Люси Монтгомери - Энн в Инглсайде

— Я о девочке всегда сужу по исподней юбке, — сказала бабушка. — А теперь покажи панталоны.

Ди не посмела ослушаться и подняла нижнюю юбку.

— Гм, и на панталонах кружево. Деньги твоим родителям девать, видно, некуда. А про Джона ты меня не спросила!

— Как его здоровье? — выговорила Ди.

— Нет, вы только послушайте! «Как его здоровье?» Да откуда ты знаешь — может, он давно умер? Ты вот что мне скажи — правда, что у твоей матери есть золотой наперсток — из чистого золота?

— Да. Папа подарил ей его на прошлый день рождения.

— Скажи, пожалуйста, а я не верила. Дженни мне про это говорила, да ни одному слову ее верить нельзя! Наперсток из золота! Никогда про такое не слыхивала. Ну, ладно, идите ужинать. Еда никогда не выходит из моды. Дженни, подтяни штаны, а то их видно из-под платья. Когда ты научишься следить за собой?

— Неправда, моих шта… панталон не видно из-под платья, — возмущенно проговорила Дженни.

— У Пентов штаны, а у Блайтов панталоны. В этом и есть разница между вами, и так будет всегда. И не спорь с мной!

Все семейство Пентов сидело за столом на кухне. За исключением тети Лины, Диана никого из них раньше не видела, но, взглянув на стол, поняла, почему мама и Сьюзен не хотели ее сюда пускать. Скатерть была рваная, с застарелыми пятнами. Тарелки были все разные и некрасивые. Повсюду кишели мухи. А что касается членов семейства — Диане еще никогда не приходилось сидеть за столом в подобной компании. Ей так захотелось вернуться в Инглсайд! Но делать нечего, придется терпеть.

Во главе стола сидел дядя Бен, как его называла Дженни. У него была ярко-рыжая борода и лысый череп с каймой седых волос. Его неженатый брат Паркер, тощий и небритый, уселся за стол под таким углом, чтобы ему было удобно плевать в ящик для поленьев, что он поминутно и делал. У мальчишек — Курта двенадцати лет и тринадцатилетнего Джорджа — были светло-голубые злые глаза, а сквозь дыры в рубашках просвечивало голое тело. У Курта рука была перевязана окровавленной тряпкой: он порезал ее о битую бутылку. Девочки — Аннабелла одиннадцати лет, и десятилетняя Герти — были кареглазые и довольно симпатичные. У двухлетнего малыша Таппи были очаровательные кудряшки и розовые щеки, а младенец, который сидел на руках тети Лины, был бы просто душка, если бы его как следует вымыть.

— Курт, ты почему не почистил под ногтями, хотя знал, что у нас будет гостья? — спросила Дженни. — Аннабелла, не говори с полным ртом. Я одна только и стараюсь научить их хорошим манерам, — шепнула она Диане.

— Заткнись, — гаркнул басом дядя Бен.

— Нет, не заткнусь… и ты меня не заставишь! — крикнула Дженни.

— Дженни, не груби дяде, — спокойно сказала тетя Лина. — Ведите себя прилично, девочки. Курт, положи мисс Блайт картошки.

— Слыхали? Мисс Блайт! — издевательски хихикнул Курт.

По крайней мере одно приятное событие останется в памяти Ди — ее в первый раз назвали мисс Блайт.

Еда оказалась на удивление вкусной и обильной. Ди была голодна и ела бы с удовольствием — хотя она и терпеть не могла пить чай из щербатой чашки, — если бы только была уверена, что все приготовлено чистыми руками… и если бы кругом непрерывно не переругивались: Курт с Джорджем, Курт с Аннабеллой, Герти с Дженни и даже дядя Бен с тетей Линой. Эти вообще ужасно поругались и выкрикивали друг другу страшно обидные вещи. Тетя Лина припомнила всех мужчин, за которых она могла бы выйти замуж, а дядя Бен сказал: «Ну, и выходила бы, навязалась тут на мою голову».

Как было бы ужасно, если бы мама так ссорилась с папой, думала Диана. Ох, как хочется домой!

— Не соси палец, Таппи!

