Lily Alex - Ягоды «Желание». Подарочное издание

Вообще, теперь помещение смотрелось настоящей квартирой, пусть явно холостяцкой, но уж точно не гостиничным номером.

Так, кресло-софа на которой Глеб вручил ей перстень-оберёг на беременность, исчезло, и высокая длинная «банкетная» стойка отделяла салон с двумя креслами и журнальным столиком, от обеденного зала с большим элегантном столом посередине.

Вот за ним-то и сидел Глеб Орлов, буквально в обнимку с бутылкой.

Перед ним стояла цифровая рамка для фотографий, и две магические свечи горели по обоим бокам. Их красный воск слезился кровавыми каплями, скользящими вниз и исчезающими, едва коснувшись подсвечника, и Мэри знала – пока Глеб сам не пожелает, свечи не погаснут, так как фитили были сделаны из того же червя, что горит вечным пламенем и не сгорает.

Мэри сделала пару шагов, споткнулась о пустую бутылку, и сидящий за столом поднял голову.

– О Хозяюшка пожаловала! – Он хрипло рассмеялся. – Пришли Сатурналию со мной провести? Снизошли до раба своего? Припоздали, моя дорогая леди, я сейчас даже сам встать не смогу, не говоря уж о моём…

Он всё-таки сдержался и, молча, снова наполнил бокал.

– Ты что же, целые сутки хлебаешь? – изумилась она, бросив взгляд на аккуратно застеленную кровать в алькове будуара. – Эдак ты в своей новой оболочке не долго протянешь!

– Оставьте меня, во имя Дьявола! – пробормотал он, не поднимая глаз. – Или вы полюбоваться пришли на мою слабость? Я бы к тиграм моим пошёл, да они не любят пьяных… Какой к чёрту – пьяный! В том теле я бы давно уже вырубился! Ненавижу вас! Что вы меня терзаете дополнительно?

Не отвечая, Мэри подошла, бросила взгляд на рамку. Она знала, там были не настоящие фотографии, а отпечатки из памяти. В данном случае – Роджера Сатани.

Подтащив ещё стул, она села с боковой стороны стола. – А где икра?

– Какая икра? – Он недоумённо взглянул на Мэри.

– Ну, чем там русские закусывают? Чёрная, красная…

– «Икра заморская баклажанная,» – снова выплыла цитата из его сохранённой памяти.

– Что?

– Пюре из жаренных баклажанов… – Орлов сам почувствовал, как дико прозвучал перевод-объяснение. «Действительно,» подумал он в недоумении. «Причём тут икра? Ведь баклажан же – овощ.»

Он даже головой встряхнул.

– Да нет, если уж этот коктейль закусывать так вот чем… – Он обвёл рукой полукруг, и на столе возникло блюдо с ягодами; красновато-бордовые, они источали сильный, чарующий аромат.

Женщина осторожно взяла одну, покрупнее, и, положив в рот, прокусила, медленно всасывая сок, изучая новое для неё лакомство. Кисловатый, но совсем не резкий, а скорее пряный привкус, в сочетании с мягкой сладостью, он произвёл на неё удивительное впечатление.

– Ой, как вкусно! – Она ела ягоду за ягодой. – Что это?

– Вишня… – шепнул он по-русски.

– Желание … (wish) Что? – Она слегка склонила голову, вслушиваясь.

– Желание? – Он повторил удивлённо.

Наверное он всё-таки добился нужного эффекта; горячая волна, подобно девятому валу, поднялась в его душе, пробежав, накрыла воспоминания, смывая, ну, хотя бы сглаживая острую боль.

– Что ж… – Он рассмеялся. – Пусть будет ЖЕЛАНИЕ. В конце-концов, на Рождество и должны исполняться желания…

Он не то застонал, не то всхлипнул, потёр ладонями лицо, и, подперев рукой подбородок, снова взглянул на хозяйку.

– И всё-таки, зачем вы пришли? «Желанье» кушать?

– Я принесла тебе Рождественский подарок. – Мэри достала нечто тоже похожее на цифровую рамку. – Это мои воспоминания о Джине… Вечный покой её душе… Ну, кроме нашей первой встречи, конечно…

Невольно покраснев, она протянула Глебу принесённый предмет, и тот взял его, не веря ни ушам, ни глазам.

Он «листал» записи. То, что он никогда не видел. О чём не знал…

– Что это? – Он вглядывался в экран. «Перелистнул» опять. – Где это вы? Что происходит?

– Это в лифте, – отозвалась Мэри, краснея ещё сильнее. – Я обняла её… Жалко было очень – она так горько о матери своей сказала… Но я опасаюсь, Джина подумала – я лесбиянка… Столько гадостей про католические приюты пишут!

Глеб молчал. Он взглянул в её странные калейдоскопические глаза, сейчас – такие нежные, как лепестки фиолетовой петуньи.

Он вдруг с усилием поднялся, постоял, покачиваясь, с трудом удерживаясь на ногах, развернулся к Мэри спиной.

На нём были скромные спортивные брюки и футболка, но, когда он раскинул руки в стороны, голубовато-синие всполохи побежали по всему его телу, сжигая земную одежду. У Мэри дыхание перехватило; ослепительное сияние полыхнуло двумя огромными языками, словно орлиные крылья распахнулись.

Она невольно зажмурилась, а открыв глаза – увидела Глеба, сидящего напротив, опять в его человеческом виде, но уже одетым в тёмно-коричневый халат с капюшоном, вроде банного, хотя у Мэри возникла ассоциация только с рясой монаха.

– Простите меня, – произнёс он совершенно трезвым голосом. – Вы ни в чём не виноваты передо мною. Роджер Сатани любил Джину. Он умер в тот же день, что и она. Если бы она захотела, она могла остаться с Глебом Орловым. Я не имею никакого права на Ядвигу, а тем более – винить вас в её смерти. Этот подарок отрезвил меня и в прямом и в переносном смысле. Вспомним Библию и дадим мёртвым оплакивать мёртвых. Займёмся живыми.

~ Я видел, как вы перепугались позавчера, когда подумали, что я пришёл забрать Даниеля. Тело, в котором я сейчас нахожусь, выросло в месте, где сходятся несколько энергетических поясов, там до сих пор нетронутая природа, и цивилизация не испортила экологии. Химзавод построен ниже по течению реки, а роза ветров расположена так, что ветер относит выбросы в другую от деревни сторону.

~ У Глеба живы родители. Они живут в своей собственной усадьбе, чуть в стороне от деревни. Река, с мелкими песчаными заливчиками, которые прогреваются летом, как настоящие «лягушатники». Вам понравились ягоды «желание», а ведь там, у Орловых, теплицы, и в одной из них посажены вишни…

– Я не понимаю…

– Давайте отправим малышей туда, на лето? Свежий, но не жаркий воздух, натуральные продукты. Для вашего сына это было бы отличное место укрепить здоровье.

– Разве это не опасно?

– Мы установим портал неподалёку, а сами подъедем на машинах, вроде как из города. Родители Глеба не видели его уже несколько лет. Мамочка, конечно мечтает о внуках. Я скажу – Даниель ваш сын, а вы… Ну, что мы вместе.

– Жена?

– Я же не могу врать. – Глеб пожал плечами. – Да и нехорошо будет, если мы вроде как «зажали свадьбу». Конечно, старушка будет не очень довольна, но и выгонять нас не станет. А отец его просто счастлив будет. Глеб у них – единственный сын. Девки разъехались, замужем. Чем к мамке в деревню – в Турцию или на другое какое тёплое море. Так что «конкурентов» у Даниеля не будет.