Jana Denole - Слоновый Фредди

Я не знала, что на это ответить, просто сказала:

– Молодец.

Мои тюремные исследования продолжались, я вышла в обед на улицу заниматься спортом. Стала боксировать, если знаете, такой вид спорта как «кик-пауэр» – «Kick Power». Бокс без наличия вспомогательных элементов. Удар в воздухе, включая упражнения ногами.

Девчонки-преступницы собрались, как всегда, в круг, повторяя за мной упражнения. Внезапно подбежали надзиратели, приказали немедленно прекратить обучать зеков борьбе. Якобы я провоцирую агрессию. А то, что они сидят в камерах на месте годами без движения, не вызывает агрессию? Спорить не стала, ведь я по этапу ехала, нигде долго не задерживалась. К чему лишние проблемы? И так делов натворила достаточно.

В оставшееся время, отведённое прогулке, я познакомилась с русской, судя по просматриваемым следам её бывшей жизни, то бишь, внешним данным: ноги были красивые, от ушей, пышная грудь, густые волосы на голове сменились проплешинами. Ещё в недалёком прошлом она была, несомненно, красивой девушкой Юлей, а превратилась, увы, в нынешнюю алкоголичку и воровку, прожившую на территории Германии двадцать пять лет, не имея ни единого документа, подтверждающего её личность. У неё был вид красотки-бродяги, тротуарного флибустьера.

Привлёк моё внимание к ней отголосок созидания, сумасшедшего нераскрытого феномена. Она очень красиво рисовала.

«Почему бог дарит бестолочам и сумасшедшим, тупо просирающим свою жизнь, гениальные таланты, какими человек не способен в жизни распорядиться? Как пустую ношу, рюкзак на плечи, как банальное дополнение к атрофированным мозгам. Хорошо ещё, что бог не дал ей детей», – подумала я.

Со своей жизнью человек вправе делать, что хочет, если не берёт на себя невыполнимых обязательств, не ломает судьбы невинным. Про выпивку ненароком вывалилась из души пара строк:

Ещё одна тюрьма осталась у меня в памяти, находящаяся в городе Ravensburg практически около границы со Швейцарией. Предпоследний мой пункт назначения. Здесь рассказывать нечего, рай на земле. У меня дома не так уютно, как там. Всё новое, камеры открыты, кухня огромная, пеки пирожки, делай, что хочешь. Спортзал со всеми тренажёрами, курильная комната, кинозал и библиотека. Выдали мне на одну ночь новенькую пижаму и тапочки, как в отеле, мягенькие. Решётки на окнах – обыкновенные толстые прутья без горизонтальных пересечений. Такого типа стоят во многих жилых домах, в основном на первых этажах, защищая тем самым людей от грабежей. В парке подстрижены кустики, променад. Можно заниматься спортом на улице. Надзиратели сидят вместе с заключёнными, болтают на кухне, помогают печь пироги, проявляя усердие, граничащее с фанатизмом. Я до сих пор в такое поверить не могу. На душе стало тепло и комфортно, да так, что в голове пролетела обескураживающая мысль: захотелось остаться.

Естественно, после подземного туннеля в Штаммхайме, лысых, беззубых зечек, не видящих месяцами солнца, а прибыла я в Рафенсбург непосредственно прямиком оттуда, поверьте, на контрасте это выглядело, как будто я попала в другое измерение. Вышла из адских времён средневековья, когда на костре сжигали путан и космонавтов, мгновенно переносясь во времена автомобиля Теслы. Ранее мне казалось, что машины времени не существует. Но, увы – я ошибалась…

Германия – весёлая, разносторонняя до такой степени, порой не верится, что все мной объезженные города, в коих я совершила экстравагантный тур по тюрьмам, не отелям, как все нормальные люди-туристы, являются одним государством.

Привет, Швейцария!

Ну вот, наконец, спустя почти месяц я возле дома, в Швейцарии, сижу в камере с четырьмя койками, совсем одна. Вернее, две кровати, но как во многих детских лагерях – двухэтажные. До этого была пять дней в казарме – одиночной. Это полная жесть. Ко мне приходил батюшка, напугал меня до смерти, посмотрев документы прокурора, объявил торжественно с улыбочкой, если я всех не сдам, не назову имена участников и организаторов, светит мне пять лет швейцарского строгого режима. Вероятно, прокурорша, жирная сука, подослала старца раскулачить меня на информацию. Но мне было не до их интеллектуальных игр, я думала о своей книге, писала сутками напролёт тупым карандашом и ложилась прямо в куртке спать. Я совершила мелкую кражу на допросе у прокурорши, украла у неё ручку, поэтому, если вы посмотрите мою рукопись, она похожа на зебру. Половина страницы была исписана чернилами, другая половина – простым серым карандашом. Когда в камеру заглядывали надсмотрщики, я прятала ручку под резинку в штаны, продолжая писать карандашом. Но, к сожалению, чернила в ручке быстро закончились, нужно было тырить сразу пару штук. Осталась лишь в пальце от карандаша на память дырка, вернее – вмятина. Ну и естественно, мой первый криминальный роман – «Мошенницы» на исписанных до корки листах. По рукописи прослеживается некий отблеск диковинки. То ли военное время, то ли послевоенное. Нехватка бумаги, чернил и пастели. Со временем мне разрешили иметь шариковую ручку, даже несколько. Уважили прошение заказать бумагу из канцтоваров, также иметь необходимые книги для чтения. Но вы знаете, что я заметила? Когда я получила все необходимые причиндалы для работы над моим романом, у меня пропало желание писать. Всё-таки нехватка деталей, стресс и отчаяние заставляет тебя шевелиться. Некий азарт появляется именно в тех условиях, которые тебе чужды. Ради идеи ты готов на безумные поступки. Ограничение и одиночество – путь к успеху!

Новый 2017 год я отметила в камере, не скрою, в полной депрессии. Знаете, как было обидно и досадно слышать взрывы салюта за окном? Представлять подарок под искусственной ёлкой. Так как швейцарцы против бессмысленной вырубки деревьев, обычно мы ставим фальшивку. Сложно задаваться вопросом, что подарил бы мне сын и любимый муж.

В голову лезут сволочные мысли, от которых хочется повеситься, представляя, как ребёнок положил под ёлку подарок и попросил швейцарского Сами Клауса, чтобы он вернул домой маму. В тот момент понимаешь, какой ты был счастливый на свободе, даже в те моменты, в которые думал, что самый несчастный на свете…