Диана сказала это совершенно машинально. Она привыкла говорить это Рилле, которую они с трудом отучили от привычки сосать большой палец.

Курт покраснел от злости и заорал:

— Оставь его в покое! Пусть сосет, если хочет. Это вам в Инглсайде ничего не позволяют, а нам можно делать все, что хочется. Чего ты суешься?

— Курт, Курт! — одернула его тетя Лина. — Мисс Блайт подумает, что ты не умеешь себя вести. — Она уже совершенно успокоилась после ссоры с мужем и положила дяде Бену две ложки сахара в чай. — Не обращай на него внимания, милочка. Возьми еще кусочек пирога.

Но Диане больше не хотелось пирога. Ей хотелось одного — уйти домой… но она не знала, как это сделать.

— Ну, ладно! — прогремел дядя Бен, с громким хлюпаньем допив остатки чая из блюдечка. — Поели! Встаешь утром, вкалываешь весь день, поел и спать. И это называется жизнь?

— Папа у нас любит шутить, — улыбнулась тетя Лина.

— Кстати о шутках… Я сегодня встретил в магазине методистского пастора, и тот взялся со мной спорить, когда я сказал, что никакого Бога нет. «Вот в воскресенье залезешь на кафедру и толкуй про Бога, — говорю, — а сейчас моя очередь. Докажи мне, что Бог есть». А он мне: «Вы же говорите, что ваша очередь!» И все ну смеяться, как дураки. Можно подумать, что он победил меня в споре.

Бога нет? Диане показалось, что у нее земля ушла из-под ног, и ей захотелось заплакать.

После ужина стало еще хуже. До этого они по крайней мере были с Дженни вдвоем. Теперь же собралась целая толпа детей. Джордж схватил Диану за руку и заставил ее пробежать через лужу. С девочкой никогда раньше так не обращались. Правда, Джим с Уолтером и Кен Форд иногда ее дразнили, но таких грубиянов она просто не встречала.

Курт предложил ей жвачки, вынув ее у себя изо рта, а когда она отказалась, страшно разозлился.

— Я тебе сейчас живую мышь за шиворот суну! — орал он. — Воображала! И брат у тебя слюнтяй!

— Никакой Уолтер не слюнтяй, — встала на защиту брата Диана, хоть и очень боялась Курта.

— Нет, слюнтяй! Он стихи пишет. Знаешь, что я сделал бы с братом, который пишет стихи? Я бы утопил его, как котенка.

— Кстати, в сарае полно диких котят, — сказала Дженни. — Пойдемте на них охотиться.

Но Диана не хотела охотиться на котят с этими мальчишками.

— У нас полно котят дома, — с гордостью сообщила она. — Целых одиннадцать штук!

— Врешь! — воскликнула Дженни. — Одиннадцать котят у кошки не может быть!

— У нас две кошки. Одна родила пятерых, а другая шестерых. А в сарай я все равно не пойду. Прошлой зимой я упала с сеновала в сарае у Эми Тейлор и чуть не убилась до смерти — хорошо, что попала на кучу мякины…

— Я тоже как-то чуть не грохнулась с сеновала, но Курт меня ухватил за руку, — надув губы, сказала Дженни. С какой это стати Ди вздумала падать с сеновала? Другое дело, если приключения происходят с ней, Дженни. А то с Ди Блайт! Какая наглость!

Диана уже поняла, что ее дружба с Дженни окончилась навеки. Но надо было еще как-то пережить ночь. Они долго не ложились спать — в доме Пентов не было заведено рано укладывать детей. В большой спальне, куда в половине одиннадцатого Дженни наконец привела Диану, стояли две кровати. На одной собирались спать Аннабелла и Герти. Диана посмотрела на вторую: наволочки серые, стеганое одеяло явно не стирано много лет, на обоях — знаменитых обоях с попугаями — потеки, и сами попугаи не очень-то попугаистые. На табуретке возле постели стоял кувшин и таз с грязной водой. Нет уж, тут Диана умываться не будет! Придется лечь спать, не умывшись. По крайней мере, тетя Лина дала ей чистую ночную рубашку. Когда Диана поднялась с колен, закончив читать молитву на ночь, Дженни рассмеялась.