Александр Ушаков - Женщины, которые вдохновляли

Через два года Лопе еще больше подивил родителей, вручив им свое первое произведение с весьма многообещающим названием «Истинный любовник».

Встревоженный отец поинтересовался у сына, откуда ему известные столь интимные подробности отношений между мужчинами и женщинами?

В ответ сынок только улыбнулся.

Судя по всему, в 12 лет Лопе уже знал, о чем пишет.

Перепуганные столь ранним созреванием сына родители поспешили отдать его в школу ордена иезуитов, весьма наивно полагая, что там ему отобьют охоту к разврату.

Поначалу их надежды оправдались, но только до тех пор, пока молодой да ранний поэт не поступил в Мадридский университет права.

Вот здесь и понеслась юная восторженная душа в пучину наслаждений.

Однако университет закончить ему не удалось.

В 1583 году начинающий драматург вступил в любовную связь с замужней дамой, актрисой Еленой Осорио, выступавшая в его поэзии под именами Филис, Доротеи, Саиды, Фелисальбы и другими.

Образ ее развивался и претерпевал изменения в период разгула страстей порожденной ею эротико-поэтической бури.

– Ее чары и прелести, – говорил сам поэт, – обошлись мне более чем в две тысячи стихотворений.

Этот поток лирических излияний, вовсе не ограничившийся указанным количеством, позволяет созерцать образ возлюбленной Лопе, а также увидеть процесс зарождения их любви.

«Я не знаю, – писал Лопе де Вега, – какие звезды, благосклонные к влюбленным, царили тогда на небосводе, но как только мы увидели друг друга, мы поняли, что созданы друг для друга, что принадлежим друг другу.

Между нашими звездами было такое сходство и такое соответствие, что казалось, будто мы всегда знали и всегда любили друг друга».

Наверное, иначе не могло и быть.

«Природа, – описывал свою возлюбленную Лопе, – влила в нее соки и ароматы всех цветов и всех пахучих трав, она собрала рубины, кораллы, жемчуг, кристаллы гиацинтов, бриллианты, чтобы создать сие приворотное зелье, которое сквозь мои очи проникло мне в сердце; этот любовный напиток возбудил мои чувства и подчинил меня этому телу, словно созданному из солнечного света и пахучего нарда».

И она, действительно, была хороша, эта Елена.

«Ее тонкое и нежное лицо с неправильными чертами поражало живостью и подвижностью, – описывал ее портрет один из биографов Лопе де Веги. – У нее были пышная грудь над туго затянутым корсажем, полные бедра и тонкая гибкая талия.

Ее гладкая кожа, тонкая, как папиросная бумага, имела теплый оттенок темного янтаря. Ее изящные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами обещали самые изысканные ласки.

Ее походка сочетала в себе очаровательную мягкость и кошачью грацию.

От нее исходили волны сладострастной неги, она покоряла всех своей чарующей красотой.

Но главным ее оружием были глаза: их взгляд проникал в самые потаенные уголки души и затрагивал самые нежные струны, навсегда устанавливая над этой душой свою власть.

Обрамленные длинными ресницами, глаза ее, блиставшие особенным светом, казалось, хранили в своей глубине некую тайну, которую они однажды узрели.

Под их взглядом все смягчались и умилялись, и в то же время под взорами этих страстных, пылких глаз самые мужественные, самые стойкие мужчины теряли волю.

Широкий лоб, заключенный между нежными, словно озаренными светом висками, завершался волевым изгибом бровей. Чуть изогнутые алые губы представляли на всеобщее обозрение все тайны обольщения.

Ее золотистые волосы ниспадали на плечи и окутывали ее стройную величавую шею, подчеркивая ее изящество. К ее достоинствам присоединялось умение петь, танцевать и играть на различных музыкальных инструментах, и лучше всего – на арфе.

Веселая, очаровательная, невероятно привлекательная, решительная в своих поступках, ибо в них она руководствовалась лишь желанием утвердить свою свободу, она была больше чем просто женщиной – это был целый роман!»

И ничего удитвительного в том, что именно Елена стала прообразом идеальной героини в творчестве Лопе, не было.

Она властно и навсегда воцарилась в его жизни.

Более того, почти все женщины, к которым Лопе будет испытывать привязанность, будут похожи на нее, за исключением его двух законных супруг.

Охваченные любовной страстью, они ставили наслаждение превыше всего и не расставались ни на минуту. И не было в Мадриде таких мест, где их не видели вместе.

Дабы увековечить свою любовь, они заказали знаменитому художнику Фелипе де Лианьо свои портреты, и тот изобразил их в виде карточных дамы и валета.

Это была первая великая страсть Лопе, не страшившаяся ничьих взглядов и пренебрегавшая всеми предосторожностями.

Да и какие могли быть еще предосторожности, если из- под его пера чуть ли не каждый день изливались поэтические объяснений в любви.

Не было ничего удивительного и в том, что уже очень скоро эта страсть стала разрушительной.

А затем…

29 декабря 1587 года в коррале Санта-Крус, как назывался тогда один из мадридских театров, к Лопе подошли четверо мужчин: три полицейских и альгвасил Диего Гарсия.

Ему связали руки и вывели из театра.

В дверях они повстречали Херонимо Веласкеса, директора театральной труппы и отца Елены Осорио.

Завидев арестованного Лопе, он торжествующе улыбался.

Так Лопе оказался в королевской тюрьме, здание которой возвышалось на улице Аточа.

Но напрасно он ломал голову над тем, почему его арестовали. Доискаться причины он так и не смог.

А она, конечно, была.

Его возлюбленная была дочерью известного актера Херонимо Веласкеса, создавшего преуспевающий театр.

Он жил с семьей, состоявшей из его жены Инес Осорио, двоих детей – Дамиана и Елены, брата Диего, свояченицы Хуаны Гутьеррес и племянницы Анны Веласкес.

Дамиан, доктор права, занимал весьма солидные посты и выполнял ответственные поручения в тех краях в заокеанских владениях Испании и был причастен к процессу, организованному против Лопе.

Что касается Елены, то про нее известно, что в 1576 году она вышла замуж за актера по имени Кристобаль Кальдерон.

Однако сей господин не стал серьезным препятствием для амурных похождений своей жены, ибо по каким-то причинам постоянно отсутствовал и ни разу не появился в суде на слушаниях по делу, последовавших после ареста Лопе.

Главным инициатором ареста поэта был отец Елены. Правда, спровоцировал его на этот поступок сам Лопе.

А все началось с того, что мать Елены заявила дочери, что связь ее с Лопе отныне должна быть прервана, «ибо они оба стали притчей во языцах для всего Мадрида» именно по его вине.

И тогда доведенная до отчаяния жестокими попреками матери женщина сказала своему возлюбленному: