Ева Мелоди - Отпусти мои крылья

– Привет, – наконец нарушает бесконечную тишину Принц. – Значит, ты Василина?

– Да, – едва слышно шепчу, с трудом двигая губами. Лицо словно онемело.

– А меня Артуром зовут. Знаешь, у меня к тебе очень серьезный вопрос, Василина.

«Ты будешь моей девушкой», – тут же подбрасывает вариант воображение. Я определенно сошла с ума. На второй день в этой проклятой школе! Даже не успеваю додумать мысль о своем стремительном сумасшествии и рассердиться на себя за дикое предположение, как Принц Артур разбивает все мои мечты вдребезги:

– С чего ты решила, дорогуша, что в этой школе можно безнаказанно устраивать свои разборки, будучи новенькой?

– Что? – Не верю своим ушам. Какие разборки? Что я устраивала?

Не узнаю свой голос, ставший внезапно тонким и настолько пронзительным, что, кажется, эхом отдается от стен класса.

– Я не понимаю, о чем вы!

С перепугу я своего ровесника на «вы» начала звать. Смех, да и только. Еще немного, и вернется заикание, от которого я избавилась в первом классе. Начинаю понимать, что сегодняшний день обещает быть хлеще предыдущего.

– Что вам всем надо от меня? – вопрошаю, стоя у доски, опустив голову и впившись взглядом в носки своих ботинок. Не могу поднять глаза на Принца. На класс. Хочется провалиться сквозь землю.

– Не строй из себя дуру ненормальную. – В голосе Принца пробиваются нотки злости. Чувствую себя как на допросе в криминальном фильме. Вот только доброго полицейского не хватает. Тут все злые.

– Закосить не получится, таких в эту школу не принимают. Или у тебя с памятью проблемы? Позабыла, как вчера доставала красивую блондинку с большими глазами?

– А вы тут типа защитник? – пищу испуганно. Мне реально конец. Барби нажаловалась на меня Принцу, и тот прискакал на белом коне защищать свою даму сердца? Барби – его девушка. Мысленно ставлю их рядом. Картинка выходит настолько яркой и изысканной – аж глаза слепнут. Хочется потрясти головой, чтобы отогнать ее.

– Точняк, – кивает Принц. – Ника – моя девушка. Пришла ко мне вчера, дрожа как осиновый лист, говорит, в школе бешеная завелась. Только ты вчера успела домой укатить. Не иначе как чуяла, что по твою жопу приключения готовят. Но сегодня, Василина Дусманис… что у тебя за имечко-то такое, да и с фамилией, язык сломаешь… Так вот, ДуРманис, готовься, сегодня так просто не свалишь в свою нору. Отрабатывать придется.

– Что, простите? – Все еще мало понимаю смысл речи Принца. Чего он хочет от меня? Надо же, как старался, искал со вчерашнего дня, имя с фамилией узнал.

– Отрабатывать повинность будешь. Чтобы научилась уму-разуму. Таков закон. Ты – тебе. Привыкай, ДуРманис.

– Может, хватит коверкать мою фамилию? – резко обрываю я блондина. Страх и смущение заслоняет злость. Какое он имеет право унижать меня?

– Сам решу, когда хватит, – отрезает Артур. Голос его мгновенно меняется, в нем проскальзывают нотки металла. – Ты, цыпа, наверное, плохо соображаешь, куда попала. Тут нельзя вести себя как в голову взбредет. Но я научу тебя.

– А ты типа учитель? Всем их место показываешь?

– Нет, только зарвавшимся новеньким.

– И как же ты меня учить собираешься?

И откуда только во мне бравада эта взялась…

Принц поднимается с учительского места и подходит ко мне вплотную. Гордость и ярость тают, стоит ему оказаться рядом. Как и я сама. Как мороженое, таю от его близости. Задираю голову и смотрю снизу вверх на склонившееся ко мне лицо. Невероятное. Завораживающее. Такие люди бывают лишь на экране телевизора. Столько красоты сразу невозможно вытерпеть и не ослепнуть. Сердце замирает, перестает биться, когда блондин наклоняется ко мне:

– Узнаешь. Прямо сегодня, Дунанис. Готовься.

– Ну, скажем, я готова. Что дальше?!

Не знаю, откуда берется эта бравада. Но мне вдруг становится абсолютно наплевать. Пусть делает, что захочет. Лишь бы это закончилось.

Взгляд Принца становится пристальным. Оценивающим.

– О-о, смелость я уважаю. Но как там говорят? Ожидание смерти хуже, чем сама смерть? Вот и ты подожди, имей терпение. Хочу растянуть удовольствие, раз уж ты такая храбрая. Прямо Жанна Д'Арк, жаль, мелковата. Не потянешь. А то блеснула бы в местном спектакле.

С этими словами Принц отходит от меня, направляясь к двери. Сопровождающие его несколько парней шагают следом. Класс, всю эту сцену наблюдающий в полнейшей тишине, тут же начинает шуметь, бурно обсуждая произошедшее. И вдруг разряжается овациями. Я продолжаю стоять на месте, обхватив себя руками. Чему они аплодируют? Тому, что двухметровый парень запугал новенькую? Или тому, что заступился за свою девушку? Или просто его красоте и харизме? Я уже поняла, что Артур – всеобщий любимчик, король школы. Барби – его королева. А я – прыщ на их заднице. Которому сегодня не поздоровится.

Оставшаяся часть уроков проходит в тумане. Благо меня, как новенькую, не спрашивают, не вызывают к доске, да просто не замечают. Вот бы дотянуть так до конца года… Но я догадываюсь, что это всего лишь розовые мечты. Барби-Ника, Артур, Лиса – все они разбили по очереди мои хрупкие надежды на мельчайшие осколки. Не будет мне в этой школе ни покоя, ни комфорта. Я обречена быть изгоем. Меня ужасно задело, как Артур издевался над фамилией моего отца, потомственного Грека с острова Тасос. Для нас она была гордостью. Памятью о предках.

Мой папа, Никон Дусманис, покинул Грецию пятнадцатилетним подростком. Влюбился в русскую девушку и сбежал от родителей в неизведанную, холодную, огромную Россию. Девушке в скором времени наскучил влюбленный романтик-грек. Все новое, экзотическое быстро приелось. Быт, семью, обязанности – все это вертихвостка не захотела. Тем более семья отказалась от Никона, оборвала все связи. В греческой семье перечить родителям немыслимо. Никон нанес самое сильное оскорбление своему отцу, всем предкам…

Пришлось обустраиваться в одиночку в России. Никон даже в университет умудрился поступить, на инженера. Правда, сначала целый год без устали бился над сложным русским языком. До слез буквально, как любил рассказывать папа. А потом стало полегче, нашел подработку, жилье, с отличием университет закончил. Так и остался жить в России. Вот только очень много лет прожил один – не мог забыть первую любовь и предательство. Пока однажды мою маму не встретил. И тогда его раненое сердце воспряло для любви. И опять невзгоды – мать возлюбленной ни за что не хотела принимать в зятья неизвестного грека, без корней, без связей с семьей, без денег… Родители сбежали. Мама была влюблена в отца, как безумная. Но недолго длилось их счастье… Всего пять лет, а потом автомобильная авария оставила меня сиротой… Всего в два года от роду я потеряла маму…