Лилия Подгайская - Рыжий кот Иннокентий

– О, гляди, ты кота приобрёл, Паша, а я и не видела, – сразу кинулась в бой Нина Степановна со второго этажа, которая знала этого мужчину ещё нескладным мальчишкой.

– Да не приобретал я его, Нина Степановна, он сам ко мне явился, – улыбнулся Паша старой доброй знакомой, которая когда-то в детстве, случалось, утирала ему сопли. – Иннокентием его величают.

– Вот как! – удивилась старая женщина. – Сам пришёл, говоришь? Да ещё рыжий кот? Тогда это к счастью, Паша, поверь мне, к счастью.

– Вашими бы устами да мёд пить, – усмехнулся мужчина и двинулся вместе со своим четвероногим спутником в сторону небольшого скверика, где уже зеленели на кустах нежные листочки, и пробивалась первая трава.

– Хороший мальчик, воспитанный, вежливый, – проговорила, глядя ему вслед, женщина, – только счастья вот Бог не дал. Родители рано померли, оставив его одного. А потом с женой у него не сложилось. Не нравилась она мне, ох, как не нравилась, эта своевольная Люська. Всё тиранила его, денег требовала. А потом и вовсе ушла и сынишку их с собой забрала. Хорошенький такой мальчишечка был, в отца лицом пошёл. И теперь вот он один кукует, почитай, уже скоро год.

И женщины принялись бурно обсуждать современную молодёжь, не умеющую ценить в жизни ничего и не признающую никаких людских правил.

А Паша задумался над словами соседки. Счастье – это хорошо, замечательно даже, поскольку с ним в его, Пашиной, жизни как раз и имеются самые большие проблемы. Как он ни старался, как ни всматривался в оставшиеся за спиной годы, никакого счастья там не обнаружил. Мать была замученной жизнью женщиной, ей бы с заботами каждодневными справиться. Ласкать ребёнка да сказки ему рассказывать недосуг. Бабушек-дедушек на горизонте и в помине не было, во всяком случае, мальчик их никогда не видел. Отец был незлой человек, но любил приложиться к бутылке, и когда прикладывался основательно, мог и матом врезать, и кулаки в ход пустить. Да и умерли родители рано, вначале мать, а потом вслед за ней отец – затосковал, как ни странно.

Сам Паша рос мальчиком нелюдимым, его в садике букой называли, а в школе ребята в компанию никогда не брали. Учился он так себе, средненько, но очень любил читать, с самого детства, как только буквы освоил. Вначале сказки читал, потом пошли взрослые книги. А когда в школе иностранный язык стали изучать – английский у них был, – оказалось, что здесь Паша даст фору всем. Легко у него с языком дело шло, играючи он с этим справлялся. Ему бы в иняз пойти, да как это сделаешь. И пошёл Паша на слесаря учиться, а потом и работать по этому делу – без всякого на то интереса, так, чтобы в жизни не пропасть. А одновременно с этим курсы переводчиков одолел. И получил работу. Дело пошло хорошо. Вначале он всякие там документы и деловые бумаги переводил, а потом одолел ещё одни курсы и стал переводить художественную литературу. Вот тут ему уже повеселее стало и поинтересней. Старый школьный учитель литературы, который всегда выделял Пашу из всех своих учеников, при встрече как-то сказал ему:

– И что ты, парень, силы свои напрасно расходуешь, чужие книги переводишь. Тебе бы свои писать. Дар ведь у тебя, его грех в землю зарывать.

– Да какой там дар, Иван Тимофеевич, – отбивался Паша. – Чтобы в писатели выйти, надо хорошее воображение иметь и буйную фантазию, а у меня с этим напряжёнка. Да и дорогу в литературу пробить – с этим не каждому дано справиться. А мне жить надо, есть-пить. Переводчиком всё лучше, чем слесарем.

