Уолтером. Мальчик опять с трудом сдержал слезы. Ему было совершенно ясно, что он надоел своим родителям — иначе они не постарались бы от него избавиться в такой спешке.

Большой запущенный дом Паркеров показался Уолтеру чужим и неприветливым. Правда, в тот момент ему бы, наверно, любой дом показался неприветливым. Миссие Паркер повела его на задний двор, откуда раздавались веселые крики и смех, и представила его детям, которых, как показалось Уолтеру, там было чересчур много. И тут же ушла заниматься своими делами, сказав детям: «Ну, вы тут сами знакомьтесь». Она всегда так делала, и в девяти случаях из десяти все получалось как нельзя лучше. Ей и в голову не пришло, что маленький Уолтер Блайт был тем самым десятым случаем. Может быть, милую женщину даже нельзя было в этом винить. Ей нравился Уолтер… ее собственные дети были веселыми и дружелюбными, и хотя Фред и Опал из Монреаля любили поважничать, она была совершенно уверена, что они никого не могут обидеть. Так что она не сомневалась, что все будет прекрасно, и была очень рада, что может помочь «бедной Энн Блайт» в тяжелую минуту хотя бы тем, чтобы взять к себе одного из ее детей. Миссис Паркер от души надеялась, что все кончится благополучно. Дело в том, что друзья Блайтов хорошо помнили, как тяжело Энн рожала Джефри, и беспокоились за нее.

Во дворе, который переходил в большой яблоневый сад, вдруг наступила тишина. Уолтер серьезно и застенчиво смотрел на детей Паркеров и их кузенов из Монреаля. Билл Паркер, краснощекий крепыш, которому было уже десять лет, показался Уолтеру прямо-таки великаном. Энди Паркера, которому было девять лет, местные дети справедливо считали самым зловредным из паркеровского выводка и прозвали «свиньей». Уолтеру с первого взгляда не понравились его голубые глаза навыкате, проказливое веснушчатое лицо и щетина коротко остриженных светлых волос. Фред Джонсон был ровесник Билла и тоже не понравился Уолтеру, хотя у него было гораздо более приятное лицо с карими глазами и волнистыми каштановыми волосами. У его девятилетней сестры Опал тоже были волнистые волосы и темные глаза. Она стояла, обнявшись с восьмилетней Корой Паркер, и обе снисходительно взирали на Уолтера. Если бы тут же не стояла Алиса Паркер, Уолтер, наверно, повернулся бы и убежал в дом.

У семилетней Алисы были очаровательные золотистые кудри, глаза такие же синие и ласковые, как фиалки в Лощине, и ямочки на розовых щечках. На ней было желтое платье с оборочками, в котором она походила на лютик. Девочка дружески улыбнулась Уолтеру, словно знала его всю жизнь.

Разговор начал Фред:

— Привет, малыш!

Уолтер моментально уловил снисходительную интонацию и спрятался в свою раковину.

— Меня зовут Уолтер, — четко проговорил он.

Фред повернулся к остальным с выражением крайнего изумления. Ну, подожди, деревенщина, я тебе покажу!

— Он говорит, что его зовут Уолтер, — иронически скривив губы, сказал он.

— Он говорит, что его зовут Уолтер, — сообщил Опал Билл.

— Он говорит, что его зовут Уолтер, — передала та по цепочке радостно ухмыляющемуся Энди.

— Он говорит, что его зовут Уолтер, — подмигнул Коре брат.

— Он говорит, что его зовут Уолтер, — хихикнув, сообщила Алисе Кора.

Алиса не сказала ничего. Она просто с восхищением посмотрела на Уолтера, и этот взгляд помог ему перенести насмешки остальных, которые хором пропели «Он говорит, что его зовут Уолтер» и глумливо захохотали.

«Как там детки веселятся», — удовлетворенно подумала миссис Паркер, не поднимая головы от шитья.

— А мама говорит, что ты веришь в фей, — съязвил Энди.

Уолтер, не смущаясь, поглядел ему в глаза. Нет уж, он не поддастся им на глазах у Алисы.

— Конечно, верю, — заявил он.

— Фей нету, — сказал Энди.

— Нет, есть, — стоял на своем Уолтер.

— Он говорит, что феи есть, — сообщил Биллу Фред… и они опять повторили свой номер.

Над Уолтером никто раньше не насмехался, и терпеть это издевательство было невыносимо. Он закусил губу, чтобы не расплакаться на глазах у Алисы.

— А хочешь, я защиплю тебя до синяков? — спросил Энди, который уже решил, что Уолтер — слюнтяй и что его будет очень весело дразнить.

— Заткнись, свинья, — свирепо проговорила Алиса — очень свирепо, хотя и тихим нежным голосом. И что-то в ее тоне приструнило даже Энди.