Евгений Петров - Оzеро

– Да? – переспросил Георгий. – Я, честно говоря, и не заметил. Да так, – продолжил он, – жаль, не удастся мне с вами праздник отметить.

– Почему?

– Так за рулём я, мне не положено.

– Ну, тогда понятно, а я подумала, с женой поругался – сказала Инна, незаметно перейдя на «ты».

«Так, разведка боем» – улыбнулся про себя Георгий, но отнекиваться не стал:

– Да так, как-то вот так получилось, – путанно ответил он и исподтишка снова глянул в сторону, где сидела Люба.

Она была одета в сиреневый костюм, в котором выглядела ещё привлекательнее, чем в первый день. Красный палантин так же, как и вчера, был накинут на её плечи и прикрывал шею, хотя в аудитории было достаточно тепло. «Красивая женщина, ничего не скажешь, – думал Георгий. – Но, как говорится, не по Сеньке шапка. Инну, что ли охмурить? Что-то же надо делать на этих курсах? – улыбнулся он, но почему-то спросил:

– А вы с Любовью…, как её по отчеству?

– Любовь Николаевна, – ответила Инна.

– Понятно. Так вы с ней с одной школы?

– Нет, с разных, – ответила Инна, выдавая тоном некоторое недовольство, что интересуются не ей, а другой женщиной. – Но она тоже зам по воспитательной работе. – И, немного помолчав, откровенно спросила: – Что, понравилась?

Георгий, не ожидая такого наскока, слегка опешил:

– Кто, мне? Да нет, при чём тут это, – забормотал он, несколько смутившись. – Просто, что-то она выглядит такой усталой, наверно издалека ездите?

– Ну, вообще-то, я живу у снохи здесь, а Люба в общежитии институтском. А то, что уставшая… – Инна как-то неприятно улыбнулась, – так в общаге-то все молодость вспоминают, на свободу вырвались, вот и веселятся.

Георгия почему-то задели эти слова: он на миг вспомнил, как они, студенты-заочники, веселились на сессиях, когда он учился в институте – все были «холостыми» и «незамужними». Его настроение от таких сравнений заметно подпортилось…

«Да мне-то какая разница, что они там делают в общаге? – подумал он. – А то я не так жил… А что, Егорка, твою дивизию, завидно стало, да? – подзудил он себя. – Где твои семнадцать лет?.. Может, пригласить их к себе в гости? А что, неплохая идея, надо обмозговать», – решил он и, попытавшись отвлечься, стал слушать, чему же их сегодня обучают.

Во время большого перерыва Субботин, не задерживаясь в аудитории, вышел в коридор, остановился у стены, на которой в два ряда висели фотографии заслуженных учителей. Он медленно прошёлся вдоль стены, разглядывая их, но, как только увидел краем глаза красный цвет справа, повернулся, и увидел Любовь Николаевну. «Лет тридцать пять, – подумал Георгий. – Мой любимый возраст».

– Привет, – как можно непринуждённее сказал он, подойдя к ней. – Куда вы сейчас? Может, сходим, кофе попьём, там, на первом этаже буфет есть?

Любовь Николаевна, кутаясь в палантин, осмотрела его с ног до головы, негромким баритональным голосом произнесла:

– Да, кофе мне не помешал бы. Хотя, больше я люблю чай, с молоком, – подумав, добавила она.

– Так в чём же дело? – спросил Георгий. – Здесь-то это удовольствие вряд ли сыщется, а вот у меня дома точно есть, и чай, и молоко. Приглашаю.

Георгий даже несколько удивился своей неожиданной храбрости и похвалил себя: «Молодец, Жорж, давай, где наша не пропадала!» Любовь Николаевна снова внимательно посмотрела на Георгия, но не как на нашкодившего школьника, а вполне дружелюбно, и ответила:

– Что, так сразу прямо и на чай? Меня?

Георгий чуть сконфузился, но в следующую секунду поправился:

– И вас тоже, Любовь Николаевна.

– Ну-у-у, – шутливым тоном произнесла Любовь Николаевна, – а я-то уже понадеялась…– И снова спросила, глядя ему в глаза: – Вы всех приглашаете в гости, или как?

Субботина задели её слова, и он, подумав про себя: «Вот, говорил же, что нечего и кадриться», – с некоторым раздражением сказал:

– Конечно, всех, Любовь Николаевна. Я ж «гуляка», если вы помните.

Она усмехнулась, поправила палантин, и почему-то сказала:

– Да не вы один такой… Так что, на счёт кофе, идёмте?

– Да, конечно идёмте, – ответил Георгий, всё ещё досадуя на себя за форсирование событий, и они пошли на первый этаж.

Он обратил внимание, что идти рядом с ней ему доставило удовольствие, несмотря на то, что Любовь Николаевна, казалось, на четверть головы была выше его. Он не считал себя красавцем, однако знал, что производит вполне приятное впечатление. Но рядом с Любовью Николаевной он вдруг ощутил себя мужчиной, очень даже ничего, ведь ему не отказала в компании такая привлекательная дама.

– А где Инна Валерьевна? – спросила Любовь Николаевна, когда они подошли к кофейному автомату. – Мы что-то её не дождались, ушли…

«Мы?! – резануло слух Георгия. – Что ж, совсем неплохо звучит!» – почему-то обрадовался он.

– Так она вроде вышла впереди вас, я что-то не заметил, – ответил он. – Вам какой кофе? Капучино? Или горячий шоколад?

– А что, у вас тут все такие галантные кавалеры? – спросила Любовь Николаевна, продолжая издеваться над Георгием. Ей сразу понравилось, как он смущается и опускает глаза. – Мне чёрный, без сахара, если можно.

– За всех не ручаюсь, Любовь Николаевна, но…, рядом с вами невозможно не быть галантным, – доставая из автомата кофе, ответил Георгий.

– Да-а-а? – протяжно спросила она, беря длинными, женственными, как успел заметить Георгий, пальцами, на одном из которых было надето серебряное колечко, пластмассовый стаканчик. – И почему же?

Он снова засмущался, сунул в щель автомата купюру, нажал кнопку, и, переведя дух, отважно произнёс: – Вы меня простите за такой прямой, а, может, вы скажите, и наглый комплимент, но, не часто встречаются женщины, как вы…

Георгий старался говорить чётко, но не громко, потому что вокруг ходили, стояли и сидели люди. И всё же, уже знакомый голос за спиной Субботина произнёс:

– Люба, не успели познакомиться, а одна победа уже есть? – несколько обескураживающим тоном произнесла Инна.

Георгий резко обернулся и из его стаканчика горячий кофе выплеснулся прямо на блузку Любови Николаевны.

– Ой, мамочки! – вскрикнула она, оттягивая блузку.

Георгий в одно мгновение бросил взгляд на её небольшую, но эффектную, правильной формы грудь, сверкнувшую в длинном вырезе, и почувствовал, что обожгло будто его, а не её.

– Люба, да что ж такое?! – быстро произнёс он, упустив отчество. – Простите меня, пожалуйста!

– Ну, вот и славненько, – неожиданно вдруг с настроением сказала Любовь Николаевна. – Теперь можно с лёгкостью идти домой, отсыпаться… – произнесла она весело.

Субботин услышал это слово, но постарался пропустить его мимо ушей.

– Возьмите мой платок, Любовь Николаевна! – суетился он. – Давайте, я вас отвезу домой, у меня машина на улице.