Кирилл Фоменко - В поисках мира

– Так что насчет работ? Я их отправлю?

Рядом с Сашей появился Гарольд, и с издевкой произнес ему на ухо:

– Она их уже отправила, можешь отвечать ей что хочешь!

– Я думаю, не стоит пугать людей своими бреднями. Я не потратил на это усилий. Ты же понимаешь, что это не настоящее творчество или что-то вроде.

– Почему нужно все время жить с каким-то усилием? Зачем нужны эти лишения и запутанности? В конце концов, зачем лезть на гору, когда можно обойти?

– Я не знаю. Но результат после таких действий кажется более значительным.

Несколько секунд они сидели молча, каждый думал о своем, но частота вибраций их мыслей обретала равенство.

– Скажи мне, чье лицо ты так часто рисуешь?

– Какое лицо? – быстро ответил Саша, хотя сразу же понял, о чем спросила Мила.

– Лицо девушки. Его можно разглядеть.

Саша задумался, но все-таки решил рассказать про Марию.

– Это Маша, Машенька. Единственное, что я действительно потерял в жизни. Знаешь, это тяжело объяснить… Смешно то, что я никогда не знал ее. Вернее, конечно, я ее знал и даже мог перекинуться с ней парой ничего не значащих слов. Это когда «привет» значит: «эй, я не знаю твоего имени, но мама научила меня хорошим манерам». Обычная, симпатичная девочка, которой при встрече непроизвольно улыбаешься, когда хорошее настроение, а иногда упускаешь ее из виду. Но ничего больше. А после была банальная летняя ночь. Когда выпитый алкоголь сначала говорит: «эй, дружище, посмотри они все отличные люди». А затем: «слушай, тебе повезло, здесь все девушки такие богини». И она была там… Знаешь, я все думаю, что меня так зацепило? Ее неопытные, но божественно нежные и страстные губы? Или же то, как она показала бархат своих переживаний и тревог? Знаешь, когда ты слышишь наготу души, что открывается тебе в дар, без целей, причин и следствий. И почему так билось мое сердце? Оно словно рвалось наружу, к кончикам ее чувственных пальцев.

Гарольд сказал: «У меня есть пара знакомых, торгующих таблетками с подобным эффектом! Ха-ха!»

Саша не услышал его голос или сделал вид, что не услышал. Он продолжил высказывать мысли. Мила, казалось, внимательно слушала, редко меняя выражение лица и свою позу.

– И какого хрена в моей голове стоит эта трава по колено в предрассветную пору? Затем наступил новый день. Я не говорил тебе, но часто по утрам я достаточно сильно ненавижу мир. В это время я циничен и рассудителен, все видится закономерно паршивым. Вот и в тот день предыдущие часы, казалось, прошли в детском желании казаться старше. В тот момент я считал, что она выпила лишнего, и что лучший вариант – ничего не обсуждать. Я просто собрался, уехал и больше не видел ее. Не возникло желания слушать ни оправданий, ни тем более разговоров о чем-то большем. Помню, я тогда попрощался, ха. Это когда «пока» значит: «эй, вчера нам определенно было весело, но сегодня я тебя не знаю». И первые дни, даже месяцы, я спокойно продолжил жить, и все было отлично. Божественное время, когда не думаешь совсем, тебя не волнует ничего, и все прекрасно. Но потом я стал замечать за собой, что мысли о той ночи из единичных и ненавязчивых превращаются в постоянный сумбур. Я говорил себе: «Братан, о чем ты вообще? У тебя были куда красивее. Представь, что еще ждет тебя впереди». Но ветер времени не тушил, а раздувал этот огонь. Затем ты заходишь на ее страницу в социальной сети, и все, что там видишь, кажется тебе идеальным. Она может выложить самую тупую цитату или совершенно нелепую картинку, но все это теперь интригующе прекрасно. Потом ты мучительными часами, незаметно перерастающими в месяцы, заставляешь себя не писать. Были ночи, когда я не мог заснуть постоянно думая о ней и о том, что могло бы быть. Представляешь, темно, тишина холодной комнаты, я впадал в какой-то транс, вставал перед зеркалом на колени, смотрел через свою голову. И, чтобы ни о чем не думать, брал свой кулак в руку и мертвой хваткой кусал за костяшку указательного пальца. Текла кровь, но голова была свободной…

Гарольд сказал: «Да, было весело, мы ведь так и начали общаться с тобой».

Неожиданно Саша прекратил говорить и сел глубже в кресло, желая услышать долгую речь. Мила заметила это и коротко спросила:

– То есть ты переспал с ней, и не можешь забыть?

Саша оторопел от такого вопроса. Он явно ожидал чего угодно, только не этого.

– При чем здесь спал или не спал? Я тебе только что рассказал о том, чего никогда раньше не испытывал к девушке. Прошел второй год, а я все вспоминаю одну ночь! Нет, я не спал с ней, если говорить об этом.

Саша все не мог поверить в то, что Мила так отреагировала. Ведь он рассказал ей самое сокровенное, то, чем он ни с кем не делился.

– Покажи мне ее фото, я скажу, что в ней некрасивого, ты сфокусируешься на этом и перестанешь думать.

Саша видел, что она не понимает, о чем он только что рассказал ей. Бессонные сутки, хаотичные мысли, но об одном и том же, болезненные стихи, картины, его указательный палец на левой руке не сгибается, мешая собрать руку в кулак. Впервые он не увидел отражения в глазах Милы. Разум бил его по голове, приговаривая при этом: «Какого черта ты ей все рассказал?»

– Вот ее фото, – Саша показал совершенно другую девушку, из другого города.

– Эта? – рассматривая фотографии, говорила Мила. – Ну, она милая. Но вот знаешь, нос у нее, конечно, длинноват, да и губы какие-то маленькие. Да, грудь, конечно, есть.

Саше впервые надоело слушать Милу. Он понял, что сегодняшний вечер подошел к концу.

Прошел месяц. Мила улетела со своей группой на соревнования в какой-то город. Саша был рад, что не нужно придумывать нелепые причины не встречаться. В четыре часа серого зимнего дня на почту Саше пришло письмо от организаторов конкурса «Новая история искусства». Из письма он понял, что Мила отправляла его работы под псевдонимом Alex Rosenstein. Неизвестно, из-за красиво звучащей фамилии, или из-за малого числа присланных работ, но Саша оказался в числе призеров. Далее в письме его приглашали поучаствовать в суперсовременной международной выставке. Казалось, если произнести ее название, можно получить расположение королевской семьи. Каждое новое прочитанное предложение добавляло Саше эйфории. Он не мог поверить, что его каракули не только оказались неспособными превратить в слепого, но и смогли занять какое-то место. Он, подобно нарастанию грома, произносил: «Да! Да! Да!». Затем, немного успокоившись, все снова перечитал. Зашел на сайт, посвященный предлагаемой выставке. Удивился, что он оказался рабочим. Мероприятие действительно было международным, оно проводилось раз в два года в разных странах. Система, напоминающая значимые спортивные события. Из прилагаемых к присланному письму требований Саша понял, что нужно до конца недели лично представить одну работу на рассмотрение.