Но рассказы всё-таки по свободному времени пописывал, и набралось их уже немало. Сам Паша расценивал это как баловство, но писать не переставал. Душа просила.

Так и шло время. А потом въехал он с разгону в совсем уж неожиданную ситуацию. Случайно познакомился с девушкой. Имя у неё приятное такое было – Люся, и сама хорошенькая, ну прямо картинка из глянцевого журнала. Слово за слово, объятия-поцелуи, и оказались они в постели. Люся забеременела очень быстро, и ничего Паше не оставалось, как жениться. А когда в семейную жизнь погрузились, оказалось, что вместе им некомфортно, мягко говоря. Люсе деньги нужны были – вроде она не видела, за кого замуж шла. А он выше крыши своей прыгать не умел. Промучились они года два с половиной, а потом Люся ушла от него, и развод оформила, и сынишку с собой забрала. Антошке тогда годика полтора было. И в другой город уехала. А Паша остался один в пустой квартире, всё лучшее из которой Люся забрала с собой, когда уходила. Какое уж тут счастье!

Соню всю жизнь называли славной девочкой – и воспитательницы в садике, и учителя в школе, и соседи, ну не все, конечно, всем не угодишь, но некоторые, например, Нина Степановна со второго этажа и ещё кое-кто. Но легче ей от этого не было. Славная – это значит ни рыба, ни мясо, как говорится, никому не мешает и хорошо, так, во всяком случае, она понимала. А ей хотелось быть яркой, интересной, бросающейся в глаза. Чтобы сосед с третьего этажа, Паша, который всю жизнь страшно ей нравился, обратил на неё внимание, и может быть, даже на свидание пригласил. Но Паша на неё и не глядел даже. Всё делами какими-то был занят, а потом вдруг взял и женился. И эта Люська – ох, как же она её терпеть не могла – развоображалась тут. Подумаешь, красавица. Ну и что, что она блондинка – ведь как пить дать крашеная – и худенькая как тростиночка, точь-в-точь как в журнале модном. Она ведь Пашу не любит, это за три версты видно. А она, Соня, славная девочка, не такой уродилась – вся пухленькая как булочка, росточка небольшого, веснушки на носу и волосы рыжие. Ну и что теперь делать? Надо жить в той шкуре, что от природы дана. Но любви и счастья хотелось отчаянно.

За соседом с третьего этажа, Пашей то есть, она всегда наблюдала очень внимательно. Он в восемьдесят третей квартире жил, а она как раз над ним, но двумя этажами выше, в восемьдесят девятой. И встречались они не так и редко, возле подъёзда, в самом подъезде и даже в лифте два раза вместе ехали, но это ничего не меняло. Паша её в упор не видел.

Но годы-то шли, и Соне тоже хотелось хоть чуточку женского счастья. Пока была жива бабушка, с которой они делили двухкомнатную квартиру, она могла только на свидания бегать, если её приглашали. Но случалось это исключительно редко, и кавалеры попадались такие, что она не знала, как от них избавится, и сбегала с этих самых свиданий самым бессовестным образом, оставив незадачливых ухажёров с носом. Когда до дела доходило, и они пытались её поцеловать, или зажать где-нибудь в уголке, перед глазами её всегда возникал Паша, и она выворачивалась из жадных рук и удирала.

А когда бабушки не стало, и Соня осталась одна в пустой квартире, она призадумалась. Как-то ведь теперь можно бы и личную жизнь устроить. Паша вон женился, а она всё одна да одна. Замуж не звал никто, но находились такие, что были не прочь у неё пожить, видно нужно было парням перекантоваться где-то. Из таких вот охотников пожить за чужой счёт она и выбрала себе ухажёра, который был хотя бы не слишком наглым. Славик был спортсменом, волейболистом. Роста высокого, но и всё. Больше никаких особых достоинств у него не было. Ни красотой, ни умом он не блистал, а в город приехал из посёлка пригородного, поскольку его в команду взяли – играл он хорошо.