Наталия Никульшина - Как я нашла Джинна. Хочешь помочь Джинну? Выпусти его из бутылки…

«Ты уснула, что ли, Уля?! У тебя посетитель!»

Встрепенувшись, я схватила меню, блокнотик с ручкой и помчалась к клиенту. Но подбежав, замерла, открыв рот от изумления.

– Вы?!?!…

– Рад вас видеть, моя госпожа!

– Вы что здесь…, – только и смогла пробормотать я, смотря на «турецкого психа» с нескрываемым ужасом. Он следит за мной?!

Но псих опять дружелюбно мне улыбнулся:

– Не бойтесь, госпожа! Вы ведь сами меня выпустили! Вот я и показался, решил, что нужен вам.

– Чего?

Кстати, сейчас мужчина был одет в джинсы и майку, обут в кроссовки. Вроде бы, всё, как положено, но было в нём всё же что—то странное. Он совсем не подходил к этому месту, к этому городу и даже, наверное, к этой планете. Хотя в Турции псих смотрелся так, будто там всё время и был, но это, скорее, просто из—за его восточной внешности так казалось. Но вот что он делает здесь, именно здесь?! Если бы псих следил за мной – я точно бы это заметила! Но ни в самолете, ни в автобусе, ни на улице его не было! А теперь он здесь! И опять называет меня «госпожой», а я опять трясусь от страха. Так, главное – не вестись. А после работы, если не отвяжется, пойду в полицию. Там ему быстренько покажут, кто у нас «госпожа»!

– Госпожа, а можно мне водички? – псих достал из кармана купюру в пять тысяч рублей. – Хватит?

У меня снова открылся рот. Очнись, Уля! Человек делает заказ, а ты на работе. Не хватало ещё, чтоб администратор заметил моё лицо и уволил к чертям. А этот мужик, может, и правда случайно тут оказался, а теперь просто пить захотел. Ну, бывают же такие вот нелепые совпадения, что прямо не верится в них! А «госпожой» он, может быть, всех называет, больной же. Только меня немного беспокоит… как он там сказал? «Вы сами меня выпустили»? Это вот о чём было? Никого и никуда я не пускала, а такого, как он, точно бы заметила.

Ладно, выдохнула и приветливо улыбнулась:

– Какой водички?

– А тут разная бывает? – искренне удивился он.

– Ну… лимонад, обычная вода, сок, коктейль – молочный, или алкогольный, – стала я перечислять.

– Кок… что?

– Коктейль, – нет, он точно больной. Терпение, Уля. Человек попьёт и уйдёт.

Псих растянулся в довольной улыбке:

– А мне можно этот коктейль?

– Это вам решать, – растерялась я. Восемнадцать ему точно давно стукнуло, тут, наверное, тридцаточка уже на пороге.

– Тогда его!

– А точнее? Алкогольный, или безалкогольный?

Он задумался.

– Это же… алкогольный! Голубая лагуна?! – радостно воскликнул странный мужчина. Так, будто его осенило.

Я выдохнула. Наконец, мы с ним на одном языке говорим.

– Да, только он алкогольный, а на такой жаре…

– Секс на пляже? – всё радовался этот ненормальный.

– И такой есть.

– Пожалуйста, госпожа!

– Какой? – боже, скорее бы он напился и свалил!

Псих опять протянул мне пять тысяч:

– Если хватит – то оба!

– Да тут на много хватит…

– Тогда много!

– На все, что ли? – уточнила я, ужасаясь.

– На все! – счастливо ответил он, смотря на меня глазами, полными щенячьего восторга. – Вы замечательная, моя госпожа!

Я пожала плечами:

– Ладно…, – взяв у психа деньги, я побрела внутрь кафе, к бармену. Вот это я его сейчас обрадую! Один коктейль стоит двести рублей, а на пять тысяч их получится двадцать пять! Очуметь! Псих всё это выпьет?! На улице, когда жара сорок градусов?! – Толик, скучаешь? – игриво поинтересовалась я у нашего бармена.

– Угу, – лениво протянул он, от скуки натирая стакан.

– «Голубая лагуна» и «Секс на пляже»!

– Наконец—то! – оживился Толик.

Я издала смешок и добавила:

– Всего двадцать пять бокалов.

– Чего?

– Двадцать пять! – радостно повторила я, наблюдая за его вытягивающимся лицом. – Ну, одного тринадцать, другого двенадцать сделай. Думаю, клиенту не принципиально, чего там больше будет.

– Уль, это прикол?

– Неа, – засмеялась я. – За работу, Толя! Человек у меня там ждёт!

– Ты серьёзно? – всё не верил бармен, но уже готовил первый коктейль.

– Серьёзно! Ждёт! Вон он, – я указала на стеклянную стену, в которую было видно моего психа.

Тот, кстати, всё время озирался по сторонам, но не с опаской, а скорее – с любопытством. Будто рассматривал то, чего никогда раньше не видел. И это очень плохо. Он впервые в этом городе?

– Погоди, он один, что ли?! – изумился Толик.

Я пожала плечами, стараясь сделать это как можно безразличнее:

– Один.

– Охренеть…, – пробормотал шокированный бармен.

Вскоре я стала подносить странному радостному клиенту его заказ. Первые четыре бокала он выпил залпом, облизнулся и поблагодарил. Я ответила, что ещё двадцать один бокал впереди, а он чуть не запрыгал от счастья, удивляя меня всё больше. Следующие коктейли я приносила уже помедленнее, чтобы дать бедняге немного передохнуть и не нажраться до поросячьего визга за один час.

На странного выпивоху косились абсолютно все: и посетители, и работники кафе, и даже простые прохожие. А он был безгранично счастлив, а к вечеру уже не мог говорить, что меня несказанно радовало. Теперь псих точно за мной не увяжется, я спокойно уйду домой. Кстати, он так же заказывал роллы, которые сначала тоже вызвали у мужика неописуемый восторг от одного только названия, а потом он очень смешно их ел. Руками!!!

Мужчина сидел за своим столиком до самого закрытия, оплачивал всё сразу после заказа, но мне всё же пришлось подходить к нему снова, чтобы попросить клиента покинуть заведение.

– Извините, но мы закрываемся.

Он, очень сильно пошатываясь, поднялся.

– П—понял…, – потом достал из кармана смятые купюры, протянул их мне. – С—спасиб—бо, го—гос—пжпа, – заикаясь, пробормотал псих, обдавая меня изумительным перегаром.

Я деньги взяла машинально, а мужик, еле передвигая ноги, поплёлся на выход. Глянув на свои чаевые, я с изумлением вытаращила глаза. Двадцать тысяч?! Он что, с ума сошёл?! Да это же вся моя зарплата за месяц!

– Эй! – крикнула я уходящему щедрому клиенту.

Он не обернулся, а я не стала догонять, ругая себя за непорядочность. Уля, ты должна вернуть ему эти деньги! Догони! Человек болен, нельзя этим пользоваться! Но откуда у психа столько денег? Сначала шиковал тут, потом оставил мне чаевые, будто зарплату выдал. И не похоже, что это были его последние деньги. Может, он банк ограбил? Ну, я—то здесь не причем, верно? Ай, Уля, позорище! Догони и верни деньги! Но они мне нужнее, это же очевидно! Иначе б он ими так не раскидывался! Но он же больной…

В общем, пока я мысленно боролась со своей жадной сущностью, щедрый мужик скрылся из поля моего зрения, пропал в темноте, как пропадал в деревьях Турции. А я облегчённо выдохнула. Всё, ничего уже не надо возвращать. У него был шанс передумать, а я чаевые у него и не выпрашивала.