Анастасия Райнер - Падший ангел

Добираюсь до дома быстро. Я очень зла на Сару, ну вот почему она мне ничего не сказала? Я замедляю шаг, когда вижу, что в гостиной горит свет. Когда вижу машину Никсона, всё встаёт на свои места. Как же он не мог не приехать и не поиздеваться надо мной. Я сразу хочу развернуться и уйти, но не делаю этого.

Захожу в дом, и вижу, он сидит, на диване откинувшись на спинку и руках у него стакан с виски. Как только он видит меня на губах, появляется улыбка, чем-то схожая с дьявольской улыбкой.

Я прохожу мимо него, не обращая внимание, сделав вид, что забыла про его существование.

– Делаешь вид, что меня здесь нет? – спрашивает Никсон, подойдя ко мне почти вплотную. От него пахнет алкоголем, но это запах совсем не противен, наоборот очень приятен. Я судорожно вздыхаю, меня совсем не пугает эта близость. Он не может нарушить мои границы, моё личное пространство.

– Зачем ты приехал? – с любопытством спрашиваю я, и кладу ему руки на грудь отталкивая.

– Не к тебе, – быстро отвечает Никсон, и отходит от меня, возвращаясь на диван – Ты поговорила со своей матерью?

– Я не знаю, где она, – пожимаю плечами, и слышу, как он смеётся.

– Ты такая же, как и она.

– Впрочем, это не важно, забыли, – его выражение лицо снова становиться серьёзным, Никсон снова встаёт и направляется в мою сторону – Слышал, что через неделю проходит гонка, участвуют всего двое. Рискнёшь?

Никсон наклоняется ко мне, настолько близко, что теперь я чувствую его горячее дыхание. Моё сердце гулко билось в груди. Он снова лишает меня рассудка, и так продолжать дальше просто не может.

– Только ты и я? Или боишься? – он игриво вскидывает бровь, и смотрит мне в глаза, словно гипнотизирует.

– Ничего я не боюсь, я буду участвовать, – твёрдо отвечаю, и вижу, как на его губах снова появляется улыбка, от которой девушки все тают. Но только не я.

– Знал, что ты согласишься, не привыкла показывать себя слабой, – спокойно отвечает он, и на мгновенье в доме наступает тишина. Мы просто стоим рядом и смотрим друг другу в глаза, пытаясь отыскать что-то. Но что? Чувства? Эмоции? К сожалению или к счастью ни того ни того я не вижу в его глазах.

– Если выиграешь, то тебе заплатят не маленькую сумму, и ты можешь уехать отсюда, я думаю, ты мечтаешь об этом, – говорит Никсон и неожиданно переводит взгляд на мои губы.

– Это, скорее всего твоя мечта, чтобы я уехала, – я обхожу его и сажусь на диван, не отрывая взгляда от Никсона.

– Может быть, – пожимает плечами он, ставит стакан на стеклянный столик, который стоит рядом с диваном и направляется к двери – Но мне, почему-то начинает казаться, что эта мечта неосуществима.

И после его слов слышу громкий хлопок двери, и сразу наступает тишина. Я поняла смысл его слов, он думает, я проиграю. Хоть я и не совсем опытный гонщик, буду тренироваться для того чтобы победить. Для того чтобы наконец обрести свободу.

Чувствую, как снотворное начинает действовать, я сворачиваюсь калачиком на мягком кожаном диване и чувствую, как по телу разливается боль от его слов. Мне обидно больше всего то, что он не хочет даже слышать обо мне, я конечно не набиваюсь ему в друзья, но всё равно в душе зарождается обида. Я совсем не горю желанием участвовать в этой гонке. Выбора у меня, похоже, нет.

Я рада, что не забыла выпить снотворное, потому что меня быстро поглощает тьма. Рада, что всю ночь мне не придётся снова думать об ошибках своего прошлого.

После того как Никсон стал часто пропадать с друзьями, видела я его только перед сном. Несмотря на то, что мы весь день не виделись, он всё равно приходил ко мне, раньше я чувствовала при общении с ним комфорт. Мне нравилось проводить с ним время, он был моим единственным другом. Сейчас я уже ни в чём не уверена, кто мы друг другу.

Тогда на пляже он признался мне в своих чувствах, а я просто молчала, и отводила взгляд. В тот момент я потеряла дар речи. Он не общался со мной днём, проходил мимо не говорил не доброе утро или не спрашивал как у меня прошёл день.

Зато приходил ночью, я засыпала в его объятиях, он что-то шептал мне на ухо, я засыпала от его мягкого голоса. Теперь я вечно задаюсь вопросом кто мы теперь друг другу?

Я сидела напротив окна в комнате, придерживая одной рукой мольберт, другой рукой держала в руках карандаш, пытаясь обрисовать всё, что я вижу. Я до безумия любила рисовать, в рисунок я вкладывала все свои эмоции, и чувства. Услышав позади себя, я обернулась. Увидев в дверях Никсона, снова отвернулась, продолжая рисовать. Только уже у меня дрожали руки. Мы не разговаривали два дня, он даже не приходил ночью.

– Хейсли, – тихим голосом прошептал мне на ухо Никсон, я почувствовала его пламенное дыхание на своей кожи. Он садиться рядом со мной и прожигает меня взглядом. Я, молча, продолжаю рисовать. Казалось, проходит вечность, только Никсон не уходит.

– Почему ты не приходил? – выпаливаю я на одном дыхании, и поворачиваю голову в его сторону. Никсон спокойно смотрит в мои глаза.

– Думал, мы на пляже всё решили – хриплым голосом отвечает он, когда мы смотрим, друг другу в глаза, вокруг весь мир словно исчезает. Я глубоко вздыхаю и откладываю карандаш.

– Я приходил к тебе, когда ты спала, – признаётся Никсон, и каждый мускул в моём теле напрягается. – Ты на пляже дала явно понять, что нам не стоит…..

– Если я тебе не ответила, то это не значит что мы должны перестать общаться – яростно произношу я, и встаю со стула. Никсон встаёт следом, я чувствую, как он подходит ко мне, моя спина касается его груди, и я невольно вздрагиваю. Мне хочется прижаться к нему сильнее, почувствовать его тепло. Но я не двигаюсь, продолжая взглядом сверлить стену.

– Останься сегодня, – слишком тихо говорю, но Никсон всё слышит. Он берёт меня за руку и тянет к кровати, спустя несколько секунд я ложусь, он ложиться следом рядом со мной. Никсон обвивает мою талию руками, прижимая меня к себе. Внутри всё затрепетало, от знакомого чувства. Он начинает рассказывать, что случилось с ним за последние дни и в некоторых моментах я даже смеюсь. И понимаю, как же мне этого не хватало, рядом с ним я живу не будущем, а настоящим. Рядом с ним я чувствую себя по-настоящему живой.

Я иду в темноте по длинной лестнице, которая ведёт в подвал. Начинаю кашлять от огромного слоя пыли, у меня с детства была аллергия на пыль. Похоже, в этом повале давно никто не был. Достаю телефон и включаю фонарик, он сразу освещает тёмную дверь впереди. Ускорив шаг, я в один миг оказываюсь около неё. Без понятия, зачем я сюда пошла, когда жила в этом доме частенько сюда спускалась. Отпираю дверь, которая лёгкостью открывается. Нахожу включатель, и загорается маленькая лампочка, освещая маленький островок пространства. Подвал забит разным хламом, я осматриваю каждую частичку и взглядом натыкаюсь на кровать, которая раньше стояла в моей комнате. На ней я спала, когда мне было лет восемь. Прохожу вглубь комнаты, и снова начинаю кашлять от большого количества пыли. Мне становиться тяжело дышать, словно в закрытой банке. Внезапно вижу мольберт, мой мольберт. И подхожу ближе, беря в руки холсты с рисунками. Их здесь множества. Раньше я целыми днями могла рисовать, могла рисовать всё, что мне придёт в голову. Я так давно не брала карандаш в руки, что уже не помню, что значит рисовать. Скорее это было всего мимолётное хобби. Если это так можно назвать.